Вступило в силу соглашение европейских стран о сокращении потребления газа на 15%. Соглашение добровольное в том смысле, что нет механизма санкций за его несоблюдение, поэтому оно вряд ли будет жестко соблюдаться. В нем уже есть определенные исключения и нюансы — прибалтийские страны не входят в единую энергосистему Европы, поэтому более критично зависят от газа, у Польши и Венгрии тоже свои особые позиции. Тем не менее пока соглашение будет соблюдаться — Европа твердо приняла решение исправить ошибки, которые слишком опасно привязали ее к российским энергоносителям.

Здесь важно понять то, о чем не говорится: по сути, мы наблюдаем завершение войны за газовый рынок Европы, которая началась еще в нулевые годы. Старт ей дала Мюнхенская речь Путина, который предложил российские энергоносители в обмен на допуск Кремля к принятию стратегических решений если не глобального уровня, то континентального. Газ вначале был инструментом торговли, затем — инструментом шантажа, затем стал оружием.

В эту войну были вложены сотни миллиардов долларов, для решения ее задач были развязаны две войны, которые дополнились текущей спец-операцией, однако результат этой войны уже сомнений не вызывает: вместо полуторакратного увеличения доли на европейском газовом рынке Кремль в конечном итоге потеряет в самом оптимальном варианте половину. Возможно, что эта доля сократится даже в три раза. Эти показатели, конечно, важны, но главное здесь — то, что заявленные цели войны провалены, а это еще до ее окончательного завершения говорит о поражении в ней.

Никакого другого стратегического проекта у нынешнего режима нет. И быть не может, так как весь ресурс страны был брошен на эту войну, истрачен и нынешнее тяжелейшее положение, в которое страна попала — это следствие того, что теперь ресурс на продолжение войны изымается из всех текущих проектов развития страны. За ее последствия придется платить будущим поколениям, которых обокрали для того, чтобы реализовать планы Кремля, пошедшие прахом.

В ходе этой полуторадесятилетней войны Россия лишилась всех союзников, что полностью исключает возможность создания нового проекта развития. Любое развитие должно сопровождаться расширением возможностей, а проект внутри закрытой наглухо от внешнего мира автаркии может быть только сокращающийся. Нас, конечно, уверяют в том, что недружественные страны — это всего лишь какая-то жалкая четверть человечества, а все остальные за нас, но это, конечно, традиционная ложь. Остальные — это те, кто толпится вокруг в надежде первыми ободрать труп. Мини- и микро-стервятники. И уж точно не друзья-союзники.

Самый животрепещущий вопрос — что будет с самим режимом Путина, причем неважно, с ним или без него. Вопрос непраздный, так как проводить аналогии с другими похожими стагнирующими режимами вроде Венесуэлы, Ирана, Северной Кореи неверно: Россия слишком большая и очень негомогенная социальная система. Поддерживать состояние принудительного переохлаждения через террор, изгнание нелояльных, серию локальных контролируемых войн — в общем, через весь тот традиционный набор инструментов и механизмов, с помощью которых подобные режимы удерживаются у власти, требуется относительно небольшой размер управляемой территории, работающий аппарат управления или наличие идеологии, позволяющей управлять не только принуждением, но и убеждением. С этим всем у Кремля крайне плохо. Поэтому никакой долго- и даже средне-срочной перспективы у него нет, слишком много линий разлома, которые пока скрепляются остатками запаса устойчивости.

Однако краткосрочно — в течение ближайших лет, а возможно, и до конца текущего десятилетия — у режима еще есть шансы удерживать свою власть даже после поражения в войне. Но нужно понимать, что террор и насилие, к которым уже переходит режим — это последняя фаза существования подобных режимов. И в силу внутренних проблем, причем критического свойства и уровня, она вряд ли сможет продлиться долго. Какой именно фактор: внутренний или внешний в итоге обрушит его, неизвестно. Как правило, фашистские режимы, вынужденные проводить внешнюю агрессию в силу того, что внутренние механизмы охлаждения системы недостаточны для «отвода» избыточной социальной температуры, приходят к краху через внешнеполитическое поражение. Тот же Гитлер даже теоретически не мог не воевать, что и привело Третий рейх к поражению и краху. Путинский режим точно так же находится в стадии, когда он уже не в состоянии удерживать власть без внешнеполитических авантюр. Просто террор внутри страны «не успевает» утилизировать негативные последствия правления, поэтому войны становятся тем механизмом, который в ускоренном порядке принудительно охлаждает идущую вразнос систему. И одна из таких авантюр в конечном итоге приведет его к гибели. Вопрос лишь в том — какая именно.

Второй энергетический

Сообщается, что немецкая RWE на 30% увеличила инвестиции в ветряную и солнечную энергию. Это вполне точечное сообщение, но оно хорошо ложится в общий тренд, который уже намечается в ходе нынешнего, уже второго в истории, глобального энергетического кризиса.

В свое время (в 1973 году) арабские монархии решили диктовать свои условия Западу, создав достаточно острый кризис. Причиной шантажа был политический вопрос — арабы потребовали разрыва отношений западных стран (или по крайней мере прекращения поддержки) Израиля в ответ на Войну Судного дня.

На короткой дистанции арабы выиграли: страны Общего рынка (тогдашняя Объединенная Западная Европа) были вынуждены принять декларацию, подержавшую позицию арабских стран, африканские страны разорвали отношения с Израилем.

Однако на долгосрочной перспективе кризис сказался вполне ожидаемым образом: были созданы механизмы компенсации: стратегические нефтяные резервы США, а вслед за ними развитых стран, которые должны содержать запасы, не менее трехмесячного потребления экономикой. Был введен режим экономии, кстати, не менее жесткий, чем вводится сегодня.

Сильные изменения коснулись и текущего потребления нефти и нефтепродуктов: резко повысился спрос на японские автомобили с гораздо более экономичными двигателями, вслед за ними американские и европейские концерны были вынуждены развиваться в том же направлении. Были проведены масштабные инвестиции в энергосберегающие технологии по всем отраслям. Наконец, на западный рынок пришла советская нефть.

Арабы, выиграв на короткой дистанции, привезли себе достаточно серьезные проблемы в долгосрочной перспективе, и были вынуждены прощаться с эксклюзивным положением на рынке.

Нынешний энергетический кризис развивается по той же модели. За одним исключением: на политические требования Кремля Запад идти не собирается. Арабы, которые к моменту кризиса уже были во многом интегрированы в западный истеблишмент, были почти своими. Их экономика была составной частью (хотя и второстепенной) западной экономики. По факту произошел конфликт между мелкими, но организованными и мотивированными империалистическими хищниками и разжиревшими и слегка утратившими хватку хищниками крупными. Сугубо внутривидовой конфликт — короткий, и как всегда бывает во внутривидовой конкурентной борьбе, достаточно ожесточенный.

Однако именно потому, что он был внутривидовым, он велся по правилам. В животном мире схватки насмерть — редкость, достаточно обозначить свой текущий статус и указать побежденному на место.

С путинской Россией в этом плане всё сильно иначе. Кремлевские нувориши не успели стать своими. Отдельный вопрос — а могли ли стать? — остается неотвеченным, так как теперь ответ на него не имеет никакой практической ценности, путинская клика списана вся и подчистую, никакие прошлые заслуги в зачет не идут, всех под одну шинковку. Моё сугубо личное и никому не интересное мнение — нет, не могли. Криминальный бэкграунд в первом поколении, откровенно уголовные замашки высшей политзнати России, беспредельные методы — должно было смениться одно, а то и несколько поколений, прежде чем какая-то часть российской знати могла бы претендовать на звание «своих», даже с оговорками. Но столько времени у неё просто нет, она успеет исчезнуть гораздо раньше. Путинская клика, нацеленная на грабёж своей собственной страны, по Олсену — «кочевой бандит». Она даже теоретически неспособна к развитию захваченной ею территории, но и уходить ей некуда: она везде чужая, а развитые территории заняты «бандитами оседлыми», которые не могут допустить в свои пределы людей с принципиально отличающимся «модус операнди».

Критическая проблема путинской знати в том, что она не может, не умеет, не хочет и не видит смысла в создании формализованных государственных и политических институтов, не понимает их смысла, а то, что называется «государством» в их изложении — это всего лишь ширма и инструмент для практик насильственного изъятия доходов с захваченной территории.

Конфликт нынешний — это конфликт без правил. Отказ от них первым предпринял именно Кремль в 14 году. Крым стал водоразделом, и скорее всего, кремлевская клика даже не поняла, что она перешла черту. Та же самая проблема, по которой режим Путина не строит полноценное государство: эти люди не понимают сути сложившихся не просто так в течение продолжительного исторического времени мирового устройства и порядка, который сегодня основан на трех базовых консенсусных для всех мировых элит концепциях: концепция суверенитета и невмешательства во внутренние дела друг друга (Вестфальская система), баланс сил (Венская система) и разделение сфер влияния (Ялтинско-Потсдамская система). Само по себе нарушение любой из этих концепций технически возможно, но требует сложных согласительных процедур в рамках двух других. Крымская история могла, пусть и со скрипом, быть принятой другими игроками, но исполнение её показало, что Кремль просто не понимает базовых принципов, на которых стоит международная безопасность.

У Путина был некоторый период, когда всё можно было свести к недоразумению: я пошутил, вы посмеялись, но то ли не хватило ума, то ли уже тогда уход в метавселенные дали не позволял адекватно оценивать обстановку, но острый и без того конфликт перешел в его эскалацию, и будем говорить откровенно — Западу даже не нужно было особо стараться, Кремль сам себя загонял всё глубже в тупик.

Проблема в том, что кремлевские продолжали считать происходящее недоразумением и полагали, что всё можно вернуть «взад». Собственно, только этим можно объяснить присоединение и участие в проекте борьбы с коронавирусом по лекалам ВОЗ с последующим переходом к цифровой модели ID 2020, проводником которой в России, по всей видимости, был Сбербанк и Герман Греф, Алексей Кудрин и иные персонажи, которым сегодня отказано в доверии, и они уже идут общим списком с остальными по принципу коллективной ответственности.

Это не помогло, тем более, что развал управления не позволил хоть как-то отработать контрольные показатели, спущенные ВОЗ. Запад уже принял решение, и когда Путин решил снова предъявить повышенные требования-ультиматум про возвращение НАТО к границам 1997 года, его довольно технично и быстро подвели к точке невозврата, которая, как мы теперь знаем, состоялась 24 февраля. С этого момента развитие событий идет строго в одном направлении и неизбежно закончится бункером, подземной свадьбой и двумя канистрами бензина в наспех вырытый ров. Возможны варианты, но в рамках только одного сюжета.

Однако мы про новый энергетический кризис. Я полагаю, что этот кризис будет использован людьми, которые мыслят достаточно рационально, для корректировки (причем серьезной корректировки) проекта энергетического перехода. По нему на Западе существует полный консенсус, и нет ни одной немаргинальной политической силы, которая возражает против самого проекта.

Однако то, что предыдущее поколение политиков не сумело удержать в узде спущенных с поводка «зеленых», привело к довольно тяжелым последствиям — рассинхронизации проекта перехода и серьезным дисбалансам в энергетической отрасли. «Зелёные» буквально продавили ускоренный и безоглядный переход, который снизил устойчивость энергетических систем развитых стран до критических уровней. Российский газ здесь стал триггером, окончательно запустившим процесс обвала энергосистем, но не он является причиной самого кризиса. Кризис вызван проблемами внутреннего характера, и теперь под вывеской борьбы с Путиным в Европе довольно динамично начинают меняться правительства, которые упустили процесс перехода, допустили критические ошибки, и их сменщикам предстоит их исправлять.

По всей видимости, ничего особо нового изобретать не станут, будут решать задачи примерно так же, как решали их в начале семидесятых. С поправкой на новые технологии и на то, что теперь процесс перехода является не стихийным, как тогда, а проектным.

Понятно, что нас во всём этом интересуем мы. В проектируемом Западом будущем нас нет. Россия приговорена либо к поражению, либо к полной блокировке (что равносильно тому же). Принудительное «само-отключение» Запада от российского газа и нефти ускоренно стимулирует западные компании к инвестициям в энергосбережение, в технологии возобновляемых источников, в создание новой энергетической инфраструктуры и к переходу к новым технологиям во всех остальных отраслях.

Как видно, западные компании вполне внятно откликаются на подобное стимулирование и действительно, вкладывают еще большие ресурсы в новые энерготехнологии. То, что могло занять 7-10, будет пройдено за три-пять лет.

Кризисными для Запада будут ближайшие два (возможно, три) года. Эти годы — время исправления ошибок и просчетов и возвращение к нормальному проекту перехода, без потакания экстремистам-зеленым. Которых сейчас возьмут в ежовые рукавицы и пояснят пределы их прав и свобод самовыражения. Умные зеленые выживут и войдут в новые тренды, глупым уготован сброс в маргинальное состояние. Но вряд ли больше Европа станет терпеть откровенный террор распоясавшихся «экологов», жестко разделив их на легальных и системных и всех остальных. Параллельно с этим крайне жестко прессуют лоббистов Кремля, вплоть до распространения на них правила «правил больше нет». История с угрозами в адрес бывшего министра иностранных дел Австрии Кнайсль, которая закончила свою госкарьеру переходом на щедро оплачиваемую путинскую синекуру, в этом смысле более чем показательна.

В рамках решения всех этих задач вопрос об отношениях Запада с Россией и отношения Запада к конфликту на Украине выглядит вполне понятным: Запад будет закрывать Россию, а если будет возможно — то и разрушит ее через крах путинского режима. В любом случае это означает изъятие в том или ином виде у России оружия массового уничтожения. Мы еще увидим, как первое же постпутинское правительство впереди собственного визга побежит подписывать договор о всеобъемлющем ядерном разоружении. На самом деле Запад больше не нуждается таком оружии — украинский конфликт вполне показал, что Россия без ядерного оружия ничего из себя не представляет. Да, остается Китай, но для Китая, похоже, уже подготовлен отдельный проект, и пока если что-то и идет по плану, так это там.

Так или иначе, но второй энергетический кризис тоже будет иметь долгосрочные последствия. И они довольно серьезно изменят мировую систему, усилят разрыв между развитыми странами и всеми остальными, причем число развитых, вполне возможно, на этом пути даже немного подсократится.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)