Бой 7 февраля 2018 года в районе Хишама в восточной Сирии уже стал одной из трагичных страниц российской военной истории. Собственно, даже боем это назвать сложно — события, происходившие под Хишамом в ночь с 7 на 8 февраля больше напоминали избиение, а не сражение.

Уничтожение американскими военными ударной группы наемников из ЧВК, возглавляемой Дмитрием Уткиным, окружено тайнами. Над этими тайнами уже бьются журналисты-расследователи, а в будущем наверняка будут биться и профессиональные историки. Но раскрыты в полном объеме они будут, скорее всего, только после смены политического режима в России, когда станет доступным весь массив секретной информации путинских силовиков.

Основных загадок две:

1. Почему накануне боя российские военные отрицательно ответили на запрос американцев о наличии россиян в выдвинувшихся в сторону Хишама колоннах?
2. Почему у «вагнеровцев» возникла потребность атаковать «Сирийские демократические силы» (СДС) — формального союзника по борьбе с «исламским государством», к тому же надежно опекаемого американскими военными?

Граница на Евфрате: в ожидании новой битвы за нефть

Для того, чтобы начать искать ответы на эти вопросы, необходимо понимать военно-политическую ситуацию в сирийской провинции Дейр-Эз-Зор, которая сложилась к февралю 2018 года. В 2017 году правительственные войска Сирии вели наступление на «Исламское государство» с запада, а поддерживаемая американцами курдско-арабская коалиция «Сирийские демократические силы» — с северо-запада. Российские ВКС поддерживали асадовцев с воздуха. Американские ВВС поддерживали с воздуха бойцов СДС. На земле в рядах асадовцев воевали и наемники из ЧВК «Вагнера», и Силы специальных операций российской армии, и бойцы иранского «Корпуса стражей исламской революции», и боевики «Хезбаллы». Отряды СДС (костяком которых были курды) на земле поддерживали военные США.

В долгих и кровопролитных боях лета-осени 2017 года «Исламское государство» («ИГ») было почти вытеснено из Дейр-Эз-Зора, асадовцы деблокировали одноименный город (административный центр провинции), находившийся в осаде исламистов несколько лет. Фактической линией разграничения между асадовскими силами с одной стороны, и СДС с другой, стала река Евфрат. Это что-то наподобие Эльбы в апреле 1945-го, вот только теплых дружеских встреч на Евфрате не было — напротив, атмосфера была очень напряженной, между «союзниками по борьбе с терроризмом» то и дело возникали стычки.

Для Асада проблема заключалась, во-первых, в том, что СДС, взявшие под контроль в ходе разгрома «ИГ» значительную часть территории Сирии, и надежно прикрытые американцами, не собирались как-либо признавать диктаторскую власть Дамаска. Во-вторых, СДС контролировали теперь не просто территорию, а важные для дамасского режима обширные нефтегазовые месторождения, расположенные к востоку от Евфрата. Например, в месторождениях «Аль-Омер», «Танак», «Вард», «Афра», «Кивари», «Джафра», «Джарнуф», «Азрак», «Кахар», «Суийтат» и «Галбан» сосредоточено около трети всех нефтяных ресурсов Сирии. Там же, на восточном берегу Евфрата, совсем близко от позиций правительственных войск, но на территории СДС, расположен крупный газоперерабатывающий завод Conoco. Курды отбили завод у»ИГ» еще в сентябре 2017 года. И тогда же, в сентябре, СДС обвиняло ВКС России в нанесении удара по своим отрядам в районе этого завода.

Странный поход на восток

В январе и начале февраля «вагнеровцы» совместно с проасадовскими арабскими подразделениями готовятся к странному рейду на восток от Евфрата, вглубь контролируемых СДС территорий. С точки зрения «большой военной политики» это очень авантюристичная и рискованная акция с непрогнозируемыми последствиями. Однако российское военное командование, судя по всему, дает на нее согласие (как минимум — молчаливое). В пользу информированности Минобороны о планируемом рейде говорит и затруднительность организации такой операции секретно прямо под носом у российских военных, и принципиальная невозможность для «вагнеровцев» действовать самостоятельно.

Поход на восток, через Евфрат, готовится абсолютно открыто, на виду у потенциального противника. В дальнейшем американский командующий Джеффри Харригиан отметит, что нападение было неспровоцированным, но не было неожиданным. Мешать готовящемуся наступлению американцы и курды начали заранее. Еще 6 января они открывают шлюзы на плотине ГЭС Эт-Табка, в результате чего уровень воды в Евфрате поднимается на несколько метров, а скорость течения реки увеличивается в два раза. На следующий день двухсотметровый мост через Евфрат, построенный российскими военными и выдерживающий вес тяжелой бронетехники, рушится. Но это грозное предупреждение никого не остановило, приготовления к наступлению продолжились. На протяжении всего подготовительного этапа над позициями наемников висят разведывательные беспилотники.

Нам неизвестно, велись ли между американскими и российскими генералами какие-то кулуарные переговоры накануне наступления, чтобы предотвратить надвигающуюся трагедию, и если велись, то чем закончились. Но в любом случае, 7 февраля «вагнеровцы» выдвинулись на восток.

О том, что целью атаки был некий «завод» стало известно из многих источников, в том числе из попавших в распоряжении «МБХ медиа» аудиозаписей с описанием драматического боя. Учитывая данные о местности, на которой была перебита ударная группа «вагнеровцев», можно предположить, что имелся в виду тот самый газоперерабатывающий завод Conocо, по которому российская авиация, предположительно, отбомбилась еще осенью. Русские наемники хотели овладеть именно этим заводом (и, возможно, расположенными поблизости газовыми и нефтяными месторождениями). Тем более, что с точки зрения официальных российских военных завод находится в «спорной зоне», а информация о том, что Сonoco якобы может быть передан асадовским силам, периодически вбрасывалась в медиа.

Нефтегазовые интересы «кремлевского повара»

Зачем ЧВК «Вагнера» понадобились объекты сирийской нефтегазовой отрасли?

Одна из версий — участие «вагнеровцев» в «договорняке». Сирийские генералы или местные бизнесмены, чтобы выслужиться перед Дамаском, могли подговорить и людей из ЧВК «Вагнера», и племенное ополчение поучаствовать в возвращении углеводородных богатств (завода Сonoco и месторождения «Табия») Асаду.

Слабое место этой версии в том, что ЧВК «Вагнера» не является частной военной компанией в общепринятом смысле этого слова, и абсолютно несамостоятельна в принятии тех или иных коммерческих решений. А курирующие «вагнеровецев» российские военные не позволят наемникам совершать рискованные в военно-политическом плане действия во имя сиюминутной финансовой выгоды.

Куда более правдоподобна версия о том, что «вагнеровцы» погибли, отстаивая интересы бизнес-структур, близких к «кремлевскому повару» Евгению Пригожину, тесно связанному с группой «Вагнера».

Один из предполагаемых участников боя под Хишамом рассказывает, что бойцы ЧВК «Вагнера» в Сирии подписывают контракты с компанией «Евро Полис» и «идут по гражданским специальностям» — как слесари, геодезисты, топографисты.

Компания «Евро Полис» уже упоминалась в СМИ в связи с Сирией. Это структура, которая, как и ЧВК «Вагнера», близка к Пригожину. По данным издания «Фонтанка», «Евро Полис» была зарегистрирована летом 2016 года в подмосковном Красногорске и поначалу никакой видимой деятельности не вела — весь ее штат состоял только из генерального директора, а уставной капитал — из 10 тысяч рублей. Все резко меняется в январе 2017 года: генеральным директором «Евро Полиса» становится бывший сотрудник СОБР МВД Олег Ерохин, близко знакомый с начальником пригожинской службы безопасности Евгением Гуляевым и Андреем Трошевым (приближенный Дмитрия Уткина, фотографировался с Путиным в Кремле).

Напомним интересную деталь — летом 2017 года боевой офицер, ветеран Афганистана и Чечни Андрей Трошев попал в одну из больниц Петербурга в «неадекватном состоянии». При нем были обнаружены пять миллионов рублей и пять тысяч долларов наличными, карты Сирии, расчетные листы по оружию, разнарядка на покупку двадцати палаток и электронный билет на самолет до Краснодара (именно в Краснодарском крае, на базе ГРУ близ Молькино, по данным многих источников, тренируются бойцы «Вагнера»). Личность Трошева медикам удалось установить только по найденным у него документам — офицер был «не контактен» и представиться не смог.

Помимо смены гендиректора в начале 2017 года с «Евро Полисом» происходят и другие изменения. Меняется собственник — единственным участником ООО становится ЗАО «Нева». Гендиректор «Невы» Валерий Чекалов в свою очередь являлся директором и собственником ООО «Коллектив-Сервис», номера телефонов которого совпадали с номерами телефонов множества связанных с Пригожиным предприятий. Также у «Евро Полис» меняются основные виды экономической деятельности — вместо оптовой и розничной торговли появляется добыча нефти, газа, угля. В мае 2017 года уставной капитал возрастает с 10 тысяч до трех миллионов рублей, «Евро Полис» открывает офис в Дамаске.

Похоже, в начале 2017 года люди Пригожина или купили фирму-пустышку для новых видов экономической деятельности, или активировали свою пустышку, созданную «на всякий случай» в 2016 году.

Происходили ли в конце 2016 или начале 2017 года события, которые могли подтолкнуть такую реорганизацию «Евро Полиса»? Да. В декабре 2016 года в Москве побывал с визитом министр нефти и минеральных ресурсов Сирии Али Ганем, и по итогам встречи с главой российского Минэнерго Александром Новаком были заключены важные соглашения. Как пишет «Фонтанка», соглашения касались не столько энергоресурсов, сколько военно-политических вопросов и возвращали «практику времен Френсиса Дрейка и Сесиля Родса».

По данным источника «Фонтанки» в Минэнерго, с «Евро Полисом» был подписан меморандум сроком на пять лет: в обмен на освобождение захваченных врагами сирийского режима нефтяных и газовых месторождений и перерабатывающих заводов, и их охрану, российская фирма получает долю в добыче нефти и газа — четверть. Плюс к этому сирийское правительство обязалось отдельно возмещать расходы на боевые действия.

Интерес Пригожина к разработке сирийских месторождений подтвердили также источники РБК, близкие к «путинскому повару» и к ЧВК «Вагнера».

Таким образом, ЧВК «Вагнера» и «Евро Полис» (бойцы первой организации официально оформлены в Сирии как сотрудники второй) финансово заинтересованы в продолжении экспансии дальше на восток Сирии с целью взятия под контроль богатых месторождений на восточном берегу Евфрата. И это уже тот экономический интерес и тот уровень договоренностей, с которыми вынуждены хотя бы формально считаться в российском Минобороны. И тогда становится понятно, почему Минобороны не мешало «вагнеровцам» готовиться к походу на восток, но, впрочем, и не особенно им помогало (например, не предоставило средства ПВО и воздушное прикрытие), а в конце концов просто «слило» наемников американцам.

«Очень примитивный бизнес»

По словам старшего научного сотрудника института экономической политики Сергея Жаворонкова, крупная нефтяная компания не пойдет туда, где война и разруха: она не объяснит это акционерам, а большинство крупных западных компаний публичны, там нет одного мажоритария, который может принять решение рискнуть.

«Максимум риска, который может позволить себе крупный игрок в охваченной войной стране — это покупать нефть на границе, как это действует, например, в иракском Курдистане. Мало кто из крупных игроков решается заключать контракты с иракскми курдами, которые официально „никто“ и завтра все могут потерять. В такую игру ввязываются обычно трейдеры-пираньи типа Glencore, Trafigura и т. п. Для них как раз основной бизнес — это легализация сомнительно добытых ресурсов. Какие-то пригожинские фирмы в Сирии похожи на такой Glencore, но только карликовый. Им Асад вполне мог что-то продать — мол, завоюйте и владейте за какой-то налог. А добытое сдавайте мне на нефтепереработку», — говорит Жаворонков в беседе с «МБХ медиа».

Партнер информационно-консалтингового агентства RusEnergy Михаил Крутихин скептически относится к экономической обоснованности этого бизнеса.

«Для того, чтобы что-то сделать с сирийскими нефтегазовыми месторождениями, перерабатывающими заводами, трубопроводами, потребуются огромные вложения — от 40 до 80 миллиардов долларов. Таких денег в Сирии нет. Захватывать объекты сирийской нефтегазовой отрасли в их нынешнем виде коммерческого смысла, пожалуй, не имеет. Разве что захватывающая сторона собирается продолжить очень примитивный бизнес, развернутый там — по добыче нефти и переработке ее на каких-то домашних предприятиях, которые в России иногда называют „самоварами“ — чтобы использовать полученные нефтепродукты в качестве топлива для автотранспорта, или экспортировать сырую нефть автоцистернами за границы Сирии куда-то дальше. Но такой бизнес очень рискованный и ненадежный, и коммерческого значения сейчас не имеет. Им можно заниматься только от отчаяния, когда ничего другого нет», — говорит Крутихин в интервью «МБХ медиа».

По словам Крутихина, отремонтировать нефтеперерабатывающий или газоперерабатывающий завод очень дорого и очень сложно. Восстановить добычу на скважинах (если они были повреждены в результате боевых действий) — тоже сложно и дорого. При этом нужно еще понимать, что каналы экспорта такой нефти и нефтепродуктов (что по асадовской территории, что по курдской, что по турецкой) могут быть прерваны в любой момент. А с транспортировкой газа ситуация еще сложнее.

Но у эксперта есть другое предположение относительно причин произошедшего с «вагнеровцами» на Евфрате: «Если какие-то нефтяные и газовые объекты в Сирии перейдут под контроль асадовских войск и российских наемников, это открывает перед некоторыми людьми огромные перспективы. Под представленную в Москве смету расходов на восстановление нефтяной отрасли Сирии, будет организован большой распил российского бюджета. Будут выделяться огромные деньги якобы на восстановление этой нефтяной отрасли, вместо того, чтобы отремонтировать детскую больницу в Вышнем Волочке. И публика, которая сейчас занимается в Сирии „освобождением“ при помощи наемников вот этих нефтегазовых объектов, с удовольствием распилит эти грандиозные бюджеты. Это вывод государственных денег за границу в интересах группы частных лиц — разумеется, прикрываясь или государственной компанией, или какой-то структурой, близкой к чиновникам. Другого повода к захвату нефтегазовых объектов в Сирии я не вижу».

И Крутихин, и Жаворонков также отмечают авантюризм политики государственной компании «Роснефть», вполне способной на любые сюрпризы.

«Что касается „Роснефти“, то она готова вкладывать миллиарды долларов и в курдские районы Ирака, где никакая прибыль им не гарантирована и надо сразу списывать эти деньги, и в Венесуэлу, где провальное положение и в экономике, и с политическим режимом, и в нефтяной отрасли. Нормальные, коммерчески мыслящие российские компании оттуда давно ушли и продали свои доли в венесуэльских проектах „Роснефти“. А „Роснефть“ себя ведет не как коммерческая компания, а как продажно-государственная. Просто я предполагаю, что вбухивание миллиардов долларов в падающий режим Венесуэлы и в другие политические регионы может быть связано только с одним — эти деньги кто-то присваивает за какие-то откаты. Думаю, идет откачка денег через мнимую инвестиционную активность в опасных регионах», — рассуждает Крутихин.

Жаворонков напоминает, что глава «Роснефти» Игорь Сечин недавно подписал с иракскими курдами контракт с предоплатой, а месторождение отбили шииты Багдада.

«Логику Игоря Сечина, этого переводчика с португальского языка, оказавшегося волею судьбы во главе „Роснефти“, оценить сложно, — отмечает Жаворонков. — Он куда угодно может полезть. В конце концов убытки не его, а государственные».

Интересно, что в конце 2016 года, тогда же, когда свои сделки в Сирии, предположительно, заключал «Евро Полис», контракты с Дамаском подписала и компания «Стройтрансгаз», близкая к Геннадию Тимченко. По данным «Фонтанки», в контракте речь идет о производстве и транспортировке газа. «Стройтрансгаз» в 2017 году уже восстановил добычу на газоперерабатывающем заводе близ Хомса и ведет достройку завода под Раккой. Напомним, что завод Сonocо, близ которого были уничтожены «вагнеровцы», — тоже газоперерабатывающий, то есть потенциально входит в сферу интересов «Стройтрансгаза» и господина Тимченко.

Вполне понятно только одно: почему американские военные решили не просто отпугнуть русских наемников, а задействовав очень серьезные виды оружия (типа стратегических бомбардировщиков В-52) просто испепелили нападающих. Захват завода Сonocо (кстати, построенного когда-то американской компанией ConocoPhillips и национализированного отцом нынешнего президента Сирии, Хафезом Асадом) мог стать лишь первым шагом в дальнейшей кампании по возвращению нефтяных и газовых полей восточной Сирии под власть Дамаска. И США решили, что проявить слабость они не могут — а напротив, должны проявить демонстративную жесткость.

Для кого бы не пытались захватить «вагнеровцы» завод Conoco — для местных бизнесменов, для Пригожина, для Тимченко или для Сечина с его «кремлевскими сметами» — это не имело никакого отношения к борьбе с терроризмом и защите национальных интересов России. Операция кончилась полным крахом, последствия которого и для ЧВК «Вагнера», и для российско-американских отношений в Сирии еще предстоит оценить. Но уже сейчас понятно, что отношения между сирийской правительственной армией (поддерживаемой российскими военными) и СДС (поддерживаемых американскими военными) испортились еще сильнее. Стороны участили обстрелы друг друга в Дейр-эз-Зоре. Курды на всякий случай зачистили плацдарм асадовцев на левом берегу Евфрата — тот самый, с которого русские наемники 7 февраля отправились в свой последний бесславный поход.

Роман Попков, МБХ-медиа