Естественный крах проекта мафиозного государства по причине полного исчерпания ресурса грабежа привел российских воров, бандитов, наркодилеров и сутенеров к логичному решению — попытке трансформации своего Мафия стейт в фашистскую диктатуру.

Фашизм — явление крайне «размытое», у него даже нет своего собственного непротиворечивого определения, а потому в основном его определяют по целому перечню признаков, что само по себе подчеркивает «туманный» статус и неизбежное за этим манипулирование понятием. Именно поэтому я лично пользуюсь определением Георгия Димитрова, в котором как раз четко обозначены субъект, объект и метод управления: «Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала». За почти сто лет после озвучивания этой формулировки некоторые термины определения Димитрова, видимо, подлежат уточнению (тот же «финансовый капитал»), но в целом формулировка носит вполне системный характер. Субъектом фашизма является шовинистический и империалистический капитал, методом управления — открытая террористическая диктатура. Империалистический капитал — под ним понимается проект капитализма, исчерпавший внутренние источники развития и сохраняющий свою устойчивость только на пути внешней агрессии и экспансии.

Путинский фашизм довольно близко подходит к этому определению, с некоторой оговоркой в связи с тем, что он не совсем «капиталистический» — гангстеры вообще не умеют в капитализм, они — исключительно про перераспределение имеющегося, но не производство нового. Капитализм — он хотя бы производит и создает, а что может создать вор? Эта оговорка сразу позволяет заключить, что проект гангстерского государства уже с момента своего возникновения обречен вначале на полное проедание созданной до него инфраструктуры, затем следует неизбежный кризис с последующим переходом к внешней агрессии, а после исчерпания возможностей для нее — переключение на внутренний террор.

Весь набор признаков у нынешнего режима налицо, и после того, как Кремль опытным путем установил пределы своих возможностей к вооруженным внешним захватам, он окончательно перешел к катастрофическому сюжету, из которого у него есть только два выхода: распад или трансформация в террористическую диктатуру фашистского типа. Строго говоря, это не два выхода, а один, так как фашизм неизбежно «схлопывается», только несколько позже.

Проблема кремлевских в том, что они не могут установить фашизм европейского типа, базирующийся на идеологии. Они безыдейны изначально, так как деньги, которым они буквально поклоняются — это не идея. Безыдейный фашизм — это латиноамериканский тип фашизма. Цветистая риторика, под которой идейный вакуум, и ничем не ограниченный террор с крайне невысокой степенью избирательности и системности. Что неудивительно: европейский идеологический фашизм обладает системой распознавания «свой-чужой». Латиноамериканский в ней даже не нуждается.

Поэтому латиноамериканская модель делает ставку на чистый террор, сопровождая его демагогией, которой она даже не пытается придавать хоть какую-то системность. Она всегда ситуативна, пропаганда давит исключительно на потребности текущего момента, не «заморачиваясь» хоть на какую-то связь с тем, что говорилось еще вчера. Думаю, нет нужды проецировать всё это на Россию — это как раз про нас.

Ключевой особенностью латиноамериканского фашизма является его люмпенский характер. Фактически люмпен-элита управляет с помощью террора люмпен-населением. Поэтому важнейшим условием перехода к ней является как раз тотальная люмпенизация всех страт общества. Невыполнение этого условия ведет к тому, что латиноамериканский фашизм превращается в нестационарную систему, требующую подпитки внешним по отношению к ней ресурсом. Что и подразумевает ее конечность. 

Кремль пытается идти именно по этому пути — загоняя население страны не просто в нищету, а в нищету безнадежную, деклассируя население, размывая его идентичность, дробя и уничтожая любую структурность общества. Сегодня наиболее близким современной России латиноамериканским аналогом является, конечно, Венесуэла. Идеология боливарианской революции, будучи локальным троцкистским проектом, потерпела сокрушительное поражение, и теперь осталась исключительно на уровне откровенной демагогии с трибун. Фактически же венесуэльский режим — это диктатура двух крупнейших в масштабах страны гангстерских группировок (наркокартель военных «Дель Сол» и нефтяной синдикат под профсоюзной вывеской). Крах венесуэльского проекта предсказуемо привел к установлению в стране фашистской диктатуры, которая поддерживает устойчивость исключительно за счет сброса населения страны за ее пределы. За время правления Чавеса-Мадуро рост населения прекратился к 15 году (при рождаемости в 20 и смертности в 5 человек на 1000), и оно сейчас быстрыми темпами сокращается — с 30 миллионов до официальных 28, а фактически речь идет не более чем о 23 миллионах человек. 7 миллионов за 6 лет объясняется только и исключительно массовым бегством из умирающей страны и ростом смертности.

Российский фашизм будет вынужден решать проблему устойчивости на том же пути. Однако бежать людям особо некуда (хотя кто может, тот, конечно, бежит). Поэтому снижение численности населения страны будет происходить в основном за счет его физического уничтожения. Ликвидация здравоохранения — это механизм решения задачи перехода Мафия стейт к фашизму. Нынешнее истребление людей под вывеской вакцинации имеет ту же подоплеку — кремлевский фашизм не может оставаться устойчивым, если не будет уничтожать население в темпах, которые обеспечат поддержание ресурса устойчивости системы. Даже нынешний миллион «сверхсмертности» — это крайне мало, Кремль нуждается в кратном увеличении гибели людей. Эту задачу решает и нынешняя оголтелая пропаганда уколов веществами, не имеющими права называться вакцинами, сюда же относится и сокращение расходов на здравоохранение (в условиях якобы эпидемии весьма показательное решение), отказ от всех ранее работающих методов медицинского реагирования, продолжающийся информационный террор — в общем, машина истребления включена на полные обороты.

Базовое противоречие налицо. Кремлевский фашизм в латиноамериканской модели окончательно превратился в раковую опухоль для страны. Опухоль в терминальной стадии. Она растет и рано или поздно, но убьет страну, после чего сгинет и сама. Выбор очевиден: либо народ, либо кремлевский режим. Кто-то должен умереть первым.

***

Я уже достаточно давно и неоднократно писал о том, что преддверие катастрофы маркируется так называемыми осцилляциями — то есть нарастающими флуктуациями системы как по частоте, так и по амплитуде. «Нормальная» система, находящаяся в стационарном состоянии, всегда колеблется вокруг точки равновесия. Эти колебания укладываются в некоторый «коридор». Осцилляции — это как раз колебания, выходящие за границы этого «коридора». И чем ближе точка перехода, тем чаще и больше система выходит за границы «нормы». Заканчивается это всегда одинаково — система «замирает» на какое-то время на последней точке устойчивости, за которой она переходит через гребень «потенциальной ямы» и проваливается в окружающий ее хаос. Начинается фаза катастрофического перехода к новому состоянию.

Введение QR-кодов по стране сопровождается массовыми флуктуациями, которые на практике являются банальным творчеством и инициативами на местном уровне. Сейчас возможно вообще всё. И объясняется это даже не злым умыслом, а именно нарастающим хаосом внутри системы. Управленческим хаосом в первую очередь. Поэтому в одном месте вам могут прямо сейчас перекрыть доступ к банкомату, а буквально через 20 метров никаких проблем с доступом нет. Просто один вахтер проявил личную инициативу, другой — нет.

Долго такое состояние продолжаться не может, осцилляции — признак перехода «вот-вот». Либо огонь под чайником выключат, и система вернется к управляемому (пусть и плохо) состоянию, либо чайник начнет кипеть. Фазовый переход начнется.

В этом смысле то, что сейчас происходит в стране, теперь предельно детерминировано: либо система «откатит назад» в ближайшее время (повод неважен — могут объявить, что заболеваемость падает, а потому принятые меры сработали), либо управление будет утрачено окончательно. А значит — начнут происходить процессы стремительного обособления частей системы, ее суверенизация и переход в новое состояние «по частям».

Думаю, что в ближайшие несколько недель (где-то до середины декабря) возникнет точка выбора окончательного решения: либо все идет вразнос, либо все-таки «откатят назад». Есть и еще один сюжет, внешний по отношению к происходящему: возникнет внешний кризис — война, техногенная катастрофа, знаковый теракт. Который переключит на себя внимание. Если его не будет, то вариантов нет. Слишком быстро нарастают изменения, чтобы пытаться ими управлять «изнутри».

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)