Взаимодействие отдельных людей и целых социальных систем порождает ценностные противоречия. Они есть всегда, но можно выделить три базовых противоречия такого рода.

Первое — различия в ценностях невелики, причем невелики настолько, что ими можно в каком-то приближении пренебречь. Второй — ценности совпадают, но расходятся между собой по одному, принципиальному для взаимодействующих людей (социальных систем) признаку. Третий — расхождения в ценностной картине мира у взаимодействующих субъектов заведомо велики и составляют целый перечень.

Проиллюстрировать эти три вида противоречий можно на упрощенной модели. Если взять некоего условного украинца, русского и еще более условного западного человека, то можно обнаружить, что между украинцем и русским (повторюсь — мы берем условных и абстрактных носителей этих идентичностей) принципиальным и явно важным для них различием является отношение к тезису: украинцы и русские — один народ. Для условного русского это не вызывает сомнений, для условного украинца этот тезис абсолютно неприемлем. Если взять любые другие противоречия между этими условными русским и украинцем, то мы обнаружим, что они являются вторичными по отношению к указанному тезису. Что логично: если мы не один народ, то украинец и русский имеют право на свое собственное индивидуальное развитие, причем так, как каждый из них считает нужным, соблюдая при этом простейшее правило: моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Если же мы — один народ, то и русский, и украинец обязаны строить свою жизнь, исходя из принципа «так положено». Поэтому для русского стремление украинца в европейскую семью (отложим в сторону практическую сторону такого стремления) неприемлемо — как так, ведь вы же русские, правда, немного другие и почудаковатее, но в любом случае вы обязаны находиться в лоне русской цивилизации, но никак не европейской. В ответ условный украинец немедленно начинает рассказывать что-то про русский военный корабль… В общем, базовым противоречием при любом рассмотрении становится расхождение в вопросе о единстве.

Если мы введем в уравнение условного западного человека, мы обнаружим, что по базовому для русских и украинцев (с точки зрения их взаимодействия) вопросу никаких проблем у западного человека нет. Мы — разные не только народы, но и цивилизации. А потому набор ценностей для нас различен по большинству параметров, и с этим согласны все стороны, причем практически безусловно. Правда, есть противоречие, которое при определенных условиях может «задавить» все остальные и стать базовым и единственным — это так называемые «общечеловеческие ценности». Западный человек в своём мессианском раже продвигает эту идею, вполне искренне полагая, что есть набор ценностей, стоящий выше любых цивилизационных, и что именно он, западный человек, является их носителем и, соответственно, обладает правом толкования и навязывания их всем остальным. Вот по этому вопросу есть не просто расхождения, а именно что неразрешимое противоречие, так как условный русский человек категорически не готов принять навязываемые извне ценности. Проще говоря: между русским человеком и западным огромное число различий, и они все воспринимаются с обеих сторон как норма и данность. Однако по вопросу об общечеловеческих ценностях и цивилизаторской миссии западного человека речь идет уже не о расхождениях, а о жестком и непримиримом противоречии. Собственно, именно оно и определяет конфликт между русской и западной цивилизациями.

К чему этот пример? К тому, что неразрешимый конфликт между субъектами, не имеющих расхождения в ценностях и между субъектами, расхождения в ценностях которых достаточно велики, конфликт идентичностей либо отсутствует (в первом случае), либо слабо выражен (во втором). Но вот по расхождению в одной-единственной, но принципиальной ценности, которую невозможно даже теоретически навязать второму субъекту, конфликт максимален и, главное — неразрешим.

Идея о том, что русские и украинцы — один народ (как вариант — братские народы, причем братские до почти полной неразличимости) как идея существовала во времена СССР, но была, скажем так, вторичной по отношению к строительству особой общности — советского народа, который должен был стать интегральной суммой различий входящих в него народов, объединенных общей идеологией. В теории это выглядело неплохо, но сегодня нельзя сказать, насколько она была жизнеспособной, так как эксперимент был прерван. По этой причине не был получен никакой окончательный результат — ни положительный, ни отрицательный, а потому бессмысленно пытаться на базе промежуточных измерений выделить готовый эталонный пример.

Исторически в прошлом украинский народ был разделен с русским через раздел территории проживания между Польшей и Россией, затем последовал не слишком длинный по историческим меркам период совместного проживания, после чего раздельное проживание снова стало фактом. Для тезиса о едином народе подобный исторический бэкграунд не слишком убедителен, поэтому понятно, почему условный украинец из нашего примера не готов его поддержать (за исключением, пожалуй, ностальгирующих по советскому прошлому — но и они в понятие единый народ вкладывают, скорее, именно советское прочтение этого тезиса, а как уже сказано, эксперимент не был проведен до конца, поэтому брать его результаты в качестве опоры чему-либо бесперспективно — просто не было этих результатов)

В общем, конфликт налицо, и именно в нем наиболее жестко проявляется именно конфликт идентичностей — конфликт по одному признаку. Остальные идентичности у условного русского и условного украинца слишком близки, чтобы вызывать ожесточение — язык, культура, территория, взаимная ассимиляция, сопряженная история — всё это достаточно близко, и во всяком случае не является причиной для конфликта. Скорее всего, даже нынешний вооруженный конфликт уже через поколение не будет разделяющим нас признаком: для людей, которые будут жить через 20-30 лет, он будет значить слишком мало. Правда, если, конечно, он закончится относительно быстро и без каких-то совершенно фатальных эпизодов.

По сути, нынешняя не-война идет в рамках навязывания одной стороной другой стороне своей версии на базовый конфликтный вопрос наших взаимоотношений — мы один народ или два разных. У этого вопроса нет ни промежуточных, ни компромиссных ответов. Поэтому конфликт неразрешим и будет существовать до тех пор, пока одна из сторон не сумеет навязать свой собственный ответ другой стороне. Убеждением или силой. Не факт, что всё завершится по итогам именно этого конфликта. Хотя вероятность этого существует, но на мой взгляд, она не слишком велика. Вполне возможно, что будет и продолжение вне зависимости от того, чем именно он будет завершен. Тем более, что есть внешние игроки, которые прямо заинтересованы в ничье в этом конкретном тайме.