Инфляция в Германии может превысить 10% впервые за 70 лет, предупредил Бундесбанк. Ускорению инфляции способствует рост цен на энергоносители, вызванный ограничением поставок газа Россией. В июле инфляция в Германии достигла 8,5%.

Строго говоря, здесь на самом деле очень интересный вопрос, так как причина — ограничение поставок газа из России — является лишь одним из факторов, и совершенно не точно, что определяющим. Экономика Германии — очень большая. Она почти в два с половиной раза больше российской, к примеру. И для таких больших систем законы, определяющие инерцию процессов, никуда не исчезают. Система должна прийти в неравновесное состояние, а уж тогда какой-либо внешний фактор вполне может запустить колебательные процессы.

Это к тому, что пропаганда есть не только в России. Европейцам и немцам в том числе в каком-то смысле выгодно сейчас «переводить стрелки» на Кремль, чтобы прикрыть те ошибки и просчеты, которые и были допущены ими самими, так как любой кризис — это вначале внутренняя дестабилизация системы, а уж потом какой-нибудь внешний фактор.

Кстати, именно эту простую вещь никак не могут уразуметь украинцы, которые свято верят в миф о безоблачной жизни до 14 года, после чего пришли оккупанты и разрушили ее. Увы, так не бывает. Оккупанты пришли на уже готовую почву, которую подготовили им сами украинцы. Внутренний кризис привел к катастрофе, гражданскому конфликту, вооруженной гражданской войной — ну, а там и оккупанты пожаловали. Иначе не бывает. Поэтому украинцы лечат симптомы, не пытаясь даже поставить правильный диагноз. И когда история со спецоперацией закончится, все внутренние противоречия снова полезут изо всех щелей. Ими-то никто не занимался.

Но это их дело. Собственно, как и европейский и германский кризисы. Нюанс в том, что сейчас никто не может определенно сказать, к чему именно ведет этот кризис. У любого системного кризиса всегда два завершения — формируется устойчивое движение вверх к развитию или наоборот — система деволюционирует, сползая через упрощение к деградации.

В первом случае новая система отношений, возникшая после кризиса, разрешила предыдущие противоречия и создала новый источник развития, высвободив ресурс за счет разрешения предыдущих противоречий. Во втором случае решение не было найдено, и новая система, отягощенная предыдущими противоречиями, испытывает жесткий дефицит ресурса, за счет чего вынуждена сокращаться, упрощаться и примитивизироваться.

Но и в том, и другом случае промежуточный период выглядит всегда одинаково — это кризис. Это разрушение прежних структур и прежних связей между ними. Перераспределение ресурса, уход одних доминирующих видов (в случае социальной системы — социальных групп) и появление новых, ранее маргинальных. Опять к Украине — избрание Зеленского и исчезновение из информационного и политического пространства предыдущего поколения украинского «политикума» — это как раз этот самый процесс. Уход доминирующих ранее групп и появление новых, ранее маргинальных. Если на новых выборах это положение будет закреплено, то можно будет утверждать, что смена поколений в украинской политике — свершившийся факт. К добру это для Украины или нет — это отдельный вопрос, но прежние в таком случае уже никогда не вернутся. И нам, кстати, предстоит пройти через такой период, не нужно думать, что мы какие-то уникальные.

Так вот о немцах. Видимой частью кризиса является так называемый «энергопереход». И он сам по себе — сложный и многофазный процесс. Европейцы при переходе уже совершили огромное число ошибок, в первую очередь, связанных с тем, что в угоду чисто электоральным соображениям дали возможность «зеленым» во многом определять процесс перехода. А те запороли его очень сильно, существенно подорвав устойчивость всей европейской энергосистемы через ускоренное закрытие «грязной генерации», не давая ей взамен адекватных мощностей генерации «чистой». Отсюда и энергетический кризис, за который в ближайшие года полтора-два им всем придется расплачиваться, причем очень солидно.

Однако рано или поздно (скорее, через те самые два-три года) острая фаза кризиса будет пройдена. Это не означает, что энергопереход состоится — но самый кризисный его этап, по всей видимости, будет пройден. В том случае, если европейцы сумеют выдержать параметры исходного проекта энергоперехода (не менее 40 процентов энергии в Европе должно генерироваться на местных возобновляемых источниках) — то начнется строительство новой экономической структуры Евросоюза, которая будет исходить из новых параметров базовой отрасли экономики. И вот тогда можно будет оценивать ее как развивающуюся далее или наоборот — зашедшую в стагнационный тренд. Сегодня возможно и то, и другое.

При чем тут инфляция? При том, что сейчас на Германию наложились сразу два взаимодополняющих процесса. Первый — завершающаяся фаза кризиса энергоперехода. Строго говоря, мы имеем дело с катастрофическим, а не кризисным, процессом, так как «на выходе» будет не реформированная, а качественно новая система. А катастрофа не может длиться долго — у нее всегда есть острая фаза, достаточно короткая, после которой происходит определение и система начинает развиваться в выбранном направлении. Оно необязательно правильное, не обязательно «хорошее», но бесконечно выбирать невозможно.

Катастрофа — это всегда «выброс адреналина», мгновенное и максимально полное напряжение всех ресурсов, структур и механизмов. После чего — что вышло, то вышло.

Второй процесс — разрешение накопленных во время перехода ошибок. Крупных ошибок, что уж там говорить. И Германия (а вместе с ней и Европа) дополнительно к объективно складывающемуся процессу перехода должна будет заплатить еще и за эти допущенные ошибки. Что, кстати, отвлекает ресурс от основной задачи и делает ее реализацию менее вероятной. Поэтому чем тщательнее спланирован проект, чем меньше ошибок допущено, тем больший ресурс остается именно на проект, а не на ликвидацию последствий по его реализации.

Так что — да, немцам в этом году придется сильно не сладко. И в будущем, видимо, тоже. Но году к 24 ситуация начнет выправляться, причем если процесс будет удачным — то скорость, с которой будет возвращаться удобная, комфортная и относительно привычная жизнь, будет тоже очень высокой. В случае неуспеха, как ни странно, но ситуация все равно улучшится по сравнению с нынешней. Хотя она будет хуже, чем до кризиса, и восстановление займет большее время.

Нам, в общем-то, от всего этого ни тепло, ни холодно. У нас всё ещё только предстоит. У нас впереди крах путинского режима, своя собственная катастрофа с внутренним конфликтом, и совершенно неизвестное его завершение. Так что на Европу мы можем смотреть, как через окно поезда — она там, а мы куда-то несемся дальше. В какие-то неведомые глухие …беня.

***

Министр экономики ФРГ Роберт Хабек на встрече с гражданами в рамках дня открытых дверей сделал примечательное заявление: «В данном случае я думаю, что краткосрочный выигрыш от запуска «Северного потока — 2», этого газа, возможность лучше пережить зиму обернется драматическим политическим провалом».

Вполне кратко, ёмко и доступно. Решение о закрытии Северного потока-2 носит политический характер, и немецкий министр не пытается спрятаться за пространными рассуждениями.

На всех занятиях по марксисткой политэкономии в мою студенческую бытность нам говорили одно: политика — это всегда надстройка над экономикой, экономические интересы всегда управляют политическими решениями. Нюанс в том, что на самом деле связь здесь сложнее: вначале политика задаёт рамки, граничные условия, а вот уже внутри них экономические интересы начинают управлять политическими решениями.

Именно это сейчас и происходит в Европе и Германии в частности. Предыдущие власти в силу разных причин предпочли поступиться принципами в обмен на доступ к дешевому российскому газу. И в итоге пришли к тому, о чем предупреждал Черчилль (во всяком случае эту фразу приписывают ему): «Если страна между войной и позором выбирает позор, она получит и войну, и позор».

Европа и Германия, поступившись принципами, все равно получила весь причитающийся комплект, а потому решено вернуться к принципам, и уже на их основе перезапускать всю политику. Хабек, в общем-то, именно об этом.

К словам Хабека стоит прислушиваться, так как по своим аппаратным возможностям он почти равен канцлеру Шольцу. При формировании нынешней «светофорной коалиции» Хабек получил фактическое право вето на решения кабинета министров, то есть, любое решение должно получить его согласие. И его жесткая позиция по вопросу о возвращении к норме балансирует любые колебания Шольца по этому вопросу.

Вопрос лишь один: управятся ли немцы до следующей зимы. Эту однозначно им придется переживать в непростых и даже жестких условиях. Хватит ли времени у правительства успеть вернуть устойчивость германской энергетики до следующей зимы — вот что сейчас выглядит крайне важным и непростым вопросом.

Предыдущие правительства Шрёдера и Меркель ставили в зависимость от «дешевого» газа всю энергетику и экономику страны добрых два десятка лет. И теперь Хабек должен буквально за год компенсировать и восстановить то, что сделали предшественники за два десятилетия.

Безусловно, и Шрёдер, и Меркель — не засланные путинские агенты (хотя в отношении Шрёдера есть сомнения), но они совершили довольно серьёзные ошибки и просчёты, предпочтя простые решения. Теперь их будут исправлять.

И Хабек говорит именно об этом. И ни о чём ином.

***

Цена на газ в США достигли 14-летнего максимума. За время правления Байдена она подскочила практически вдвое.

Причина кризиса в целом ровно та же, что и на китайском и европейском рынках — переход к зеленой энергетике не был синхронизирован с выводом мощностей энергетики «грязной». Особенно в этом преуспел именно Байден, начавший свое президентство с запрета на строительство нефтепровода из Канады. Логично, что энергетика, лишенная резервов по мощностям, да еще и в период острого энергетического кризиса на двух других крупнейших рынках, начала давать сбои уже системного характера.

И эти сбои неизбежно выливаются в резкий рост цен, которые компенсируют дефицит энергии, созданный безграмотными действиями людей с «экологической повесткой».

В реальности энергопереход — это сугубо техническая задача, требующая рутинного, даже технократического, подхода. Но когда в него добавляют горстями идеологию, получается варево, непригодное к употреблению.

Рецепт лечения здесь точно тот же, что и в Европе и Китае — возврат части «грязной генерации» и создание баланса между вводом новых и выводом старых мощностей. Что означает во многом устранение идеологических мотивов в политике.

***

Вчера цена фьючерсных контрактов на газ в Европе превысила 3 тысячи долларов за 1000 кубометров впервые с начала марта. Объяснение известно: поставки газа из России находятся на самых минимальных отметках. Работает только украинский транзит (примерно 40 процентов от контрактного уровня) и система Турецкого и Голубого потоков, идущие в Турцию.

Заоблачные цены на газ — реакция рынка на снижение поставок. Всё, в общем-то, по учебнику. Цель Кремля прозрачна, как слеза: сорвать заявленные сроки и объемы накопления газа в европейских хранилищах и (может быть) вынудить европейцев дать согласие на запуск Северного потока-2, что превратилось в какой-то психологический фетиш для российского руководства. Практического смысла в этом уже нет, но на уровне каких-то психических проекций смысл, несомненно, существует. Политика кремлевских прочно перешла в область иррационального. Ни разу не удивлюсь, если по итогам последних лет существования режима выяснится, что многие решения принимались на основе шаманских камланий, гороскопов и прочих оккультных обрядов.

Парадокс, но высоченные цены позволяют Европе без прямого административного принуждения решать заявленную задачу экономии газа в 15 процентов — огромные суммы платежек лучше любых призывов вынуждают население сокращать потребление до минимальных уровней.

Всё это, понятно, чревато социальными протестами, но это входит в уравнение, и скорее всего, ни к каким практическим результатам не приведет.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)