Проблема разговаривающих — всегда в области определений. Один человек под одним термином понимает одно, другой — иное. Пускай даже немножечко иное, но все равно есть несовпадение. А иногда вообще не понимает, о чем речь, и догадывается интуитивно, буквально по звуку. Отсюда и происходят бесплодные споры, так как люди разговаривают вроде бы на одном языке, но совершенно о разном.

Поэтому попробую периодически делать пояснения, что именно я понимаю, когда употребляю тот или иной термин.

Первое, что вызывает вопросы — «базовое противоречие». Это на самом деле не просто, хотя если понять, то многое становится на места.

Любая система существует во взаимодействии как внутри себя, так и с другими системами, то есть, с внешним окружением. Возникает два класса противоречий — внутренние и внешние. Для каждого противоречия система формирует механизм его разрешения. Пара «противоречие-механизм» называется структурным фактором. Сумма структурных факторов и есть структура системы в целом. В идеале каждому противоречию соответствует свой собственный механизм разрешения. В реальности, конечно, всегда существуют дефекты структуры, которые решаются переброской ресурсов от работающих структурных факторов. Когда дефектов немного, такое состояние можно назвать структурным перекосом (дефектом, недостаточностью). Когда ресурс, который идет на покрытие таких дефектов, становится значимым по сравнению с общим свободным ресурсом системы, возникает предпосылка для структурного кризиса. Далее — по нарастающей. Когда весь свободный ресурс системы идет на ликвидацию системных дефектов, наступает состояние системного кризиса — то есть, система вынуждена совершать маневр уже между задействованными ресурсами, проводя их переброску (как правило, первым под нож всегда идет ресурс развития). Ну, и последняя фаза — катастрофа — возникает, когда все ресурсы системы начинают использоваться для поддержания ее устойчивости, но даже этого оказывается недостаточно.

Что же такое базовое противоречие? Это противоречие, которое всегда имеет внешнее происхождение и связано со взаимодействием с другими системами и окружающей средой. Оно ни при каких обстоятельствах не может быть разрешено в рамках существующей системы, для него нет возможности создать в рамках данной системы механизм по его разрешению. К примеру, для капитализма базовым противоречием является конечность пространства распространения капиталистической системы. Капитализм основан на парадигме «деньги есть товар». Развитие капиталистической системы всегда кредитно, то есть, вы покупаете чужие деньги, пускаете их на развитие, и возвращаете их с процентом за пользование. Это и есть стоимость денег. В конкурентной экономике цена товара всегда стремится к его себестоимости, то есть, к нулевой марже. Как только прибыль падает ниже кредитной ставки, начинается долговой кризис. Далее система формирует механизм выхода из этого кризиса через катастрофический сюжет — обычно это война, которая ведет к перераспределению собственности и списанию долгов банальным переписыванием их на проигравшего в войне. Ну, а он лишается всего, что было накоплено ранее. Или не всего, но большей части.

К примеру, во Второй мировой войне, которая разрешила кризис под названием Великая депрессия, победили США, проиграла Великобритания. Германия была инструментом и объектом войны. Великобритания, бывшая до войны мировой сверхдержавой и обладавшая монополией на мировую валюту — фунт стерлингов — проиграла в той войне, мировой валютой стал доллар. По итогам войны проигравшая Великобритания заплатила распадом Британской империи. Да, конечно, не все столь линейно, по итогу возник целый веер сюжетов и дополнительных факторов (вроде мировой системы социализма), но мы сейчас не об этом.

Избежать мировой войны, как механизма разрешения долгового кризиса, можно. Точнее, не избежать, а отложить ее (в идеале) на бесконечно длительное время. Если капиталистическая система будет расширяться. В идеале — бесконечно. Соответственно, будет расти рынок сбыта, а значит, наступление долгового кризиса можно откладывать бесконечно долго. Это, понятно, пирамида, но если бы у Мавроди было бесконечное число «партнеров», он бы имел шанс до сих пор продавать свои билеты. Равно и другие его коллеги — всевозможные «Дома Селенга», «Хопер-инвест» и прочие лохотроны. Но — увы, население, желающее играть в эти игры, физически исчерпалось, число «партнеров» оказалось конечным, и все пирамиды рухнули.

Противоречие между географической конечностью рынка сбыта и наличием капиталистической парадигмы о деньгах, как о товаре, и является базовым противоречием капитализма. В рамках капитализма это противоречие разрешить невозможно, а потому долговой кризис, как следствие этого противоречия, цикличен. Капитализм все время кружится в одном и том же цикле: война-восстановление-стремительный рост-стагнация-кризис-война.

«Новая нормальность» в любом ее виде — это попытка найти выход из базового противоречия путем кардинальной реформы капитализма, в первую очередь его основы — стоимости денег. Отсюда и введение так называемых «цифровых денег», что по сути, есть новое прочтение советской двухконтурной системы денежного обращения, в которой деньги, используемые на развитие экономики, деньгами как таковыми не являлись, а деньги, ходившие в потребительском секторе, были существенно ограничены в своих возможностях — проще говоря, на наличный рубль нельзя было купить что угодно. Это только в голове у Путина и ему подобных невеж СССР производил только калоши. Союз же на сто лет опередил свое время в производстве идей и смыслов. И его идея меж- и внутри-отраслевых балансов, до которой капиталистическая экономика дошла к концу 20 столетия, была внедрена еще в 30 годы, и его денежная система работала (и, кстати, крайне успешно), и до сих пор Запад не может не то что повторить, а переосмыслить эту систему. Это к вопросу о «тупом совке», а точнее, о людях-«совках». Крах Союза произошел не от его ущербности, а от слишком быстрого развития, но для скорбных умом проще свою скорбь демонстрировать оскорблениями в адрес цивилизации, которую они не в состоянии даже понять.

Поэтому, кстати, у СССР не было и не могло быть кризиса, структурно повторяющего капиталистический. У него было совершенно иное базовое противоречие, которое Союз мог разрешить, но не потянул — просто потому, что был слишком сложен для тех, кто руководил им под конец системы.

Собственно, этих примеров достаточно, чтобы подытожить. Базовое противоречие — это неразрешимое в рамках существующей системы противоречие, существующее исключительно во взаимодействии системы и окружающей ее среды. Внутренние противоречия системы не являются и не могут являться базовыми. Для выявления базового противоречия для качественной системы управления достаточно одного полного цикла от запуска системы до ее краха. Умное управление уже во второй итерации, используя опыт предыдущего цикла, ищет и находит вариант коренной перестройки системы в нечто иное. Глупое управление заходит на второй круг и повторяет тот же самый предыдущий цикл от начала и до конца. Базовое противоречие отвечает за будущую вероятностную трансформацию системы, является источником ее (трансформации) развития. Оно задает те рамки, в которых успешная трансформация возможна, в этом и заключается эволюционный смысл базового противоречия. Природа всегда рациональна, и всё, созданное ею, имеет свой функционал.

Для России (к примеру) базовое противоречие заключается в известном «ресурсном проклятии». Два процента населения планеты обладают контролем над двадцатью процентами мировых природных запасов и ресурсов. Ответ на это проклятие всегда один и тот же: Россия в любом виде переходит к мобилизационному управлению, к сверх- и гипер-централизованной имперской форме и формирует внутри себя систему тотальной защиты от внешнего посягательства. Обычное состояние России — состояние в обороне. Состояние осажденной крепости. С обязательным формированием образа врага по отношению к окружающим, оборонительной или наступательной стратегии действий, но в рамках все той же ситуации крепости в осаде.

Имперцы скажут — ну так и правильно. Это же наше, никому не отдадим. Умрем как один, но не допустим. Поэтому Россия все время находится в одном и том же бесконечном цикле между пересборкой в централизованную империю и ее же развалом и распадом. Сейчас мы подошли к концу существования нынешнего субъекта, после чего нас ждет традиционный хаос, пересборка и последующее возрождение. И, скорее всего, в том же централизованном виде, так как ментально никакого иного ответа на существующий вызов не существует.

Выйти из цикла можно, дав принципиально иной ответ на вызов, но нужно понимать, что тогда прежней России тоже не будет. Два процента можно превратить в десять-пятнадцать, даже двадцать. Которым дать равный доступ к российским богатствам в обмен на создание общего пространства взаимодействия. Врагов превратить в союзников. Не всех, безусловно, но достаточное число, чтобы снять проблему «осажденной крепости». Понятно, что тогда имперская Россия с ее сверхцентрализацией, силовым сословием и царем-батюшкой перестанут быть актуальными, потребуется принципиально иной субъект, новая этика, новая парадигма существования и новый источник развития. Причем всё это будет кардинально противоречить той самой Традиции, на которую молятся нынешние адепты возвращения нас в дикость средневековья. И они, конечно, станут грудью против любой попытки сломать бесконечную сансару мучений, сопровождающую эту Традицию цивилизации смерти, где жизнь — просто никому не нужный промежуток времени перед тем, как отдать ее очередному вождю.

Но тут выбор понятен — либо бесконечный цикл, в конце которого очередная катастрофа на грани цивилизационной, либо выход в новое пространство, где жизнь станет ценностью для развития страны, людей и будущего. И, безусловно, у нового пространства появится новое базовое противоречие, которому снова придется в будущем искать механизм его разрешения в рамках трансформации уже новой системы.

Здесь я также хочу лишь подчеркнуть — «ресурсное проклятие» существует как противоречие между Россией и окружающим ее миром, полагающим, что подобное положение дел несправедливо по отношению к окружающему Россию пространству. Между прочим, бывшему госсекретарю США Мадлен Олбрайт и приписывают фразу о том, что Россия «несправедливо» владеет богатствами Сибири. «Несправедливость» — это то, что постоянно возникает между Россией и всем остальным миром. И в рамках существующей централизованной имперской системы эта проблема неразрешима.

Собственно, это все, что я хотел бы сказать относительно понятия «базовое противоречие». Оно всегда существует. Оно всегда внешнее по отношению к системе, оно является источником развития системы, только не внутреннего развития, а внешнего — оно всегда разрешается путем коренной трансформации и полного отрицания существующей системы и ее нынешних источников развития. Природа всегда создает запасной выход, когда ресурс развития исчерпан до дна. Вопрос лишь в одном — смогут ли воспользоваться этим запасным выходом или в дыму пожара пробегут мимо него.

И еще один момент, в качестве эпилога. Базовое противоречие невозможно найти, если пользоваться диалектическими моделями (которые используют систему «субъект-объект». Оно находится всегда в рамках триалектической модели «субъект-объект-среда». Без учета взаимодействия системы с окружающей средой его найти нельзя принципиально. Именно поэтому искать его «внутри» системы бессмысленно.