Председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков – о законодательном «пакете цифровой экономике», задачах, которые надо решить, и возможностях «цифрового» прорыва.

– Тема, которую мы затрагивали в прошлый разговор – тема криптовалют и краудфандинга частично связана с темой цифровой экономики. Февральские парламентские слушания по цифровой экономике открыли новый мейнстрим: обсуждение цифровой экономики из просто речей на конференциях выходит на плановую работу. Думский комитет по финансовому рынку – один из центров ответственности этой работы. Что это означает и в какие параметры должнл вылиться? Это некий пакет законопроектов, это какие-то изменения в существующей системе законодательств?

– Прежде всего, надо сказать, что цифровая экономика — это шанс для России. Мы очень здорово отстаем, доля цифровой экономики в нашей стране в 2-3 раза ниже, чем в ведущих экономиках мира.

– А как это измерить?

– По доли в ВВП. Скажем Яндекс.деньги, Яндекс.такси, различные другие цифровые форматы, в том числе цифровая медицина, цифровое образование – все, что определяется как цифровая экономика. Эти направления у нас неплохо развиваются, довольно быстрыми темпами, но все-таки отставание большое — от США, от ведущих европейских стран, от Японии, Южной Кореи, Сингапура. При этом мы имеем мощный кадровый потенциал, ведь для цифровой экономики главное — это люди. У нас всегда славились математики, кибернетики, программисты. Вот пугают «русскими хакерами» весь мир, но в этой истории – тоже своего рода признание нашего сильного интеллектуального потенциала в цифровой сфере.

По заказу правительства было проведено исследование McKinsey, которое определило, что мы отстаем, но имеем потенциал за 6-7 лет выйти на уровень ведущих стран мира. Ну и, соответственно, проведена большая работа по составлению программы цифровой экономики, правительство ее утвердило, есть поручение президента. Более пятидесяти законов надо будет принять. Эти законы касаются и сферы больших данных, их сбора, обработки, хранения, использования. У нас в России некоторые институты эти большие данные уже используют, в том числе — обрабатывают и продают, пытаются продавать. Уже есть судебные иски, связанные с тем, что посчитали те данные, которые есть в соцсетях, они обрабатывались для создания портрета клиента. Это посчитали как обработку персональных данных и, соответственно, были судебные иски, причем суды были не в пользу институтов, использующих технологию больших данных. Поэтому надо очень четко все эти нормы прописать, и, прежде всего, исходить из защиты интересов гражданина: он не должен стать рабом этой системы обработки данных, он должен получить все плюсы таких технологий, но при этом должен быть защищен от того, чтобы его не поработила сама система.

– Когда эта тема возникает, мне кажется, что в обществе немного излишний психоз по ее поводу. Если это открытые данные и я сам их дал, так почему же я так боюсь, что они к кому-то попадут?

– Современные технологии позволяют, начав от самых доступных данных, которые все видят, с помощью цепочки, скажем так, исследовательских мероприятий выйти на закрытые персональные данные. То есть решать задачу от ответа. Я сам помню, когда поступал в университет, сначала эмпирически определял ответ на задачу, а потом, от обратного, от ответа шел к источнику, то есть к определению, от которого надо было отталкиваться для решения задачи. Компьютеры это делают намного проще, особенно современные, мощные компьютеры. Им проще придти к закрытым персональным данным. И это — проблема, которая требует регулирования. Надо четко определить пользовательскую информацию — ту, которую можно использовать для анализа, для продажи, для повышения качества услуг, доступности услуг, и информацию, которая является персональной по духу и букве закона о персональных данных и должна быть защищена банковской тайной, врачебной тайной.

– А это вообще возможно — так четко выстроить?

– Думаю, что это возможно, и это, конечно, искусство и специалистов и законодателей, но мы должны идти от интересов гражданина. Да, он должен получать качественные и дешевые услуги и товары с помощью цифровых технологий, но, с другой стороны, — быть защищенным от порабощения этой системой.

Сейчас активно развивается другое направление цифровой экономики — искусственный интеллект. Он уже обыгрывает чемпионов мира в шахматы и становится возможным ситуация, при которой искусственный интеллект управляет искусственным интеллектом и ему уже человек не нужен. То есть страхи, которые показывали в фильме «Терминатор», становятся вполне реальными. Поэтому вопрос регулирования искусственного интеллекта тоже становится актуальным.