Что бы ни кричало телевидение, что бы ни сообщал оппозиционный интернет, российское общество остается равнодушным и инертным, не особо реагируя на политическую повестку. Совершенно очевидно, что уровень осознания нашими гражданами нынешних событий на Украине на порядок ниже, чем было осознание событий Вьетнамской войны в Америке 1960-х годов. И хотя Украина находится рядом с нами, а происходящее там затрагивает изрядное число людей, тогда как Вьетнам находился на другом континенте за тысячи миль от берегов США, там это волновало куда большее число народу.

В этом плане совершенно бессмысленно обсуждать, как делают некоторые оппозиционные социологи, мотивы или логику людей, поддерживающих СВО. Повторяя слова официальной пропаганды (не важно, услышанные в телевизоре или произнесенные начальством на собрании, обязательном для посещения), эти люди не особенно вникают в их смысл сказанного. Потому и попытки переубеждать, находить контраргументы или сообщать факты, разрушающие какие-то убеждения бесполезно, ибо нет убеждений, а главное нет заинтересованности. Речь не о «зомбированности» пропагандой, а о равнодушии. Не о патриотизме, а о том, что государство воспринимается как нечто чуждое, абстрактное и далекое, о чем своё мнение сформировать невозможно, да и не нужно. 

Если изменится общественно-политическая ситуация (не важно, под влиянием каких событий), изменятся и ответы. Но по-настоящему заинтересованность в общественных событиях российский обыватель проявит лишь тогда, когда происходящее будет затрагивать его лично, причем непосредственно и физически. Как было, например, в случае с вакцинацией, когда возник конкретный вопрос, нужно ли позволять что-то вкалывать в своё тело. Вот тогда в самом деле спорили до хрипоты, отчаянно. Не просто повторяли готовые аргументы, но и развивали их, придумывали собственные страшилки. 

Если же люди спорят про Украину, для большинства это спор о чем-то чужом и далеком. И ни количество жертв с той и другой стороны, ни факты разрушений никого не затрагивают напрямую. В отличие от Афганистана или Вьетнама, на Украине сражается контрактная армия, отчужденная от общества. К жизни конкретного человека и членов его семьи это не имеет непосредственного отношения. А если и имеет, то событие может восприниматься прагматически, как случае с родителями, радующимися, что смогли купить «Ладу» на деньги, полученные в качестве компенсации за смерть сына.

Россияне живут за высокими заборами, изолируясь друг от друга. И там, где нет заборов физических, их возводят эмоционально. Апатия общественного большинства может быть преодолена лишь общей бедой, от которой спрятаться уже не удастся. Однако кроме этого большинства есть ещё и относительное меньшинство, тоже составляющее изрядную часть общества. Население разделено не на сторонников и противников СВО и даже не на сторонников и противников власти, а на людей, так или иначе живущих в обществе, и живущих фактически вне его. Граждан, которые воспринимают свою жизнь в контексте политических, гражданских или экономических событий, конечно, меньше, чем тех, кто живет и воспринимает себя вне какого-либо социального контекста. Но всё же речь идет о миллионах людей. И именно от них, увы, будет зависеть судьба инертного большинства.