Реальный результат истории с поездкой Пелоси на Тайвань можно будет увидеть примерно через два с половиной месяца — в октябре этого года. Именно тогда пройдет 20 Всекитайский съезд КПК, который будет решать помимо прочих и вопрос об избрании руководства партией и страной.

В этот раз всё очень зыбко и не слишком предсказуемо. Си Цзиньпин слишком явно и откровенно намерен нарушить базовый принцип государственного и партийного строительства, который был выдвинут Дэнсяопином по итогам событий 1989 года, и вокруг которого сформировался вполне действующий консенсус в правящей элите — принцип сменяемости.

Обновление высшего руководства по-китайски выглядит достаточно здраво: на покой уходит меньшинство коллективного органа управления, чем обеспечивается, с одной стороны, само обновление, с другой — большинство всегда принадлежит «старым» членам руководства. Здоровый консерватизм вполне сочетается с динамикой развития. Два срока пребывания на высшем посту является еще одним механизмом баланса, что тоже выглядит боле чем здраво: десять лет — достаточный срок, чтобы выполнить проект, с которым к высшей власти приходит тот или иной руководитель. Если ему недостаточно этого срока, значит, у него есть проблемы с управлением, и это тем более повод заменить его на кого-то другого.

Си Цзиньпин хочет сломать этот порядок, причем каких-то серьезных причин объективного свойства для этого у него вроде бы нет. Но не всё так просто. Начиная с кризиса 2008 года, когда Китаю пришлось буквально в пожарном порядке переходить к принципиально новой модели развития, эта модель показала свои критические проблемы. «Общество среднего достатка», которое должно было создать внутренний рынок в стране, достаточный для замещения выпавших экспортных возможностей, привело к двум очень серьезным и негативным последствиям.

Во-первых, стремительно выросла долговая нагрузка на экономику, которая сегодня носит буквально фатальный характер: рост экономики уже не может компенсировать банковскую ставку. Во-вторых, в полный рост развивается традиционная проблема Китая — разрыв между побережьем и «глубинкой». Темпы роста уровня благосостояния побережья опережают темпы роста жизни и потребления в континентальной части страны. В определенном смысле возникают условия для противоречия, описанного в «транспортной теореме» Переслегина, которая объективно разрывает целостность странового пространства.

Эти тенденции стали видны буквально через несколько лет после того, как Китай начал реализовывать модель строительства внутреннего рынка, и ее пришлось подкреплять новой моделью управления — «социальным кредитом», которая была призвана взять под контроль и надзор государства негативные тенденции социального плана, возникающие в ходе реализации проекта «общества среднего достатка». То, что мы сегодня называем «цифровым концлагерем». Почему цифровым? Потому что управлять «вручную» миллиардным обществом банально сложно, но главное — неизбежно возникает еще одна хроническая проблема Китая — тотальная коррупция.

Если же к этому всему добавить крайне сложную структуру китайской элиты, в которой перемешаны и земляческие, и корпоративные, и клановые принципы, то схема, предложенная Дэнсяопином, объективно перестает работать: десяти лет становится недостаточно для того, чтобы прийти хотя бы к какому-то фиксированному промежуточному результату, и затем передать дела в относительном порядке следующему руководителю страны.

В этом смысле решение Си Цзиньпина отказаться от ограничений пребывания у власти выглядит не просто блажью или личными амбициями. Оно обосновано сложностью задач, которые приходится решать. Однако понятно, что изменение существующей модели управления — это еще один проект, и тоже крайне непростой.

Возникает предел возможностей управления таким большим числом стратегических проектов, растут риски ошибок, создаются условия для возникновения управленческого хаоса. Напомню, что теория хаоса рассматривает нелинейные системы, критически зависимые от незначительных изменений в окружающей среде, которые приводят к непредсказуемым последствиям. Чем выше сложность системы и чем больше первоначальных условий, закладываемых в основу существования этой системы, тем в ней более вероятно наступление состояние хаоса.

Си Цзиньпин в некотором роде похож на жонглера, пытающегося жонглировать некими опасными предметами, число которых только увеличивается. Вероятность ошибки нарастает, и в какой-то момент еще один предмет становится фатальным для всего процесса жонглирования. Вполне возможно, что прилет Пелоси на Тайвань мог стать таким лишним предметом. Сам по себе этот прилет не представляет никакой экзистенциальной угрозы для Китая, и в любое иное время прошел бы совершенно буднично и незаметно. Но сейчас это не так.

Удалось ли Си Цзиньпину удержать все предметы в воздухе, пока неизвестно. Ответ на этот вопрос мы узнаем в октябре. Конечно, его противники сделают все, чтобы использовать очевидный провал (хотя будем откровенны — ничего экстраординарного на самом деле не произошло). Но упустить возможность со стороны противником Си Цзиньпина будет большой глупостью, что, конечно, вряд ли произойдёт.

Нулевой рост

И еще о Китае. 15 июля Статистическое ведомство Китая сообщило две недели назад, что второй квартал для китайского ВВП оказался катастрофическим — его рост составил 0,4% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, хотя первый квартал китайская экономика закончила с показателем 4,8%. Для Китая почти 5% мало, буквально на грани, но 0,4 — это совсем ни в какие ворота. Причиной называют «нулевую терпимость» к ковиду, когда в локдаун загоняются целые мегаполисы, выключая из экономики огромные промышленные регионы.

При этом стоит понимать, что китайские карантины — вещь весьма неоднозначная и больше похожи на закошмаривание населения наименее лояльных территорий. Впереди съезд КПК, и власть всерьез опасается, что противники Си Цзиньпина могут создать «китайский майдан» и «цветную революцию», тем более, что с горючим материалом сейчас все в полном порядке. Поэтому и жесточайшие меры террора, который носит все признаки превентивного. Ковид здесь — просто ширма перед гораздо более серьезными проблемами совершенно немедицинского толка. И главная из них, пожалуй — финансовая.

Финансовое положение Китая носит все признаки приближающейся катастрофы. «Плохих» ипотечных долгов в Китае скопилось порядка 23 трлн юаней (это более 3 трлн долларов). ВВП всей России меньше плохих долгов по ипотеке в Китае — почти в два раза, так что можно себе представить уровень приближающегося обвала. Неплатежи бьют не только по банкам, они тормозят девелоперов, которые начинают объявлять дефолты. Только один крупный девелопер накопил долгов под 300 млрд долларов — на минуточку, это почти 20 процентов ВВП России.

Долговая нагрузка на экономику носит совершенно неподъемный характер, и её падение лишь увеличивает навес токсичных долгов над ней.

Еще одной проблемой Китая является его кредитная экспансия в странах Третьего мира (включая и Россию). Примерно до 2012 года США и Китай были двумя крупнейшими источниками кредитных средств в мире , предоставлявших развивающимся экономикам примерно по 30 млрд долларов в год. Однако за первые пять лет реализации проекта «Один пояс, один путь» Китая финансирование международных проектов кратно выросло примерно до 85 млрд долларов ежегодно. При этом кредиты выдаются заемщикам, финансовая устойчивость которых выглядит сомнительной. Китайские банки активно пользуются таким инструментом, как залог, что имело смысл в период стремительного роста экономики самого Китая: большая часть финансируемых проектов сосредотачивалась в добывающих отраслях стран Третьего мира, и в случае просрочек или скрытых дефолтов Китай получал свое в виде залоговых объемов сырья (примерно такая история происходит с российской нефтяной отраслью, которая отдает кредиты поставками нефти после скрытого дефолта, который произошел в 15 году, после чего рубль был девальвирован в два раза). Но всё это имеет смысл только при растущей экономике самого Китая. Как только темпы роста сократились, необходимость в сырье в прежних объемах сократилась тоже — и по факту просроченные кредиты Третьему миру превратились в токсичный долг.

Статистически сложно понять, какова доля плохих долгов развивающихся стран перед китайскими банками, но судя по стремительному росту процессов реструктуризации этих долгов, она велика и что самое печальное для Китая — быстро растет.

Банки Китая перегружены плохими долгами, и этот рост не компенсируется ни ростом китайской экономики, ни устойчивой работой стран-должников. Это чревато повторением двух катастрофических кризисов: в 80 годы после дефолта Мексики «посыпался» целый ряд латиноамериканских и азиатских стран, которых перестали кредитовать американские банки, в конце 90 после прекращения кредитования со стороны банков Японии разразился азиатский кризис, ударивший в итоге по самой Японии.

Вероятность того, что китайские банки запустят аналогичную цепочку дефолтов, которая финальным аккордом придет в сам Китай, крайне велика.

И вот теперь — резкое замедление китайской экономики почти в ноль. Возможно, это статистическая флуктуация, но возможно, что речь идет о тенденции. И тогда до часа Х времени остается не так уж и много. Большой шкаф падает громче, а китайский шкаф с огромным запасом плохих долгов очень большой. При этом юань — не мировая валюта, а потому Китай не может решать внутренние проблемы как США, «размазывая» свой кризис по всему миру. Торговля в национальных валютах, которую в России выдают за панацею от всего — это костыль и подпорка для калеки, но не лечение. Поэтому торговля в юанях лишь сглаживает проблемы Китая, никак не решая их.

И над всем этим сегодня в полный рост стоит вопрос о власти. Си Цзиньпин идет буквально ва-банк в попытке закрепиться на первом посту. При таком колоссальном объеме проблем, возникших как раз в период его пребывания на этом посту, при существенном обострении отношений Китая с США (да и с Европой), доказать свою незаменимость для Си Цзиньпина будет невероятно сложно. Поэтому и ковидный террор невиданных масштабов, накрывающий целые провинции.

Проблема в том, что решения у Си Цзиньпина нет. Его, похоже, вообще нет в складывающихся обстоятельствах. Япония третье десятилетие живет в последствиях азиатского кризиса конца девяностых, и «японское чудо» с экспансией по всему миру осталось только в голливудских боевиках тех лет (вроде «Робокопов» или «Крепкого орешка», где японцы скупали на корню всю Америку). Вероятнее всего, Китай идет по тому же пути, и хорошо, если всё пройдет только по сюжету экономической катастрофы. А она может усугубиться социальной (что весьма вероятно) и внутриполитической. А если совсем не повезет — то и внешнеполитической. Вчерашняя история с Тайванем была достаточно нервной именно по этой причине.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)