Трудно поверить, но десять лет назад Германию считали слабым звеном Европы. Ее экономика погрязла в рецессии, в то время как остальная Европа восстанавливалась; уровень безработицы в ней был выше, чем в среднем по еврозоне; она нарушала европейские правила бюджета, поддерживая чрезмерный дефицит, а ее финансовая система была в кризисе. Десять лет спустя Германия считается образцом для подражания для всех остальных. Но так ли это, задается вопросом в Project Syndicate директор Центра европейских политических исследований Даниэл Грос.

Извлекая уроки из пути Германии, следует различать возможности правительства и ответственность бизнеса и общества в целом, приводят его точку зрения «Вести — Экономика».

Одна область, в которой правительство несет явную ответственность, – это государственные финансы. В 2003 г. Германия имела бюджетный дефицит, близкий к 4% ВВП, ‑ возможно, не такой высокий по сегодняшним меркам, но выше, чем в среднем по ЕС на тот момент. Сегодня Германия имеет сбалансированный бюджет, в то время как большинство других стран еврозоны имеют дефициты выше, чем в Германии десять лет назад.

Поворот в государственных финансах в Германии был обусловлен главным образом сокращением расходов. В 2003 г. общие расходы правительства составили 48,5% ВВП, что выше среднего по еврозоне. Но в течение следующих пяти лет расходы были сокращены на пять процентных пунктов ВВП. В результате в канун Великой рецессии, которая началась в 2008 г., соотношение расходов в Германии было одним из самых низких в Европе.

Но правительство не могло справиться с ключевой проблемой в Германии – ее ощутимым отставанием в конкурентоспособности. Сегодня это трудно представить, но в течение первых лет существования евро Германию широко считали неконкурентоспособной вследствие высокой заработной платы.

Когда был введен евро, многие опасались, что проблема конкурентоспособности Германии не будет решена, поскольку власти больше не смогут корректировать обменный курс. Но, как мы теперь знаем, Германия снова стала конкурентоспособной ‑ слишком конкурентоспособной по некоторым данным вследствие сдерживания заработной платы и структурных реформ, повышающих производительность.

В действительности эти объяснения – только половина правды. С одной стороны, сдерживание роста заработной платы было ключевым элементом, хотя правительство не могло навязывать его. Устойчиво высокий уровень безработицы вынудил работников смириться с более низкой заработной платой и более продолжительным рабочим днем, в то время как заработная плата продолжала увеличиваться на 2-3% в год в периферийных странах еврозоны, где наблюдался бум экономики.

С другой стороны, в то время как немецкое правительство действительно провело важные реформы рынка труда около десяти лет назад, эти меры не оказали заметного влияния на производительность. Все доступные данные показывают, что в Германии был один из самых низких уровней роста производительности в Европе за последние десять лет.

Это неудивительно, учитывая отсутствие каких-либо реформ в чрезмерно зарегулированной сфере услуг, которая по объему в два раза превышает промышленное производство. Справедливости ради надо сказать, что производительность на заводах несколько выросла благодаря интенсивной международной конкуренции. Но услуг это не коснулось, поскольку это внутренний рынок.

Для получения значимого роста Германии были необходимы глубокие реформы в сфере услуг. Но этого не произошло даже в 2003 г., потому что все внимание было сосредоточено на международной конкурентоспособности и производстве.

Тем не менее немецкая модель действительно может преподать некоторые полезные уроки периферийным странам еврозоны, которые сейчас находятся под обстрелом критики. Долгосрочная бюджетная консолидация требует в первую очередь ограничения расходов, а реформы рынка труда со временем могут обеспечить занятостью маргинальные группы.

Но самой большой проблемой для таких стран, как Италия или Испания, остается конкурентоспособность. Периферия может снова вырасти, только если ей удастся больше экспортировать. Заработная плата уже падает под тяжестью чрезвычайно высокого уровня безработицы, и это повышает привлекательность для инвесторов. Однако повышение конкурентоспособности через снижение оплаты труда — это самый болезненный выход, и он порождает напряженную социальную ситуацию и политическую нестабильность. Гораздо лучший способ снижения затрат на рабочую силу состоит в повышении производительности, и Германия не является моделью в этом отношении.

К счастью, однако, некоторые периферийные страны теперь вынуждены под давлением своих кредиторов проводить коренные реформы не только своих рынков труда, но и секторов услуг. Реформы, даже первоначально проводимые под давлением, дают сильные основания для оптимизма. Со временем они будут способствовать производительности и гибкости, а страны, которые проведут их тщательно, таким образом, станут более конкурентоспособными.

Реформы, проведенные в некоторых периферийных странах, гораздо глубже, чем те, которые были проведены в Германии десять лет назад. Те страны, которые будут придерживаться этих реформ, вполне могут стать более компактными и конкурентоспособными.

Те, кто не будут делать этого (Италия, похоже, движется в этом направлении), застрянут в ловушке низких темпов роста надолго, в то время как лидирующее положение Германии не гарантировано навечно. Трудно определить, в каком положении окажутся отдельные страны через десять лет, и текущая иерархия в рамках европейской экономике может быстро измениться.

Европейские компании успешно развиваются, применяя технологию франчайзинга. Убедиться в этом легко: посмотрите каталог франшиз, там множество известных брендов родом из Европы. Российский бизнес может использовать известное имя, работая по франшизе и получая гарантированную прибыль, причем это доступно не только крупным компаниям, но и малым предприятиям.