Я всегда придерживаюсь принципа, что любое событие должно быть подвергнуто оценке, любое преступление должно быть расследовано. И только тогда можно выносить какие-то суждения, при этом даже в этом случае нужно понимать, что любое расследование может иметь под собой и «недокументированные» задачи, далекие от установления истины. Особенно, если преступление политически или медийно значимо. Широко известный серийный убийца Чикатило при внимательном рассмотрении его истории сильно отличается от легенды, созданной вокруг него. Признал Чикатило 55 убийств (точнее, даже 56, но там за него уже казнили другого человека, была морока с отменами и оправданиями). 2 эпизода прекратили на стадии следствия. В суд ушло 53 обвинения, суд приговорил по 52, кассация оставила 43. Это к вопросу советского следствия — отнюдь не самого плохого и советского суда, который разбирался качественно и по закону. Про сегодняшние дела с 99% обвинительных приговоров я не говорю. Международная практика тоже не ахти — достаточно вспомнить, что Ли Харви Освальд до сих пор числится убийцей-одиночкой, а Башни свалили арабы-отморозки, попутно продырявив из рогатки Пентагон и легким дуновением разрушивших стоящее рядом еще одно здание.

В общем, где политика — там всегда есть место вопросам.

В данном случае я подвожу к истории с Бучей, к которой уже есть вопросы, как ни смотри на нее. Однако еще не проведено следствие, нет результатов, нет ничего кроме фото и видео не совсем понятно чего, странного бэкграунда этой истории с отсутствием тел погибших после отхода российских сил, но появлением их при входе украинских. Тем не менее две четкие точки зрения уже сформированы: «это они», «это не мы». Хотя мое собственное мнение по этому поводу есть, я его озвучивать не собираюсь именно по той же самой причине: нет результатов следствия и приговора суда — обсуждать нечего. Обмениваться мнениями — не вопрос, но это не то.

Но вот подоплека истории здесь просматривается довольно четко. Главный вопрос — «зачем», вопрос стратегии, тут весьма и весьма нагляден.

Украина сумела решить задачу первого этапа прямой вооруженной борьбы: она сбила темп наступления до нулевого, что и привело к вынужденному выводу российских войск с севера страны. Наши генералы могут загадочно рассказывать про то, что так и задумывалось, но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать — перед нами классическое «сокращение линии фронта». Теперь перед Киевом стоит задача второго этапа — истощить противника до состояния невозможности продолжения «спец-операции».

Однако у этой задачи есть неприятная особенность — истощить можно только стратегией прямых действий. «В лоб» — то есть, перемалывая себя и противника в боях и сражениях. Что ставит перед Киевом вопрос цены. (Для Кремля этот вопрос как раз не стоит и не стоял — людские потери для кремлевских не значат ровным счетом ничего, хоть все сдохните).

Чтобы решить задачу второго этапа через непрямые решения, ее нужно изменить: Киев должен создать угрозу неприемлемого характера, вынуждающую Кремль заканчивать боевые действия «как есть». В свое время такую задачу решали Басаев и Радуев, захватив Буденновск и Кизляр. Сами по себе тактические задачи были провалены, но стратегически Кремль был вынужден отрефлексировать для себя проблему: либо мирный договор на любых условиях, либо бесконечная пограничная война. И захват Грозного летом 96 года поставил точку в этих сомнениях. Три тактических эпизода — и стратегический успех. Другой вопрос, что для Чечни Хасавьюрт означал перевод внешней угрозы на внутричеченский конфликт, который, в общем-то, никак в ходе войны не был разрешен, и в итоге чеченские командиры так и не смогли стать политиками, чем в 99 году воспользовались в Кремле. Но это уже совсем другая история.

Буча для Киева — это стратегия именно непрямых действий. Это уже серьезная угроза всей кремлевской верхушке обвинить ее в военных преступлениях, что означает высшую угрозу без срока давности. Подписывалась ли путинская братва под такой сюжет — тут, конечно, большой вопрос. Да и технические проблемы возникают в полный рост: невыездные министры и президент под угрозой захвата и ареста окончательно закрывают страну от любых международных контактов. Очных уж точно. Цена в десятки тысяч погибших для кремлевских — это сущая мелочь. А вот себя любимых они ценят куда как выше.

Фактически это предельно жесткое предложение заканчивать «как есть», и (возможно) эту историю можно будет слегка подкорректировать. Хотя времени на это практически нет.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)