И снова о газе и Европе. ЕС в начале газового кризиса поставил задачу перед членами союза сократить потребление газа на 15 процентов. Ряд стран (в основном Южной Европы) не дотянули до этого показателя, но в целом по Евросоюзу планка была достигнута — за счет экономии потребления домохозяйствами и остановки (а теперь и начавшегося вывода за пределы Европы) промышленности.

Можно пойти по пути российской пропаганды и удовлетворенно сообщить — так им и надо, а можно взглянуть на ситуацию с другого ракурса. И с этого ракурса констатация для российской пропаганды крайне неутешительная — в Европе всё в порядке с проектным управлением. Ставится задача — и она выполняется. Что, согласимся, для российской системы управления чистой воды экзотика. В России трудно вспомнить хотя бы одну задачу, которая была бы решена в срок и в указанных параметрах — всегда какие-то сбои и провалы и в итоге: «Прошу отнестись с пониманием» или вообще тишина.

Европа при этом одновременно решает сразу несколько задач (что, кстати, само по себе говорит о высоком классе управления). Оперативная задача — обеспечить газовый баланс, так как потеря сразу 120 млрд (30 млрд кубометров газа в годовом измерении в Европу еще попадает, в основном в Венгрию и Сербию), в общем, такое резкое падение поставок компенсировать за год, конечно, невозможно. Стратегическая задача — начать ускоренный вывод энергоёмкой промышленности за пределы Европы. И эта задача тоже решается, причем всё возрастающими темпами.

Что означает вывод энергопотребляющих мощностей за пределы Европы? А это «расчистка площадки» под строительство новой экономики — экономики следующего уклада. В процессе технологического перехода это как раз одна из самых проблемных задач — нужно одновременно строить новое и постепенно сокращать старое, причем по возможности синхронизируя процесс. А это крайне непростая вещь, в реальности синхронизировать никогда еще не удавалось — примером может служить тяжелейший энергетический кризис вначале в Китае (в прошлом году), затем перманентно в США. Причина — именно рассинхронизация ввода новых мощностей и вывода старых.

Европейцы пошли по другому пути. Они использовали кризис и одномоментно выводят «старые» производственные мощности, причем не директивно, а через применение экономических стимулов, которыми стали высокие цены на газ и энергию. Компании сами принимают решение и сворачивают производство, выводя его в регионы с «грязной», но более дешевой энергией.

Тем самым пространство расчищается, а кризис позволяет проводить мероприятия по стабилизации положения мобилизационными инструментами. Ориентировочно к 2025 году будет создан качественно новый энергетический баланс, а пространство освободиться от существенной (минимум треть) доли энергоёмких производств.

Да, конечно, ускоренные процессы несут в себе угрозу — в том числе и социального характера, так как меняется структура рабочей силы. Люди, умеющие работать на «старых» производствах оказываются без работы, а специалистов для «новых» производств мало, они в дефиците. И просто так превратить одних в других не получается. На всё нужно время. Так что одна задача цепляет за собой несколько других, а те — следующие.

Но если понимать, что пока в Европе всё в полном порядке с проектным управлением, можно с высокой долей уверенности говорить, что они справятся. И лет через пять (а не через 15, как это было исходно запланировано) европейская экономика приобретет совершенно иной вид. Экономия — примерно 10 лет, а значит — это существенное конкурентное преимущество перед американской и китайской, которые решают схожие задачи.

По сути, Путин помимо того, что оказал неоценимую услугу НАТО, дав ему смысл своего существования, еще и помог Европе пройти ускоренно тот путь, который она хотела пройти в целом к 2035 году, а полностью — к 2040. Теперь европейцы досрочно реализуют свои проекты перехода к 25-30 годам. Время — важнейший ресурс любого фазового перехода, и Европа крайне умно распорядилась предоставленной ей возможностью.

А косяки, которые при этом возникают — ну, а как без них? Было бы странно, если бы их не было.

***

Любопытный график, показывающий, как быстро росли мощности энергетики на новых энергоносителях. Из него видно, что солнечная энергетика растет наиболее быстрыми темпами по сравнению с СПГ, атомной и ветровой энергетикой. За 6 лет мощности солнечных электростанций увеличились вчетверо. Для ветровой генерации для этого потребовалось 9 лет, атомной энергетики 11, для технологии СПГ — 17 лет.

Это пример количественного накопления изменений, которые, несомненно, в итоге «выстрелят» качественным переходом.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)