Протесты в стране продолжились и снова имеют ту же самую отличительную черту — повсеместность. Сегодня первенство и в численности, и в самих действиях, безусловно, держал Петербург. Что, в общем-то, логично — именно из Петербурга на страну выползла эта нечисть, потому и Питеру подчищать свою грязь и мерзость.

Ожесточение вполне видимо нарастает

Пропаганда намекает на то, что «кто-то» завозит «специально обученных» людей, что вызывает только смех — кто завозит и где именно обучают боевиков-террористов, что всё это прошло мимо грозной ФСБ? Обычно все наоборот — именно спецслужбы организуют тренировки террористов. Украинские события в свое время высветили эту особенность, когда задолго до второго майдана на слеты боевых групп немногочисленных еще националистов приезжали первые лица СБУ. Обратная ситуация — неизвестна.

Схватки протестующих с полицией происходят по причине вполне понятной — тотальные запреты, запугивание, террор оставляют дома тех, кто готов идти на мирный протест, зато концентрация радикально настроенных среди вышедших только растет. Причем выходят те, кого террор уже не особо и пугает. Даже применение шокеров и дубинок мало воздействует на толпу. Если начнется стрельба — эффект может повториться. Но тогда появится дополнительный фактор: после пролитой крови на улицу пойдут и те, кто предпочитал не выходить. Это в определенной степени социальный парадокс, но он неизменно повторяется везде.

В этом смысле полиция действует уже буквально на грани. Сегодня на Сенной площади в Петербурге протестующим уже начали угрожать табельным огнестрельным оружием. А оружие — штука такая: достаточно его вытащить и применить, как возникает риск, что его отберут. И применят уже в обратную сторону. Так что всё уже очень близко к критическим уровням. И это при том, что ничего особенного на самом деле не происходит. Людей выходит на улицу явно меньше, чем нагоняют им навстречу карателей. Во всяком случае, пока. Но страх Кремля настолько высок, что в ход идут максимально возможные людские резервы.

У происходящего может быть определенный маркер

Когда личного состава будет уже не хватать (а это вполне возможно, если в регионах начнут выходить пока еще «непротестующие» города), то Кремль будет вынужден выводить на улицы частных карателей — разнообразных байкеров-казаков и прочих черносотенцев. Что сразу переведет ситуацию в закритический уровень, так как уровень насилия резко возрастет (наемники попросту необучены, а потому могут действовать только за гранью допустимого насилия). Как только власть выпустит эту публику, это будет означать ресурсный кризис, за которым останется только один путь — увеличение уровня насилия вплоть до применения настоящего оружия.

Выглядит несколько алармистски, но нужно понимать, что мы имеем дело с предельно деградировавшим государством с разбалансированной системой управления. Оно даже на сегодняшние не слишком значительные протесты вынуждено собирать весь имеющийся у него ресурс. Стоит протестам расширить географию и масштаб — системе не останется ничего другого.

Социология по Петербургу:

• Несовершеннолетних – 1,5%.
• 18-24 – 33%
• 25-35% — 42,5%
• 36-46 – 12%

Медианный возраст – 28 лет.  17% вышло в первый раз сегодня, а еще 30% вышло впервые в этом году. 

Выходит поколение, которому путинский фашизм закрыл навсегда любые перспективы. Проблема не в Навальном. Проблема в том, что Путин и его шайка забрали у них будущее.

В некотором роде параллели

Ровно 10 лет назад, 2 февраля 2011 года, Хосни Мубарак спустил на митингующий Тахрир своих «титушек» — синайских бедуинов на верблюдах. Знаменитая «верблюжья атака».

Не помогло. 11 февраля Мубарак объявил о своей отставке и бежал в Шарм-аль-Шейх, где окончательно передал все полномочия военным.

Для меня это довольно значимая параллель, так как любой режим, который передоверяет право на насилие частным лицам, расписывается в своей недееспособности.

В военном плане режим Путина, включив технологию «нас там нет» и используя наемников в качестве обычной общевойсковой пехоты, уже расписался в крахе своей военной доктрины. Многие страны используют ЧВК, это не новость, но частники никогда не перехватывают армейский функционал. Уже с Донбасса российская армия продемонстрировала всем, кто понимает, что в качестве серьезного военного противника на поле боя она перестала существовать. Ее уровень — третьеразрядные полупартизанские армии. Путин пытается восстановить ситуацию через демонстрацию высокотехнологичных достижений, но лучше бы он этого не делал — ни одна из его хотелок, столкнувшись с разрушенными до основания возможностями ВПК, так толком и не появилась на вооружении. За исключением единичных экземпляров в основном выставочного назначения. И это тоже прекрасно понимают те, кому он и адресует свои угрозы.

Внутренний террор пока еще находится в рамках, но как только режим начнет привлекать частные силы — это будет конец и его внутренней политике. Чудес не бывает. Акт отчаяния — это всегда попытка продлить агонию, но не более того. Так что посмотрим, когда наши упыри будут вынуждены провести свою «верблюжью атаку».

И еще один нюанс двух прошедших протестных мероприятий

Власть настолько зарегулировала процесс разрешения массовых акций, что смысл в получении этого разрешения превратился в фикцию. Пропагандисты упирают на малочисленность протестов (хотя 100 тысяч по стране — это, в общем-то, не так уж и мало в наших конкретных исторических условиях. При соотношении 15-20 протестующих на 1 задержанного — в зависимости от жесткости действий полиции — при 5 тысячах схваченных численность протеста можно оценить в 100 тысяч по минимальной планке. Возможно, и 120). Но «малая численность» — это все еще инерция, когда «несогласованная» акция внушает определенное опасение.

Однако теперь, когда на несогласованный (а проще говоря — на запрещенный вопреки конституции) протест все равно выходят, да еще и в немалых количествах, инерция будет создаваться уже в другую сторону. Возможно, не сразу, но процесс остановить будет непросто. Какой смысл унижаться перед чиновниками, если можно без этого?

Ранее власть как-то еще проявляла признаки вменяемости, создав «Гайд-парки» — то есть, зоны, где можно было митинговать по упрощенной схеме. В Петербурге это было Марсово поле, которое вполне вмещало достаточное количество людей. Сегодняшних оно бы вместило с лихвой, и даже раза в два, а то и три больше. Но попав в тренд запрещательства, власть ликвидировала эти площадки или перенесла их в такие неудобья, которые по сути сделали идею неработающей.

Теперь логично было бы вернуться хотя бы на эту точку (про буквальное следование конституции разговаривать бессмысленно, особенно после того, что с ней в особо циничной форме Путин сделал летом). Но теперь возникает проблема — пойти на «послабления» — это не по-пацански, а бандитский бэкграунд и уголовные понятия для братвы в кабинетах остаются руководящей идеологией и по сей день. Признать ошибку — это пойти на попятную, что власть даже психологически не способна сделать. Пространства решений нет, есть только узкий коридор усиления конфронтации.

Есть и еще несколько важных выводов, которые можно (и нужно) делать по итогам двух протестных дней января. Две протестные акции — это еще не статистика, по ним сложно формировать тенденции, но есть ряд особенностей, которые я уже озвучивал (это в первую очередь социология и статистика протестов). И они позволяют строить уже не догадки, а вполне обоснованные мнения.

Автор текста и фото — независимый политаналитик Анатолий Несмиян (@ElMurid)

А что в Москве?

Протестующие должны были собраться на Лубянке, но улицу перекрыли, как и подходы к ней. Поэтому протестующие собрались сначала у метро Сухаревская. Потом двинулись в сторону площади трёх вокзалов.

Корреспонденты «Свободной Прессы» в этот день работали на месте событий:

Кремлю нечего противопоставить протестам