Пару дней назад на Энергетической неделе Путин в который раз произнес фразу о том, что «Россия свой лимит на революции исчерпала». У кого о чем болит, короче говоря…

Чем-то постоянное возвращение Путина к теме недопустимости революций напоминает бессмертную комедию Гайдая «Операция Ы»: «…Что нас может спасти от ревизии? — Простите, не нас, а вас…»

Лично Путин свой персональный лимит, конечно, исчерпал. Он принимал непосредственное участие в двух революциях. По итогам первой из маргинала, выброшенного фактически на периферию системы КГБ (уж за какие достижения в службе — это, видимо, еще предстоит в свое время узнать) он превратился в регионального начальника. Что само по себе очень приличный социальный рывок. Не будь краха СССР, он так бы и закончил свою карьеру на посту надзирателя за университетскими стукачами. Выше этого потолка шансов прыгнуть у него не было никаких. Вторая революция произошла в начале нулевых, и ее еще только предстоит описать. Возможно, в терминах приговора трибунала, аналогичного Нюрнбергскому, так как вторая революция — это приход криминала к рычагам государственного управления и превращение России в мафиозное государство. И Путин по итогам этой революции занял самое высокое из возможных мест. Выше — только международный криминальный конгломерат, но там у него не получилось. Там таких едят на завтрак, а потому ему указали на место, на чем его социальное продвижение подошло к концу. Но в целом вторая революция для Путина тоже оказалась более чем успешной: из одного из тысяч мелких региональных начальников он поднялся на федеральный уровень, быстро проскочил несколько ступеней (причем за каждым таким скачком стояла какая-то весьма неприглядная история, и ее, видимо, тоже когда-нибудь, да озвучат) — и поднялся выше некуда.

Так что лимит лично Путина на революции — да, исчерпан полностью. Теперь все двадцать истекших лет и всю оставшуюся никчемную жизнь он посвящает только одному: удержанию личных итогов этих двух революций. Понятно, что теперь любой, кто ставит под сомнение эти итоги, для Путина — враг номер один. Поэтому тема стабильности для него — базовая.

Проблема в том, что так не бывает. Можно держать власть зубами. Можно создать модель существования и закапсулировать ее в полной неподвижности — просто потому, что за рамками этой модели ты теряешь всё. Азиатский способ производства, как назвал это состояние Маркс, предполагает дихотомию власти и собственности. Ты можешь защитить награбленное только властью. Полное пренебрежение законами создало для Путина и его клики классическую неразрешимую ситуацию: они не могут отдать власть, не потеряв при этом украденное у страны. Поэтому для них понятие стабильности — это сохранность того, что удалось прикарманить.

Лимита на революции не существует. Революционные ситуации создаются самой властью, ее бездарностью, ее неспособностью решать проблемы и разрешать противоречия. Ее несоответствием задачам, которые стоят перед страной и обществом. И если это так — рано или поздно, но революция произойдет. Будет ли это просто верхушечный переворот, будет ли это событие более высокого порядка или вообще полный демонтаж сложившегося негодного порядка вещей — это то, что нельзя прогнозировать. Но зафиксировать навечно негодный режим невозможно. Или он соответствует вызовам, или нет. Путинский режим ни одного дня не соответствовал задачам, стоявшим перед страной. Он просто вычерпывал созданное поколениями предков и вычерпал уже практически до дна.

Поэтому от того, хочется ли Путину сохранить все как есть, зависит только одно — как много людей он истребит, прежде чем уйдет навсегда из нашей жизни.

Автор — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)