Короткие новости, мониторинг санкций, анонсы материалов сайта и канала "Кризистан" – в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь!

Цифровые деньги. Анатолий Несмиян

Цифровой рубль

Мифы и творчество масс тесно связаны с символизацией тех или иных явлений или процессов. Проще говоря — человек, не взявший на себя труд самостоятельно изучить тот или иной вопрос, ориентируется на чужое мнение, которое опять-таки, подбирается из всего имеющегося спектра мнений по принципу «нравится-не нравится». В итоге возникают самые настоящие заблуждения, не имеющие с реальным положением дел ничего общего.

Можно сказать, что мифологизация зачастую опирается на воинствующее невежество, которое в информационную эпоху расцвело буйным цветом по вполне очевидной причине: объемы информации, которые прокачиваются через людей, возросли, а возможности человеческого мозга и психики воспринимать информацию остались на прежнем уровне. Некачественное образование привело к тому, что у достаточно большого числа людей попросту отсутствуют наработанные методики работы и фильтрации информации, ее упорядочивания, структуризации и систематизации. Как пример: до 90 процентов всего, что мы учим в школе и институте, в дальнейшей жизни нам не пригодится. Но сам процесс обучения формирует нейронные связи, способные работать с информацией. Они-то как раз и остаются с нами всю жизнь. Соответственно, образование — это не столько накопление фактического материала (хотя определенная база, безусловно, нужна), сколько выработка навыков к обучению в течение всей жизни.

Один из таких мифов называется «цифровые деньги».

Уже создана легенда о том, что это исходно плохо, что это инструмент порабощения и значит — однозначно вредная и недопустимая вещь. В противовес, понятно, создан другой миф — что это спасение и манна небесная, лишающая финансовый капитал возможностей по порабощению человечества.

Главный вопрос любого проекта — зачем? Это вопрос стратегии, вопрос смысла. Все остальные вопросы, уточняющие и детализирующие проект (Что? Как? Чем?) не имеют ценности без ответа на базовый вопрос. Какая разница, что из себя технологически представляют цифровые деньги, если не ясно, для чего они? Или ясно, но совершенно неправильно понято?

В общем и целом цифровые деньги не являются открытием. Это новое (на новом технологическом уровне) прочтение существующей с давних пор многоконтурной системы денежного обращения.

Впервые такая система появилась еще в древнем Китае, и была основана на параллельном хождении бумажных денег и металлической монеты. Металлические деньги были деньгами в прямом и привычном смысле этого слова, они обращались на рынке и на них можно было купить товар, их можно было хранить, накапливать, оплачивать налоги — в общем, весь классический набор свойств денег: платежное средство, накопление, мера стоимости, сбережение. Металлическая монета обладала всеми пятью свойствами денег: универсальностью, делимостью, сохраняемостью, идентичностью и носимостью (портативностью). Металлические деньги были подвержены инфляции (в первую очередь физической — в силу своего истирания).

С бумажными дела обстояли иначе. По факту бумажные деньги (фаби) были расписками с императорской печатью, на которые можно было получить необходимые товары или материалы из государственных хранилищ под конкретные работы, исполнение которых контролировались императорскими служащими. Бумажными деньгами финансировались строительные работы, посевные кампании на императорских землях, на них закупалось военное имущество для армии и так далее — причем ими же можно было расплатиться, но только с государством: выплатить налоги, закупить новые материалы или товары из государственных хранилищ и так далее. В Китае при этом некоторая часть бумажных денег могла быть обменяна на металлическую монету, но этот процесс находился под контролем, курс обмена устанавливало государство. По сути, бумажные деньги-фаби были лишены ряда денежных функций и полноценными деньгами не являлись. Кстати, металлической монетой также нельзя было купить товары из государственных хранилищ по принципу «пришел-купил», что и создавало два независимых контура обращения.

Нетрудно понять, что бумажные деньги не были подвержены инфляции как таковой, так как в любой момент они могли быть выпущены в любом количестве (обеспеченном наличием товаров на складе) и так же одномоментно изъяты из оборота. Никакого влияния на реальный товарный рынок подобные мероприятия не оказывали.

Возвращение к идее двухконтурного обращения на государственном уровне состоялось в 20 веке. Оно применялось в разных странах, но массово и масштабно — в СССР и Германии Гитлера.

Принцип использовался тот же: разные контуры обращения обладали разным функционалом и не пересекались. На наличные деньги в СССР нельзя было купить промышленные товары, безналичными деньгами нельзя было расплачиваться в розничной торговле. Безналичные деньги (аналог китайских бумажных) были лишены функции накопления и создания сокровищ. Они обеспечивали экономические связи между предприятиями и только. Их нельзя было направить ни на что иное. По факту это была расчетная расписка, тем более, что собственником выступало во всех операциях государство.

Понятно, что были и другие контуры обращения, которые обеспечивали тот функционал, который не был охвачен безналичным и наличным рублем — это валютный контур обращения, который также делился на безналичные операции с валютой и покупку потребительских товаров в специальных распределителях (сеть Внешпосылторга, «Березки») Все валютные операции проводились исключительно в объемах доступной валютной выручки, а потому никакого смысла в создании специальных валютных резервов не существовало — по факту вся валюта, включая и будущую выручку, расписывалась заранее.

Ключевой особенностью всех контуров являлась их неконвертируемость друг с другом, что позволяло любому контуру присваивать любые функции, не оказывая влияние на все остальные. Возможные сбои в одном контуре практически не отражались на функционировании всех остальных.

В Германии Гитлера многоконтурное денежное обращение позволило в кратчайшие сроки вытащить Германию из общего кризиса капиталистической системы, который как раз бушевал в те годы в полный рост. Немцы вообще творчески подошли к вопросу, и создали огромное количество самых разных денежных контуров, особенно в ходе начавшихся войн. Существовали отдельные контуры для оказания социальной помощи, расчетные контуры внутри гражданской и военной экономик, контур вассальных и оккупированных экономик, оккупационный наличный контур для платежей населения на оккупированных территориях и отдельный контур «рейхсмарок» для функционирования внутреннего рынка самой Германии. Вплоть до конца 1944 года эта система работала практически без сбоев, обеспечивая безинфляционную экономическую ситуацию в стране.

Принцип был тем же — полная взаимная неконвертируемость разных видов денег между собой, жесткое деление функционала каждого контура и невозможность работы и перетекания денег из одного контура в области обращения другого.

То, что это не рыночная экономика, нет смысла даже обсуждать. Рынок — это свободное, то есть, неконтролируемое движение товаров и денег, что, собственно, и создает основной принцип существования рынка — баланс между спросом и предложением. Но рынок обладает фундаментальным противоречием, которое не раз обсуждалось — цикличностью одного и того же типа кризиса: долгового, так как деньги в свободном рынке также являются товаром и тоже обладают стоимостью — величиной ссудного процента. Вот этот процент и становится причиной одной и той же проблемы, из которой в рамках рыночной экономики выхода не существует. А раз так — то она является базовой, самовоспроизводящейся и может быть ликвидирована только переходом к принципиально иной системе, в которой данное базовое противоречие будет отсутствовать.

Теперь возвращаясь к цифровым деньгам. Ключевой вопрос — зачем?

Затем, что они дают возможность выхода из циклического кризиса рыночной экономики через создание принципиально иной экономической модели, основанной на многоконтурном обращении. Разница заключается в том, что цифровые деньги создают не многоконтурное денежное, а многоконтурное товарное обращение. По факту любой вид товара может стать таким контуром. При этом деньги на счету конкретного экономического субъекта как раз обладают универсальностью — нет разделения на наличные, безналичные, рейхсмарки, оккупационные рубли. Есть только один вид денег — цифровой. Других нет вообще.

Сегодня, кстати, квази-цифровые деньги уже существуют в нашей жизни. Это еще не полноценный их вариант, и мало похоже на то, что должно быть. Клиенты, к примеру, Сбербанка в курсе, что на ряд дебетовых карт наложены ограничения: лимит на снятие наличных, лимит на суточные и на месячные покупки, совершаемые с помощью карты. Вот это лимитирование и есть ключевой признак цифровых денег.

По факту это развитие многоконтурных денежных систем на новом, более высоком уровне, недоступном раньше в силу технологической невозможности организовать такой уровень. Когда имея некие единые универсальные деньги, ты можешь купить только тот товар, который тебе в данный конкретный момент разрешен и доступен. И нет никакой возможности выйти за этот круг, то есть, обеспечивается неконвертируемость товаров друг по отношению к другу. При этом эмитент (неважно — государство или уполномоченный им агент по выпуску денег) в любой момент может положить тебе на счет дополнительную сумму или наоборот — изъять любое количество цифровых денег с твоего счета). Что обнуляет риск инфляции, убирает ее вообще.

Безусловно, это потребует принципиально иной модели учета и контроля движения товаров, денег, людей и вообще субъектов экономических отношений. Опять же, понятно, что потребуется создать отдельный контур для пораженных в правах, изгоев и вообще не участвующих в этой системе субъектов — скажем, для них останется в каком-то относительно урезанном виде наличный оборот денег по ограниченному перечню товаров или лимитированные карты так называемого «базового дохода», на которые будет перечисляться сумма, достаточная для покрытия биологических потребностей.

Китайская система «социального кредита» уже достаточно жестко отработала общие подходы. Социальный рейтинг конкретного человека создает для него перечень товаров и услуг, доступных его уровню. Товары и услуги, которые доступны более высоким рейтингам, он купить не может, даже если у него на счету есть достаточное число юаней. В любой момент перечень доступных опций может быть отредактирован, равно как и алгоритмы условий — человек здесь является объектом, не имеющим никакого влияния на процесс выработки алгоритмов, они диктуются либо политическими решениями власти, либо самими алгоритмами более высокого порядка.

Проще говоря — создается контроль как за движением самих денег конкретным человеком, так и за перечнем доступных ему товаров и услуг. Которые тоже могут лимитироваться через процедуры контроля — к примеру, не более одного посещения парикмахерской в полтора месяца. Или покупка только одной бутылки пива в неделю. Возникает два независимых друг от друга контура контроля — денежный контур, когда алгоритмы контролируют объемы и виды платежей (включая лимит или запрет на снятие наличных, которые могут помочь обойти ряд ограничений), а также товарный контур, который ограничен уже другими алгоритмами, позволяющими конкретному человеку (или семье) покупать те или иные товары или приобретать услуги.

Для чего это делается? Для создания принципиально иной системы экономических взаимоотношений, которая разбивается на множество (причем неограниченное множество) небольших сегментов, связанных между собой в три распределенные сети — сеть потребителей, сеть цифровых денег и сеть товаров (услуг). Что, безусловно, потребует принципиально нового управления этими тремя сетями для балансирования их между собой.

Хорошо это или плохо? На этот вопрос ответа в рамках существующей этики нет. Точнее, он однозначно отрицательный. Да, безусловно, плохо. Мы привыкли и живем в ситуации и условиях рыночных взаимоотношений, к ним привязана наша этическая система-парадигма, и изменение, тем более коренное, всей этой системы для любого из нас однозначно плохо. Мы не хотим жить иначе, но при этом хотим избавиться от проблем, присущих именно нашей модели. Что невозможно. Эти проблемы неотделимы, они являются базовыми и неразрешимыми в рамках существующей системы экономических взаимоотношений.

Другая модель потребует другого человека, внутренне приемлющего тотальный контроль над своим поведением в обмен на что-то, что представляет для него несомненную ценность. Естественно, при этом потребуется и кардинальная смена этики управляющего контура, то есть, государство или то, что будет вместо него (исключать подобного нельзя) тоже должно будет полностью трансформироваться и ответить на свой собственный вопрос «зачем?», дав понятие и обоснование своему существованию в рамках новой модели.

Всё это — задача крайне сложная и на первый взгляд, буквально неподъемная. Что, в общем-то, и обуславливает крайнюю тяжесть всего проекта перехода к иной модели. Опять же, нужно понимать, что сопротивление этому переходу будет колоссальным, и по попыткам проведения мероприятий по переходу к «новой нормальности» мы видим, что инерция сопротивления невероятна. А значит — переход будет проходить долго, непросто и, возможно, с остановками и разворотами назад. Наверное, поэтому в полный рост встает задача, которую уже озвучили в Давосе: тотальный компьютерный сбой. Шутдаун. После которого люди потеряют всё, но взамен им будет буквально принудительно предложена новая концепция, частью которой станут в том числе и цифровые деньги. По факту это еще одна «пандемия», но гораздо более высокого уровня, предельно травматичная и шоковая. Пойдут ли на неё проектировщики «новой нормальности»? Возможно. Получится ли у них задуманное? Не знаю. Этого никто не может сказать прямо сейчас.

Но при этом нужно понимать, что направление выбрано верно. Свободное обращение денег, товаров и услуг исчерпало себя и стало тормозом на пути дальнейшего развития. А не развиваться человечество не может, так как здесь как у «Алисы в стране чудес» — даже чтобы стоять на месте, нужно быстро бежать вперед. Остановился — упал вниз.

Поэтому строителям новой нормальности придется создавать не просто новую этику, а гуманную новую этику, в которой человек будет поставлен во главу угла. Сегодня человек для строителей «новой нормальности» — инструмент, зачастую опасный и рискованный. Откуда и людоедские практики приведения человечества к счастью.

Поэтому, думаю, что сам по себе переход к новой системе неизбежен. Однако для него сегодня нет главного: новой этической картины мира, с которой могли бы при определенных условиях согласиться ныне живущие люди. В ходе фейковой «пандемии» был использован принцип подчинения людей через отказ от свободы в обмен на иллюзорную безопасность. И как показала «пандемия», эта схема работает до определенного предела, после которого наступает категорическое неприятие и ожесточенное сопротивление.

Это означает, что «свобода» не может противопоставляться «безопасности». Они должны в новой этике не противостоять друг другу и не исключать друг друга, а дополнять друг друга. И пока такой этической картины нет. Она не предложена, она не сформулирована, а значит — ее предстоит создавать.

В этом смысле у нас (у России) есть очень неплохой шанс. Даже в нынешнем ограбленном до нитки нынешним режимом состоянии шанс сохраняется, так как запрос на новую нормальность и новую этику существует, он объективен и поиск решения востребован. Тот, кто предложит одновременно и решение, связанное с новой экономической моделью, и переход к этой модели на базе этики, приемлемой для большей части сегодняшнего человечества — тот и возглавит этот переход. Или по крайней мере войдет в число принимающих по нему решения.

Вот чем надо было заниматься нашим кремлевским, а не строить газовые и нефтяные средневековые империи. Но если нет ума, то откуда ему взяться? Будем надеяться, что следующие будут иметь в головах побольше серого вещества, которым они ко всему прочему, еще и умеют пользоваться.

И чтобы два раза не вставать. Есть цифровые деньги, как система многоконтурного обращения товаров, услуг и эквивалента их стоимости, разнесенная по каждому конкретному потребителю, а есть то, что в общем виде называется «криптовалютой». Нужно сразу оговориться — это разные вещи. Совсем разные. Криптовалюта относится к узкому сегменту огромного числа самых разных видов валют, она является ограниченной по своим возможностям, но неплохо справляется в той области, к которой предназначена. Стать универсальным мерилом стоимости всего она не сможет. Цифровые деньги, напротив — это технология контроля, а значит, невозможность обойти этот контроль, тотальная открытость. Что по сути, есть прямо противоположное криптовалюте.

Читайте также:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *