Грядущий кризис все чаще сравнивают с событиями 1929 — 1933 годов, которые начались с краха американского фондового рынка в «черный вторник» 29 октября. Насколько реально можно говорить об аналогиях?

Однажды в Америке

Как и в 2008 году, в 1929-м все началось с США. В двадцатые годы Америка переживала бурный рост промышленности, в частности автомобильной, и бум ценных бумаг. На бирже играли чуть ли не все — от банкиров до чистильщиков сапог. Развлечение это было доступно и небогатым американцам: обзавестись акциями можно было, заплатив всего лишь 10% их цены, остальное — в долг. А поскольку с 1927 по 1929 год фондовые индексы увеличились более чем вдвое, прибыль с лихвой окупала проценты по кредиту.

Вся эта халява неожиданно закончилась буквально в три-четыре дня. В «черный четверг» 24 октября на фондовой бирже начался обвал. Сначала этому не придали особого значения — всякое бывает. Но «черный четверг» сменился «черным понедельником», а затем наступил «черный вторник» 29 октября, вошедший в учебники истории и экономики как день краха Уолл-стрит. Это действительно был полный обвал американской фондовой биржи. Большинство акций никто не хотел покупать даже за $1. В нынешних ценах американцы потеряли за короткое время порядка $200 миллиардов.

Следом начали разоряться банки, которые нараздавали кредитов под залог ценных бумаг. И пошло-поехало… Одно за другим закрывались предприятия, резко выросла безработица… Многие семьи из среднего класса обнаружили, что стали нищими: деньги на счетах в банках и в акциях «сгорели», устроиться на работу практически невозможно. Резкое падение спроса вызвало новые волны банкротств банков и предприятий… И еще большую безработицу и нищету.

С Америки кризис перекинулся на Канаду, Европу и Латинскую Америку. Больше всех пострадали Великобритания и Франция, но особенно — Германия, экономика которой после Первой мировой войны и так дышала на ладан.

Чем не похожи Великая депрессия и этот кризис…

Размах бедствий, к которым привел кризис, начавшийся в 1929 году, с нынешним положением дел, по счастью, не сравним. ВВП США тогда упал за три года почти на треть, ряд развитых европейских стран оказался откинут в начало века. Сейчас о таких цифрах речь не идет. Нынче наблюдается недовольство урезанием социальных расходов и протесты «против Уолл-стрит», тогда были голодные бунты.

Но если даже отвлечься от размеров бед — все-таки сейчас на дворе XXI век, а не начало XX, — есть и еще несколько существенных отличий.

1. Нынешний кризис не привел к такому катастрофическому падению реального сектора — промышленного производства и сельского хозяйства. Снижения цен на какие-то товары и продукты как-то и вовсе не наблюдается.

Экономисты в связи с этим обращают внимание еще на один момент. Сейчас доля индустриального сектора в развитых странах составляет всего 14 — 23% против 24 — 50% в годы Великой депрессии. Иными словами, производства-то в Европе и США особо и нет — все делают в Китае и ряде других стран Азии, на которых и 2008 год, и нынешний долговой кризис пока особо не сказались.

2. Тогда государство в дела рынка практически не вмешивалось: считалось, что он должен сам себя регулировать. Только в 1933 году в США появился «новый курс» Рузвельта, предполагавший некое разруливание ситуации «сверху». Германию от кризиса «лечил» уже Гитлер.

Сейчас ситуация другая: мы уже три года только и слушаем о разнообразных антикризисных планах, совещаниях глав государств и министров финансов, стабилизационных фондах и огромных финансовых вливаниях для поддержки «восстановления экономики».

Правда, ощущение такое, что все эти вливания уходят в черную дыру. Скажем, сначала речь шла о 340 миллиардах евро для спасения еврозоны, потом появилась цифра в один триллион, а теперь уже говорят, что надо бы вдвое больше.

— Тот кризис — типичный капиталистический кризис, кризис перепроизводства. Нынешний же свидетельствует о ярко выраженном спекулятивном характере экономики. Вложения финансовые все больше преобладают над вложениями в реальный сектор, — комментирует экономические показатели двух кризисов Игорь Николаев, директор департамента стратегического анализа компании ФБК.

…и что в них все-таки общего

Хотя экономисты до сих пор спорят о причинах Великой депрессии, одна из них вырисовывается так: массовая раздача доступных кредитов поспособствовала созданию «пузыря» на фондовом рынке. В 2008 году в США тоже все началось с кредитного «пузыря», но уже ипотечного.

— С 1929 года мы ушли далеко вперед, финансовые инструменты развились гипертрофированно, — считает Игорь Николаев. — Тогда фондовый рынок отражал какую-то реальность, сейчас мы имеем дело с фактически виртуальной экономикой, которая и пришла нынче в состояние кризиса. Но это не означает, что и последствия сегодняшнего кризиса сугубо «виртуальные». К сожалению, проблемы в финансовой сфере, какой бы оторванной от жизни она ни была, перекидываются в реальный сектор — то есть в производство, темпы которого сейчас в развитых странах замедляются. И, к сожалению, накачка экономики все большим количеством денег не решает проблему, а приводит к тому, что ситуация развивается по спирали: на каждом новом ее витке для поддержки экономики будет требоваться все больше и больше денег.

ПРОГНОЗЫ

Американский экономист Нуриэль Рубини, предсказавший кризис 2008 года:

«К сожалению, по моему мнению, 50% составляет вероятность того, что США, еврозона, Британия и другие развитые экономики в ближайшие 12 месяцев скорее вступят в упадок, чем продолжат рост… Несколько месяцев назад я полагал, что новая волна кризиса придется на 2013 год, однако ослабление экономик США, еврозоны и Великобритании — это уже ее начало. В краткосрочной перспективе нам необходимы большие стимулирующие меры, иначе нам грозит новая Великая депрессия».

Известный финансист, филантроп и биржевой спекулянт Джордж Сорос:

«Финансовые рынки влекут мир к новой Великой депрессии… Власти, особенно в Европе, утратили контроль над ситуацией».

Алексей Кудрин, экс-министр финансов РФ:

«Нас всех ждет потерянное десятилетие… прежде всего, западные страны, для которых модель перестройки на новые факторы… будет происходить очень тяжело и много лет… В отношении России ситуация несколько иная… Нам тоже нужно перестраивать свои факторы роста, но у нас экономика имеет больше резервов с точки зрения структурных реформ… мы можем пройти этот путь быстрее, за три-четыре года… Для нас это десятилетие как раз не будет потерянным. Думаю, скорее всего, оно станет десятилетием приобретений».

Елена Аракелян, КП