Короткие новости, мониторинг санкций, анонсы материалов сайта и канала "Кризистан" – в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь!

А.Несмиян: То, что происходит сегодня, с точки зрения выживания народа сродни вражескому нашествию

Анатолий Несмиян

В России короткие периоды нормальной жизни обычно носят совершенно случайный характер, который почти не зависит от действий власти. Иногда, скорее, даже наоборот — такие периоды возникают вопреки ей. Традиционно же «нормальная жизнь» для нас носит характер борьбы с обстоятельствами — иногда преодолимой силы, иногда — непреодолимой. Предсказуемость (что и входит в понятие «нормальности») — не про нас.

В случае проблем средней тяжести человек преодолевает их самостоятельно. Когда обстановка становится невыносимой (повторюсь — в подавляющем большинстве случаев такое состояние наступает в силу решений власти), включаются те самые защитные механизмы организации социума, которые в России существуют и работают веками. И даже сейчас, когда, казалось бы, городское урбанизированное общество ушло далеко вперед, в вопросах самоорганизации мы остаемся теми же самыми русскими, что жили на этой земле сотни лет назад. Не меняется почти ничего, и главная константа — это отношения власти к народу. Иногда это отношение носит проблески человечности, но как правило, власть в России для народа хуже и опаснее любого внешнего смертельного врага. Нынешняя — не исключение, а, скорее, одно из наиболее ярких подтверждений этому правилу.

По сути, то, что происходит сегодня, с точки зрения выживания народа сродни вражескому нашествию. Что недалеко от истины, так как режим Путина открыто исполняет инструкции и предписания внешних по отношению к России структур управления. В реальности кремлевский режим сегодня выполняет роль шуцполиции на оккупированной территории. Все эти рассказы про суверенность, скрепы и достойное место в мировой политике — это сказки для умственно отсталых. Реальность куда как менее радужна.

Интересно здесь то, что на подсознательном уровне большая часть народа это прекрасно понимает. И даже если «глубинный народ» не может вслух произнести (даже для себя) крамольные речи, то реакция на действия власти все больше напоминает реакцию на действия врага, захватившего страну. Смертельного врага, что недалеко от истины, так как Путин и его клика откровенно ведут политику истребления народа и страны. Настолько откровенно, что только совсем слепой может это не замечать или отрицать. С учетом замеров и рейтингов, таких слепых в стране остается примерно процентов 15, и число их сокращается.

Раз власть воспринимается на уровне смертельного врага, то и реакция на ее действия начинает включать в себя проверенные веками механизмы выживания.

Первый уровень реагирования на смертельную угрозу — это та самая ригидность. Склонность к застою и нежелание предпринимать резкие шаги и действия. Ригидность сильно мешает развитию, тормозя его и создавая серьезное сопротивление любым попыткам изменить существующее положение вещей. Но в вопросах выживания ригидность превращается в свою противоположность, выступая в качестве механизма, обеспечивающего устойчивость. Сопротивления распаду социума. И в условиях смертельной опасности реакция «замереть и не двигаться» выглядит как минимум логичной. Убегать или насмерть драться всегда успеется. А вот бежать куда-то сломя голову как раз не самое умное.

Мы видим, что массированная информационная кампания «за прививки» фактически не работает. Думаю, что реально добровольно, то есть, осознанно, решение о вакцинации приняло не более 10-15 процентов населения — то есть, примерно треть от всех «уколотых». Добровольность как раз и коррелирует с уровнем доверия к власти — не ниже, но и не выше. Еще есть люди, которые после беспробудного и постоянного вранья Путина продолжают ему верить в надежде, что «ну в этот-то раз он точно не обманет».

Ригидность и нежелание совершать резкие действия побуждает людей к единственной стратегии — пассивного бойкота. В условиях, когда смертельный враг не пришел с востока или с запада, а сидит непосредственно в Кремле, такая стратегия выглядит поразительно эффективной. Кремлевские фаши просто не понимают, что с этим делать. Они способны задавить любое выступление и протест ударом ноги в живот и тюремным сроком лет в десять. Но вот что делать с теми, кто молча не исполняет призывы — они не понимают.

Террор и принуждение к уколам дают эффект, но уже сейчас можно констатировать, что этот эффект весьма невысок. Темпы, с которыми Кремль исполняет инструкции ВОЗ, слишком малы. Европа уже уколола по третьему разу свое население, переколола детей с 12 лет и старше, в России же по всем показателям Кремль отчаянно отстает. И чем дальше — тем отставание сильнее.

Да, стратегия бойкота менее зрелищна, и не слишком впечатляет, как съемки горластых и деятельных протестов в Европе. Но и результат соответствующий — несмотря на весь внешний эффект, европейцы уже почти сдались фашистам. В России же все висит на волоске, и чем сильнее отставание от Запада, тем волосок тоньше.

В этом плане на мой взгляд продолжение бойкота — абсолютно верная стратегия

И главное — она полностью соответствует нашей ментальности, нашим внутренним механизмам борьбы со смертельной угрозой. А значит, она вообще не требует программирования, затрат ресурсов. Стратегия, основанная на бездействии и пассивном сопротивлении, при минимальных затратах дает максимально возможный эффект.

Однако есть и еще один механизм, который готов включиться. И скорее всего, включится очень скоро — и опять-таки в полном соответствии с нашей внутренней ментальностью.

В чем критическая проблема «оцифровки» населения? В том, что для поддержания всей системы, основанной на сегрегации людей, лежит процесс постоянной регулярной вакцинации. Раз в полгода, раз в три месяца. Пропустил прививку — вылетел из «цифрового рая», твой QR-код (или что там в итоге введут вместо него) аннулируют.

О чем это говорит? О том, что устойчивой эта система будет только в одном случае — когда большинство населения будет находится в привитом состоянии. Как только значимая часть людей откажется проходить следующую вакцинацию — система развалится. Она не в состоянии быть устойчивой для меньшинства.

В то же самое время возникает (уже сейчас) реакция людей, которые поддались на призывы вакцинироваться и прошли процедуру. Власть им клятвенно обещала, что «уколитесь — и будете жить как раньше». И, конечно же, обманула. Теперь выясняется, что жить как раньше можно только в одном случае — если ты уколешься снова, а потом снова и снова. И далеко не все на это подписывались в первый раз. Начинает расти число людей, которые чувствуют себя обманутыми. Среди тех, кто имел неосторожность поверить в первый раз. Они-то и есть ресурс, за который пойдет борьба уже в самом ближайшем будущем.

Второй механизм преодоления трудностей в России — это кластеризация

Формирование устойчивых групп, преодолевающих сообща трудности и проблемы там, где сделать это поодиночку проблематично. Власть инстинктивно пытается противодействовать кластеризации, применяя изуверский откровенно фашизоидный тип управления, основанный на создании разделения людей и разжигании между ними смертельной вражды и ненависти. Разделение людей на «ваксеров» и «антиваксеров», создание между ними непреодолимых противоречий — базовая идеология текущей версии российского фашизма.

Можно отметить, что на бытовом уровне степень такой ненависти гораздо ниже, чем в телевизоре. Да, безусловно, возникают эксцессы. Да, каратели старательно и во многом показательно терроризируют людей, но в целом можно сказать, что люди не слишком ведутся на эту ненависть. Скорее, она сублимируется в рост недовольства против политики самой власти.

В этом смысле кластеры, в которых люди сообща решают проблемы выживания — это та основа, в которой можно (и нужно) вести пропаганду отказа от повторных процедур вакцинации тех людей, которые поддались в первый раз. Оказывать помощь тем, кто откажется от повторной прививки. И когда количество «действующих» вакцинированных (то есть, имеющих непросроченное право на получение цифрового кода) начнет неуклонно падать, можно будет с уверенностью сказать, что вся стратегия Кремля полностью и окончательно провалилась.

Что это значит?

То, что даже сегодня у нас есть шанс сломать проект «новой нормальности» в России. Бойкот, саботаж и отказ от сотрудничества с коллаборационистами в Кремле — вполне рабочий сюжет эффективной борьбы с предателями и врагами. Которые объективно сегодня сильнее — у них есть ресурс насилия, структура насилия, аппарат насилия. Но всё это вообще никак не работает против непрямых методов борьбы. И не может работать.

На нынешнем этапе для выживания важно сломать сам проект продвижения «новой нормальности» в России. А если понимать, что у Кремля уже нет никаких иных проектов, которыми он пытается продлить хоть как-то свое существование, то провал «новой нормальности» в России будет означать его поражение. Которое поставит вопрос об устойчивости этого режима. Вот тогда и встанет новая задача — что делать в условиях обрушения этой преступной власти. Но это уже, как писали Стругацкие, совсем другая история.

***

У проекта «новой нормальности» есть одно несомненное достоинство

Это его системность — как по целям, так и по методам достижения этих целей. С рациональной точки зрения сегодня нет ни одного альтернативного проекта, равного ему по этим показателям. Что, безусловно, создает весьма печальные перспективы.

Концентрированная суть проекта заключается в том, что он констатирует неразрешимое противоречие совместного и параллельного существования двух систем управления: корпоративной и государственной и предлагает решение: конвергенцию этих систем. Что, собственно, и подразумевает необходимость демонтажа нынешней «нормальности», основанной на примате национальных юрисдикций. Здесь логика проекта неоспорима.

Спорным выглядит, скорее, не само решение о конвергенции (слиянии) двух моделей, а предлагаемый баланс, существенно сдвинутый в пользу корпоративного управления. Что, собственно, и предопределяет человеконенавистнический характер будущей «нормальности», так как корпорация — это всегда про прибыль, но не про человека.

Парадокс, по всей видимости, заключается в том, что противоречие, которое и пытается разрешить «новая нормальность», объективно. А значит, любой альтернативный проект должен предложить иной, но системный вариант разрешения этого противоречия. В противном случае борьба с «новой нормальностью» теряет конструктивный смысл. Даже если (допустим) ее удастся сломать, хотя бы на локальной территории, без формулирования и реализации альтернативного ей проекта противоречие только усугубится.

Структурно такая ситуация произошла в ходе Арабской весны в Египте, где режим Мубарака, который и довел страну до катастрофы и революции, уступил проекту братьев-мусульман, однако братья не смогли даже сформулировать толком свой собственный проект развития Египта, что и предопределило их крах. Вначале идеологический, затем административный, затем — системный. И режим египетских военных-фелюлей вернулся. И продолжает точно так же существовать в рамках прежней парадигмы, но теперь после того, как топливо революции «выгорело», у режима Сиси появилось время, в течение которого он будет продолжать загонять страну и народ на еще более катастрофические уровни. Просто потому, что ничего принципиально иного, чем прежний режим Мубарака режим Сиси стране не предлагает. Понятно, что рано или поздно, но все повторится, но Египет фактически провалился на несколько десятилетий в безвременье, и как минимум одно поколение (а по всей видимости, одним тут не обойдется) фактически живет зря. Жизнь почти ста миллионов человек — впустую. По сути, это та самая Стрела Аримана, о которой писал Иван Ефремов.

Задача, которая стоит по отношению к «новой нормальности», выглядит достаточно очевидно. Мало сломать сам проект (хотя бы на локальной территории), нужно заранее понимать, что никакого возврата назад к «старой нормальности» быть не может. Да и, скорее всего, это будет просто невозможно, так как слом «старой нормальности» уже в значительной мере произошел, и скорее всего, точки невозврата пройдены. Необходимо будет выдвигать альтернативный проект, который так же системно сумеет и разрешить объективно существующее противоречие, и сформировать механизмы и путь реализации такого проекта, и (естественно) вписать в него миллионы людей, которых нынешняя «новая нормальность» обрекает на физическое истребление.

По сути, речь идет о создании новой этики, новом прочтении понятий о добре и зле, о возможном и допустимом. И это задача, которая сразу выводит любую страну, взявшуюся за нее, на глобальный уровень, так как если она будет решена даже локально, она станет зародышем будущей глобальной альтернативы создаваемому Швабом и компанией новому мировому порядку. Я даже не стану говорить, что для этого новый проект нужно будет не только сформулировать, не только реализовать, но еще и защитить — возможно, в жестоком столкновении с новым глобальным фашизмом. Не стану потому, что это входит в условия решения задачи по умолчанию. И точно так же не стану говорить о том, что нынешний российский режим точно не станет заниматься этой задачей — понятно почему. А вот те, кто будут после него — как знать.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)

Читайте также:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *