С одной стороны, власть сталкивается с активным меньшинством, которое мобилизуется на выборах. С другой стороны, складывается некое большинство, которое пока не хочет идти голосовать. Это бывшее путинское большинство, которое своего лидера сейчас не очень-то слушает. Но в Кремле предпочитают игнорировать эти тенденции, не допуская мысли о том, что активное меньшинство, готовое к переменам, и недовольное пассивное большинство рано или поздно могут встретиться.

Движение «Солидарность» во главе с оппозиционером Ильей Яшиным смогло взять власть в Красносельском районе Москвы. Еще в шести муниципальных советах большинство у «Яблока» (например, в Гагаринском районе, где голосовал Владимир Путин, – 12 из 12 кресел). В целом оппозиционные кандидаты победили в 15 районах; 266 новых муниципальных депутатов победили при поддержке бывшего депутата Госдумы Дмитрия Гудкова. Такой результат стал откровением не только для жителей и сторонних наблюдателей, но и для самих оппозиционеров. Например, яблочники пока не знают, кого будут назначать спикерами советов.

Значение этих муниципальных выборов очень легко переоценить и так же легко недооценить. С одной стороны, мэрия потеряла контроль над 15 районами, с другой – сохранила его больше чем в сотне других муниципалитетов. Прошедших оппозиционеров, включая парламентскую оппозицию, сравнительно много – около 350, но для прохождения муниципального фильтра на выборах мэра этого недостаточно. Подписей для регистрации нужно 110, но депутаты должны представлять три четверти районов, и этого представительства у оппозиции нет.

Что же есть? Власть в отдельно взятых районах, и именно это для московских муниципальных выборов новшество. Для администрации это не очень хороший знак. Здесь наиболее показательны выборы в Красносельском районе и победа команды Яшина. Одной из главных задач пула кандидатов Дмитрия Гудкова было обеспечить базу для прохождения муниципального фильтра на выборах мэра в следующем году. Но не сказать, чтобы эта цель сильно волновала московских избирателей. Илья Яшин предложил смену власти в отдельно взятом районе и внятную программу для этой территории. Жителям понравилось.

«Солидарность» угадала запрос, который начал оформляться пока что в оппозиционно настроенных районах столицы. Люди готовы к большим переменам, это подтверждает и успех «Яблока», которое явной готовности брать власть не обнаруживало, но избиратели сами додумали партийцам этот пункт. Если уж голосовать, то сразу за снос прежней системы хотя бы в масштабах своего района. Московские муниципальные выборы эту готовность к переменам подтвердили.

Еще один симптом, который они выявили, – люди голосуют за оппозицию даже в том случае, если ее кандидаты ведут не особенно яркую кампанию (например, «Яблоко» креативностью в агитации не отличалось): главное – не голосовать за кандидата от власти.

Также очевиден отказ поддерживать выдвиженцев системных оппозиционных партий, которые на три думские фракции (КПРФ, ЛДПР и «Справедливая Россия») не набрали и сотню депутатских кресел в муниципалитетах столицы. Для недовольных властью и готовых ее менять горожан системные партии уже считаются крыльями «Единой России». Можно, конечно, говорить, что яблочники и выдвиженцы пула Гудкова помешали пройти в муниципальные советы настоящим радикальным оппозиционерам – противникам платных парковок, урбанистики и реновации. Но даже если принять это утверждение за истину, то москвичи, голосовавшие за настоящую в их представлении оппозицию, никуда не денутся.

Да, таких людей пока сравнительно немного, но пример отдельных столичных районов может стать заразительным. Жители проголосовали против мэрии (наивно думать, что они не поддержали каких-то конкретных местных единороссов), и небо не упало на землю, почему бы тогда не попробовать и другим? И попробовать на других выборах, например президентских.

Еще один не самый приятный урок для администрации (и столичной, и Кремля) – привычные технологии сушки явки в случае протестных настроений на отдельно взятой территории уже не работают. На участки приходят мотивированные, недовольные единороссами и чиновниками люди, и их количество уже сопоставимо или даже превышает число бюджетников, голосующих поневоле. Только в Администрации президента начали говорить о благах и преимуществах низкой явки, которая ничем не хуже явки высокой, как обнаружилось, что в малом количестве проголосовавших тоже заложены серьезные риски.

Выборы губернаторов и заксобраний удивить не смогли, но этого и не предполагалось. За годы володинской пятилетки механизмы фильтрации неугодных Кремлю или региональной власти кандидатов были отлажены, а внутриполитический блок Администрации президента при Сергее Кириенко предпочел пользоваться этой машиной и не изобретать свою.

В 13 из 16 регионов, где были выборы, конкурентами врио губернаторов стали не самые известные представители партий. Региональные администрации заботливо собрали им подписи для прохождения муниципального фильтра, и декорации были обеспечены. Кандидаты от власти с кем-то как будто боролись, при этом политиков, которые представляли для них хотя бы минимальный риск (мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман в Свердловской области или сенатор Вячеслав Мархаев в Бурятии), к выборам не допустили. В таких тепличных условиях губернаторы смогли набрать от 61% (Карелия) до 89% (Мордовия).

Однако явка во многих регионах (особенно тех, где результаты не очень корректируют в комиссиях) подкачала. В Свердловской и Ярославской областях она составила чуть больше 30%, в Бурятии, где корректировать вроде бы умеют, – 40%, в Карелии и вовсе 29,3%.

Это не пришедшее на выборы большинство представляет накануне выборов президента для Кремля ничуть не меньшую опасность, чем определившее итог кампании в нескольких районах Москвы меньшинство. Причем это проблема лично Владимира Путина, который поддерживал врио губернаторов и посетил все выборные регионы. Президент встречался со своими ставленниками, и эти встречи обильно показывали по местному и даже федеральному ТВ.

Особенно здесь отличился Ярославль, где губернатором стал бывший охранник президента Дмитрий Миронов. Путин аж трижды приезжал выступить в поддержку своего протеже, но слово президента, судя по всему, оказалось для ярославцев не очень значимым. Большинство из них на выборы не пришли, и, несмотря на высокий результат Миронова (79%), проголосовали за него меньше трети жителей области, что при такой активности главы государства выглядит очень несолидной цифрой.

Получается, что фактор Путина, который расставляет людей на посты в регионах и в правительстве, сейчас работает плохо. Многие назначенцы жителям не очень нравятся, их конкуренты подобраны и отфильтрованы, в итоге избиратель к урнам не приходит. В условиях безоговорочной поддержки президента люди могли бы проголосовать по просьбе Путина, но этого не происходит. Вполне возможно, что на президентских выборах эта проблема еще покажет себя.

Итак, с одной стороны, власть сталкивается с активным меньшинством, которое мобилизуется на выборах. С другой стороны, складывается некое большинство, которое пока не хочет идти голосовать. Это бывшее путинское большинство, которое своего лидера сейчас не очень-то слушает (высокую явку в Мордовии и Белгородской области обсуждать серьезно нельзя).

Не самые интересные кампании продемонстрировали, что в российской политике происходят значимые изменения, старые методы работают все хуже. Но в Кремле на эти новости реагируют очень своеобразно. Итоги губернаторских выборов – полностью отфильтрованных, с проваленной явкой (в Свердловской области даже лотерея с розыгрышем квартир, машин и множества полезных мелочей подняла ее только до 35%), в Кремле сочли вполне приемлемыми. Администрация президента и дальше готова назначать молодых бюрократов, обеспечивать им тепличные условия выдвижения, а потом любоваться на их результаты.

В кремлевском восприятии результаты кандидатов власти почему-то выглядят свидетельством народной поддержки и правильности выбранного Кремлем кадрового и политического курса: сами сконструировали, сами порадовались запрограммированному успеху. Президентские выборы, судя по всему, пройдут в той же атмосфере самообмана. Отдаление Кремля от общества, настроения которого толком не описаны, будет продолжаться, игнорируя возможность того, что активное меньшинство, готовое к переменам, и недовольное пассивное большинство рано или поздно могут встретиться.

Андрей Перцев, Московский Центр Карнеги