Протесты, разворачивающиеся сейчас в Китае, самые массовые за долгие годы, а главное — самые масштабные по своей географии. Взрывы возмущения здесь не редкость, причем часто речь идет о выступлениях очень массовых (благо людей в стране вообще очень много). Но как правило, протесты были локальными, события, развернувшиеся в одной части Поднебесной, не находили отклика в других её регионах. Сейчас всё иначе. Причем власти уже вынуждены идти на уступки, отменяя жесткие ограничения, введенные в связи с очередной вспышкой ковида.

Между тем речь идет о гораздо более серьезном кризисе, смысл которого не сводится к недовольству населения жестокими мерами, вводимыми под предлогом борьбы с эпидемией. На протяжении уже примерно десятилетия Китай, как некогда и СССР, переживает кризис модели развития, который пока ещё не перерос непосредственно в экономический кризис (что было характерно и для Советского Союза при Брежневе). Проблемы примерно те же. Общество и экономика радикально изменились за 30 лет. Первичные задачи индустриализации и модернизации успешно выполнены, но это значит, что для дальнейшего развития нужны совершенно другие механизмы и стимулы. Страна завершила демографический переход, общество стареет, приток рабочей силы из деревень сокращается, да и общая численность населения тоже. Стоимость рабочей силы стремительно растет. А к власти пришло третье поколение постреволюционной номенклатуры, такое же как у нас в 1980-х годах. Правда, в отличие от советских правителей, в Китае ставку делают теперь не на реформы, а на консервацию. По сути дела политические фазы в Китае и СССР выглядят перевернутыми. Китайская перестройка оказалась успешнее нашей, поскольку началась своевременно, а не с опозданием на поколение. Но это не отменяет долгосрочных структурных факторов, связанных с фазами модернизации. 

Помимо аналогии с поздним СССР можно вспомнить другие страны Азии. Япония бурно росла до 1980-х, потом началась стагнация. В Южной Корее — тот же цикл с опозданием на полтора десятка лет. Инерция огромного Китая очень велика, циклы там затягиваются, но динамика и противоречия те же самые. 

Нужно делать ставку на передовые технологии, но тут недостаточно одних лишь рассуждений об инновациях и даже крупных денежных вливаний. И рыночные стимулы, как показывает текущее положение дел на Западе, тоже срабатывают лишь ограниченно. Без вовлечения людей в процесс принятия решений, творческой свободы и радикального изменения правил социальной повседневности не обойтись. Но всё это требует расширения демократии, причем не только до уровня современного либерального Запада, но и далеко за эти пределы. Глобальный кризис в значительной мере вызван тем, что даже капиталистические элиты Европы и США не готовы поделиться контролем и властью с изменившимся обществом, меняя таким образом правила игры, обеспечившие их богатство и силу. Тем более это не готовы сделать в Китае. 

Парадокс в том, что на рост потребности в демократии консервативные правящие классы почти всегда отвечают тем, что начинают двигаться в противоположном направлении. Объективную общественную потребность они воспринимают как политическую и социальную угрозу. Отсюда и стремление внедрить социальные практики, напоминающие цифровой концлагерь. Ковид оказывается прекрасным поводом, чтобы закрутить гайки. Но обществу нужны перемены. И они наступят, только в более драматичной форме.

Автор — Борис Кагарлицкий