На днях главный эпидемиолог Швеции дал короткое интервью, которое было интерпретировано, как признание Швецией ошибочности выбранной стратегии борьбы с эпидемией, которая по сути, повторила стандартные протоколы и процедуры при эпидемии обычного ОРВИ.

Андерс Тегнелл, действительно, сказал о том, что меры, предпринятые властями, были недостаточно эффективными, однако вполне определенно сообщил о том, что сама стратегия была верной, но в свете сегодняшних знаний о природе вируса, ряд мероприятий нужно было проводить иначе — в частности, особое внимание уделить пожилым людям.

Почему такое внимание Швеции, понятно — шведы пошли против мейнстрима и решили не устраивать в стране катастрофу. Естественно, что для тех стран, которые поддались на шантаж ВОЗ и предприняли предписанные ею меры, требуется доказательство того, что «шведская модель» оказалась ошибочной. Иначе вопросы рано или поздно возникнут уже к ним.

На промежуточном этапе оценивать конечный результат либо сложно, либо невозможно. Победа объявляется, когда время матча истекло, и счет на табло окончательно зафиксирован. Поэтому нелогично делать окончательные выводы после финальной сирены первого или второго периодов. Нужно дождаться конца матча, а затем оценивать его весь целиком.

В реальности нужно оценивать как вред, который нанесен самой эпидемией, так и вред, который возникает при проведении (или в случае со Швецией, Белоруссией или Туркменией непроведении) карантинных мероприятий. Проблема в том, что результат эпидемии в любой стране зависит от общего здоровья населения и состояния системы здравоохранения. Именно этот интегральный показатель и даст конечный счет на табло. Если у вас нет лекарства (а его нет), то болезнь затронет в первую очередь людей со слабым иммунитетом. Карантинные мероприятия могут замедлить этот процесс, но не отменить его. В итоге главной причиной победы над заболеванием все равно становится индивидуальный и коллективный иммунитет. Личный иммунитет защищает конкретного человека, коллективный — снижает распространяемость заболевания до приемлемо низких уровней. В шведской модели или какой-либо другой этот процесс будет протекать одинаково.

Проблема лишь в том, что борьба с эпидемией сама по себе небезопасна. Как для людей, так и для стран в целом. Мы уже видим, что резервирование койко-мест и мобилизация медиков других специальностей в итоге приводят к тому, что больные других категорий получают недостаточную помощь. А это приводит к сверхсмертности во всех остальных заболеваниях. По российским данным, сверхсмертность существенно выше числа умерших от коронавируса. Логика требует включать этот показатель в суммарные данные по эпидемии. И вот здесь шведская модель может оказаться наиболее разумной, так как она подразумевает выработку именно коллективного иммунитета к коронавирусу, но при этом оставляет шанс всем остальным больным.

Если суммировать оба показателя, то скорее всего, стратегия Швеции окажется наиболее эффективной, и даже в случае, если смертность от коронавируса в итоге будет на уровне всех остальных стран (с учетом двух упомянутых факторов — общего здоровья нации и состояния здравоохранения), но зато выживут больные другими болезнями и не будет разрушена экономика, во всяком случае фатально.

Принцип всегда один и тот же — нельзя поддаваться на шантаж террористов и вести с ними переговоры. Последствия всегда будут более тяжелыми. ВОЗ — террористическая организация, инструмент глобальных групп влияния, которые продвигают свои интересы через банальный террор — то есть, управление страхом. В складывающейся ситуации единственно разумный путь — либо игнорировать требования ВОЗ и поступать в рамках национальных интересов, либо разрывать с ВОЗ все отношения. Первый путь — это шведская модель, второй — решение Трампа о выходе из ВОЗ. Трамп опоздал, шведы — нет.

Россия в данном случае — обычная банановая республика, которая не имеет своей собственной национальной политики. А потому выполняет спущенные указания. Включая и стратегию борьбы с эпидемией, и теперь вот готовится к тотальной вакцинации неизвестной по степени своей опасности вакциной. К национальным интересам это не имеет ни малейшего отношения, но в конце концов, кто сказал, что в России — национальная элита?