В студии «Эхо Москвы» на петербургском экономическом форуме дала очень интересное интервью Татьяна Голикова, председатель Счетной палаты. Затрагивались самые разные темы — от возможного использования резервного фонда на покрытие социальных обязательств до дисбаланса между федеральным бюджетом и бюджетами регионов, близких к дефолту. Интервьюировала О. Бычкова.

― Я хочу начать вас спрашивать про кризис и про то, что происходит. Потому что это самое главное, то, что сейчас всех беспокоит. Прежде всего, слабые места. Уже прошло достаточно времени, когда мы находимся в этом состоянии. Что выявилось?

― Мне кажется, не то чтобы слабые места, а проблемы, которые тревожат в сегодняшней ситуации это все-таки инфляционные ожидания. Мы наблюдали за 2014 год очень высокий уровень инфляции для нас как для страны. И сейчас, хотя ситуация в июне за первые две недели стабилизировалась, тем не менее, накоплено 8,4% и то, как это будет в 2015 году, конечно, пока еще не очевидно. Поскольку впереди повышение тарифов на услуги естественных монополий с 1 июля. Опять же мы не знаем, каков будет урожай. То есть, какими будут цены на продовольствие. Я думаю, это еще пока тема, которая с повестки дня не ушла, несмотря на стабилизацию некоторую ситуации в мае-июне. Безусловно, я бы хотела отметить, что меня беспокоит сбалансированность бюджета федерального. И бюджетов регионов. Впереди у нас формирование достаточно сложного трехлетнего бюджета. И на сегодняшний день пока не очевидны ресурсы для сбалансированности, хотя у нас накоплены достаточно приличные резервы. Но речь идет о том, как их использовать.

― А можно сразу про федеральный бюджет и про региональные бюджеты. Про федеральный прежде всего. Вас беспокоит несбалансированность. Там что не сбалансировано?

― Что касается бюджетов регионов, начнем оттуда, то достаточно большой накопленный долг…

― Там говорят…

― Два триллиона 93 млрд. рублей долг субъектов по состоянию на 1 июня 2015 года. Достаточно высокий процент коммерческой задолженности — 37%. Она, к сожалению, не очень двигается в сторону снижения, и меры, которые предпринимаются правительством, не дают такого скорого и очевидного эффекта для снижения этой задолженности.

― А когда говорят про 20 регионов, которые на грани дефолта, это действительно так и что это значит реально?

― Это имеет место быть, к сожалению. Мы даже говорим о 37 регионах, которые исполняют бюджет в текущем режиме с дефицитом. А дефолт тех 20, это невозможность платить по долгам. И это на самом деле является ключевым моментом, действительно это никак не связано с кризисом. Эти долги были накоплены в предыдущие периоды просто кризис и экономическая ситуация, в которой мы находимся, обострила ситуацию. И поэтому на сегодняшний день, мне кажется, нужна детальная работа с этими регионами для того, чтобы не дать возможности им попасть в такую ситуацию.

― А вы можете объяснить нашим слушателям и мне тоже, что такое дефолт для регионов. Это как выглядит. И к чему приводит.

― Дефолт это невозможность уплаты по долгам в срок. Поскольку это региональные бюджеты, несмотря на то, что в соответствии с законодательством они абсолютно самостоятельные, как с точки зрения принятия решений, так и с точки зрения формирования своих бюджетов, но есть федеральное правительство, которое способно оказать финансовую помощь регионам для того, чтобы они в этой ситуации не оказались.

― А если они оказываются в этой ситуации. То что происходит например, с местными компаниями, с жителями. Как это выглядит.

― Я думаю, что такого не будет, но выглядит следующим образом. Невозможно финансировать расходы, идет резкое сокращение предоставления, если мы говорим о населении, бюджетных услуг. Неважно, в какой сфере. Сфере образования, культуры, сельского хозяйства, промышленности. Что касается компаний, которые работают на территории региона, то это, как правило, с дефолтом не связано. Потому что дефолт это бюджетный дефолт, а компании работают в тех условиях, в которых они работают. Уплачивают налоги в бюджет, просто этих налогов, которые уплачиваются на территории конкретного региона, недостаточно для того, чтобы выполнить обязательства с одной стороны по долгам. А если невозможно выполнить по долгам, значит невозможно профинансировать другие расходы.

― Хорошо. Давайте теперь к федеральному бюджету перейдем. Вы сказали, что вас беспокоит его несбалансированность. Насколько она вас беспокоит?

― Если мы говорим об этом годе, то пока все идет нормально, никаких неожиданных вещей нет, закон предполагает, что бюджетный дефицит может финансироваться за счет средств резервного фонда. Собственно что и было сделано в течение этих пяти месяцев. В феврале министерство финансов позаимствовало из Резервного фонда на цели покрытия дефицита. Когда я говорю о несбалансированности, меня больше волнует будущий трехлетний бюджет. Поскольку дискуссия идет относительно объема расходов, стоит их наращивать, не стоит. В каком объеме их наращивать. И если наращивать, то, какие ресурсы для того, чтобы сбалансировать объемы расходов и доходов. И какие источники будут на это задействованы.

― Наращивание расходов это что?

― Увеличение расходов по отношению к бюджету 2015 года.

― О каких расходах идет речь?

― Я сейчас говорю в целом о наращивании расходов. И здесь есть беспокойство по поводу того, что действующее бюджетное правило, с которым мы жили определенное количество лет, оно дает возможность нарастить расходы. Потому что цена на нефть, которая считается при действующем бюджетном правиле, она выше, чем та цена, которая на сегодняшний день фактически сложилась. И, безусловно, мы себе такого не должны позволять с точки зрения покрытия дефицита бюджета, который может образоваться, если мы начнем финансировать такие расходы. И встает вопрос – должны ли мы в течение одного года, двух или трех лет использовать те накопленные резервы, которые у нас есть. И дискуссия, которая начата, которая ведется, если говорить о нашей позиции, то я придерживаюсь того, что мы не можем использовать Резервный фонд в течение одного года, нам нужно растягивать это на определенное время.

― А что значит в течение одного года?

― В течение одного года использовать весь Резервный фонд на закрытие дефицита бюджета. И после он обнулится.

― То есть вы считаете, что не нужно туда залезать вовсе.

― Нет, я не считаю, что туда не нужно залезать. Нам придется использовать часть ресурсов, другое дело, в каком объеме и за какой период времени мы можем их исчерпать или не наращивать. Сам объем фонда. Сейчас пока он уменьшается за счет того, о чем я сказала. Что мы в 2015 году уже позаимствовали оттуда 500 млрд. рублей и я думаю, что сейчас самое время говорить об эффективном использовании тех ресурсов, которые есть внутри бюджета. А внутренние резервы в бюджете есть.

― Это?

― Я в данном случае не называю конкретные сферы, это я думаю отдельный разговор. Но по нашим оценкам порядка 15-20% внутренних резервов в расходах бюджета существует, над которыми можно было бы поработать.

― То есть значит что-то сократить, на чем-то сэкономить.

― С точки зрения их оптимизации и неэффективного использования, потому что мы выделили за последние годы достаточно большой ресурс и на инвестиции, и на поддержку государственных компаний. Но пока эти средства лежат. Они не востребованы и на них не предъявлены выполненные работы и оказанные услуги. К сожалению, это так.

― То есть это средство, которое…

― Скажем, если речь идет об инвестициях, то это средства, которые переданы в авансы, но эти авансы не отработаны.

― То есть их можно забрать обратно?

― Их можно не забрать обратно, и не нужно их забирать обратно. Нужно добиться того, чтобы они были отработаны, чтобы работы были выполнены, но еще финансировать не нужно. А нужно использовать тот ресурс, который на сегодняшний день уже существует. Это неочевидно по всем разделам бюджета. Но есть разделы бюджета, где имеются очень серьезные такого рода заделы.

― Это такой верхний уровень получается.

― Я бы не сказала. Не совсем это верхний уровень. И мы сейчас просто с вами в общем о расходах.

― Верхний уровень это первое, на чем можно сэкономить и…

― Да.

― А следующий уровень, если этого окажется недостаточно, например.

― Вы знаете, достаточно много направлений, в которых можно говорить об эффективности использования. Я привожу пример на форуме, по результатам наших проверок за 2014 год исполнение бюджета мы увидели, что выделенные на развитие образования ресурсы для предоставления государственных услуг в сфере образования, в том числе для населения оказались не использованы в объеме 49 млрд. рублей. Это много или мало. Как вам кажется.

― Это много или мало, как вам кажется.

― Вот как вам кажется.

― Мне кажется, что это много.

― Это много.

― Но это значит, что кто-то из нас недополучил чего-то на эти суммы.

― Абсолютно вы правы. И сейчас нужно оценить, а нужно еще нарастить, потому что это ситуация не одного года. Это ситуация уже складывающаяся на протяжении трех лет. То есть мы додаем, они не используют, мы снова додаем.

― А почему они не используют?

― Я думаю, что нужно разбираться с эффективностью менеджмента, который работает в тех учреждениях, и здесь речь идет не о министерстве как таковом, речь идет об учреждениях, которым эти средства передаются на предоставление государственных услуг. Они их не используют.

― Все-таки социальную сферу, получается, трогать будете, так или иначе.

― Мы социальную сферу не трогаем. Мы социальную сферу проверяем на предмет того, насколько эффективно и результативно используются эти средства и насколько эффективно и результативно проводятся те оптимизационные мероприятия, которые были задуманы в рамках дорожных карт. Но мы уже как об этом говорили, но нам кажется, что то, что возлагалось на эти планы по оптимизации и то, что предполагалось, что от этого будет получен какой-то фантастический финансовый эффект, этого не произошло. Предполагалось, что порядка 30% экономии должно пойти на увеличение зарплаты. На самом деле та оптимизация, которую провели, экономия по фонду оплаты труда там 0,5-1% от фонда оплаты труда. Задаемся вопросом: а стоило ли так не очень удачно проводить некоторые мероприятия. Для того чтобы получить такой экономический эффект.

― И так рисковать чем угодно.

― Главное – рисковать качеством и уровнем предоставления услуг населению. Особенно в отдаленных регионах страны.

― Самый последний вопрос. Вы сказали, что сейчас беспокойство подобного рода у вас относится к трехлетнему бюджету. Значит ли это, что вы считаете, что за эти три года, на которые рассчитывается этот бюджет, ситуация может как-то разрешиться и наладиться. Экономическая и финансовая.

― Безусловно, все зависит от качества и эффективности тех усилий, которые мы будем предпринимать внутри страны. Но нельзя скидывать со счетов внешнюю ситуацию и те внешние риски, которые у нас существуют в связи с введением санкций против России.

― Спасибо большое. Татьяна Голикова, председатель Счетной палаты на Петербургском экономическом форуме.