Когда я впервые стал президентом, я сказал, что поддержу президента России Бориса Ельцина в его усилиях по созданию хорошей экономики и функционирующей демократии после распада Советского Союза, но я также поддержу расширение НАТО за счет бывших стран-участниц Варшавского договора и постсоветских государств. Моя политика заключалась в том, чтобы работать на лучшее, готовясь к худшему. Меня беспокоил не возврат России к коммунизму, а возврат к ультранационализму, замене демократии и сотрудничества имперством, как у Петра Великого и Екатерины Великой. Я не верил, что Ельцин сделает это, но кто знал, что последует за ним?

Если бы Россия оставалась на пути к демократии и сотрудничеству, мы все вместе противостояли бы вызовам безопасности нашего времени: терроризму; этническим, религиозным и другим межплеменным конфликтам; распространению ядерного, химического и биологического оружия. Если Россия решит вернуться к ультранационалистическому империализму, расширенное НАТО и растущий Европейский союз укрепят безопасность континента. Ближе к концу моего второго срока, в 1999 году, Польша, Венгрия и Чехия вступили в НАТО, несмотря на противодействие России. Альянс получил еще 11 членов при последующих администрациях, опять же вопреки возражениям России.

В последнее время расширение НАТО подвергалось критике в некоторых кругах за то, что оно спровоцировало Россию и даже заложило основу для вторжения Владимира Путина в Украину. Расширение, безусловно, было последовательным решением, которое я продолжаю считать правильным.

Моя недавно скончавшаяся подруга Мадлен Олбрайт, в качестве посла в ООН, а затем и госсекретаря, была ярым сторонником расширения НАТО. Как и госсекретарь Уоррен Кристофер; советник по национальной безопасности Тони Лейк; его преемник Сэнди Бергер; и двое других с непосредственным опытом в этой области: председатель Объединенного комитета начальников штабов Джон Шаликашвили, родившийся в Польше в семье грузинов и приехавший в США подростком, и заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт, который переводил и редактировал воспоминания Никиты Хрущева, когда мы жили вместе в Оксфорде в 1969 и 1970 годах.

Однако в то время, когда я предлагал расширение НАТО, и с другой стороны было много уважаемых мнений. Легендарный дипломат Джордж Кеннан, прославившийся отстаиванием политики сдерживания во время холодной войны, утверждал, что с падением Берлинской стены и распадом Варшавского договора НАТО изжило себя. Обозреватель New York Times Том Фридман сказал, что Россия будет чувствовать себя униженной и загнанной в угол из-за расширения НАТО, и когда она оправится от экономической слабости последних лет коммунистического правления, мы увидим ужасную реакцию. Майк Мандельбаум, уважаемый авторитет в России, тоже считал это ошибкой, утверждая, что это не будет способствовать развитию демократии или капитализма.

Я понял, что возможен новый конфликт. Но, на мой взгляд, произойдет ли это, зависило не столько от НАТО, сколько от того, останется ли Россия демократией и как она определит свое величие в 21 веке. Будет ли она строить современную экономику на основе своих человеческих талантов в науке, технологиях и искусствах или будет стремиться воссоздать версию своей империи 18-го века, питаемую природными ресурсами и характеризующуюся сильным авторитарным правительством и мощной армией.

Я сделал все, что мог, чтобы помочь России сделать правильный выбор и стать великой демократией XXI века. Моя первая поездка за пределы Соединенных Штатов в качестве президента была в Ванкувер, чтобы встретиться с Ельциным и гарантировать России 1,6 миллиарда долларов, чтобы она могла позволить себе вернуть своих солдат домой из стран Балтии и обеспечить их жильем.

В 1994 году Россия стала первой страной, присоединившейся к «Партнерству ради мира» — программе практического двустороннего сотрудничества, включающей совместные учения европейских стран НАТО и стран, не входящих в НАТО. В том же году США подписали Будапештский меморандум наряду с Россией и Великобританией, которые гарантировали суверенитет и территориальную целостность Украины в обмен на согласие Украины отказаться от того, что на тот момент было третьим по величине ядерным арсеналом в мире.

Начиная с 1995 года, после того как Дейтонские соглашения положили конец боснийской войне, мы договорились добавить российские войска к миротворческим силам, которые НАТО разместили в Боснии. В 1997 году мы поддержали Основополагающий акт Россия-НАТО, который дал России право голоса, но не право вето в делах НАТО, и поддержали вступление России в G7, превратив ее в G8. В 1999 году, по окончании косовского конфликта, министр обороны Билл Коэн достиг соглашения с министром обороны России, при котором российские войска могли бы присоединиться к санкционированным ООН миротворческим силам НАТО. На протяжении всего этого мы оставляли дверь открытой для возможного членства России в НАТО, что я ясно дал понять Ельцину и позже подтвердил его преемнику Владимиру Путину.

В дополнение ко всем этим усилиям по привлечению России к миссиям НАТО после окончания холодной войны, Олбрайт и вся наша команда по национальной безопасности много работали над продвижением позитивных двусторонних отношений. Вице-президент Эл Гор вместе с премьер-министром России Виктором Черномырдиным возглавили комиссию по рассмотрению вопросов, представляющих взаимный интерес. Мы договорились уничтожить по 34 тонны оружейного плутония каждый. Мы также договорились отвести обычные силы России, Европы и НАТО от границ, хотя Путин отказался реализовать этот план, когда он стал президентом России в 2000 году.

В общей сложности я встречался с Ельциным 18 раз и с Путиным 5 раз — дважды, когда он был премьер-министром при Ельцине, и трижды за те 10 с лишним месяцев, что наши президентские сроки совпадали. Это всего на 3 меньше, чем все встречи лидеров США и СССР с 1943 по 1991 год. Представление о том, что мы игнорировали, не уважали или пытались изолировать Россию, ложно. Да, НАТО расширилась, несмотря на возражения России, но это расширение касалось не только отношений США с Россией.

Когда в 1993 году приступила к работе моя администрация, никто не был уверен, что Европа после окончания холодной войны останется мирной, стабильной и демократической. Оставались большие вопросы по интеграции Восточной Германии с Западной Германией, вспыхнут ли старые конфликты по всему континенту, как это произошло на Балканах, и как бывшие страны Варшавского договора и новые независимые советские республики будут искать безопасность — не только от угрозы российского вторжения, но и друг от друга, и от конфликтов внутри своих границ. Возможность членства в ЕС и НАТО послужила сильнейшим стимулом для государств Центральной и Восточной Европы инвестировать в политические и экономические реформы и отказаться от одинокой стратегии милитаризации.

Ни ЕС, ни НАТО не могли оставаться в границах, установленных Сталиным в 1945 году. Многие страны, находившиеся за железным занавесом, стремились к большей свободе, процветанию и безопасности в ЕС и НАТО под руководством вдохновляющих лидеров, таких как Вацлав Гавел в Чехии, Лех Валенса в Польше и, да, молодой продемократический Виктор Орбан в Венгрии. Тысячи обычных горожан толпились на площадях Праги, Варшавы, Будапешта, Бухареста, Софии и других мест всякий раз, когда я там выступал.

Как написал в Твиттере в декабре 2021 года бывший премьер-министр и министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт, «это не НАТО стремилось идти на Восток, это были бывшие советские сателлиты и республики желали идти на Запад».

Или, как сказал Гавел в 2008 году: «Европа больше не разделена и никогда больше не должна быть разделена над головами своих народов и против их воли на какие-либо сферы интересов или влияния». Отказ от членства стран Центральной и Восточной Европы в НАТО только из-за возражений России означал бы именно это.

Расширение НАТО требовало единодушного согласия 16 тогдашних членов альянса; согласие двух третей иногда скептически настроенного Сената США; тесные консультации с потенциальными членами для обеспечения того, чтобы их военные, экономические и политические реформы соответствовали высоким стандартам НАТО; и почти постоянное заверение России.

Мадлен Олбрайт преуспевала на каждом шагу. Действительно, немногие дипломаты так идеально подходили для того времени… В детстве в раздираемой войной Европе Мадлен и ее семья дважды были вынуждены покинуть свой дом — сначала Гитлер, затем Сталин. Она понимала, что окончание холодной войны дало шанс построить свободную, объединенную, процветающую и безопасную Европу впервые с тех пор, как на континенте возникли национальные государства. В качестве посла и госсекретаря ООН она работала над тем, чтобы реализовать это видение и дать отпор религиозным, этническим и другим разногласиям, которые ему угрожали. Она использовала каждый элемент своего набора инструментов знаменитого дипломата и свою внутреннюю политическую смекалку, чтобы помочь Чешской Республике, Венгрии и Польше вступить в НАТО в 1999 году.

Результатом стали более чем два десятилетия мира и процветания на все большей части Европы и укрепление нашей коллективной безопасности. ВВП на душу населения увеличился более чем в три раза в Чехии, Венгрии и Польше. Все три страны с момента присоединения участвовали в различных миссиях НАТО, в том числе в миротворческих силах в Косово. На сегодняшний день ни одно государство-член нашего оборонительного альянса не подверглось вторжению. Действительно, даже в первые годы после падения «железного занавеса» сама перспектива членства в НАТО помогала охладить затянувшиеся споры между Польшей и Литвой, Венгрией и Румынией и другими странами.

Теперь неспровоцированное и неоправданное вторжение России в Украину не только не ставит под сомнение целесообразность расширения НАТО, но и доказывает необходимость этой политики. Россия при Путине явно не была бы довольна статус-кво, если бы не расширение. Путин дважды вторгался в Украину не из-за непосредственной вероятности вступления Украины в НАТО — в 2014 и в феврале — а из-за смещения страны к демократии, которое угрожало его автократической власти дома, и желания контролировать ценные активы, находящиеся под украинской властью. И именно сила альянса НАТО и его реальная угроза оборонительной силы не позволили Путину угрожать его членам от Прибалтики до Восточной Европы. Как сказала Энн Эпплбаум из The Atlantic недавно: «Расширение НАТО было самым успешным, если не единственным по-настоящему успешным, элементом американской внешней политики за последние 30 лет… Если бы мы этого не сделали, у нас бы сейчас была эта битва в Восточной Германии».

Крах российской демократии и ее поворот к реваншизму не был спровоцирован Брюсселем в штаб-квартире НАТО. Это решил в Москве Путин. Он мог бы использовать огромные возможности России в области информационных технологий, чтобы составить конкуренцию Силиконовой долине и построить сильную диверсифицированную экономику. Вместо этого он решил монополизировать и использовать эти возможности для продвижения авторитаризма дома и сеять хаос за рубежом, в том числе путем вмешательства в политику Европы и США. Только сильное НАТО стоит между Путиным и дальнейшей агрессией. Поэтому мы должны поддержать президента Джо Байдена и наших союзников по НАТО в оказании максимально возможной помощи Украине, как военной, так и гуманитарной.

Мой последний разговор с Мадлен Олбрайт состоялся всего за две недели до ее смерти. Это была старая Мадлен, резкая и прямолинейная. Было видно, что она хочет выйти в сапогах, поддерживая украинцев в их борьбе за свободу и независимость. О своем ухудшающемся здоровье она сказала: «У меня хороший уход. Я делаю то, что могу. Не будем тратить на это время. Важно то, какой мир мы оставим нашим внукам». Мадлен считала свою пожизненную борьбу за демократию и безопасность одновременно обязанностью и возможностью. Она гордилась своим чешским происхождением и была уверена, что ее народ и его соседи в Центральной и Восточной Европе будут защищать свою свободу, «потому что они знают цену потери свободы». Она была права насчет НАТО, когда я был президентом, и права насчет Украины сейчас. Я так скучаю по ней, но я все еще слышу ее голос.

Автор — Билл Клинтон, 42-й президент США. Источник — The Atlantic (перевод Кризис-копилка)