Редактор Strategic Europe Джуди Демпси опросила международных экспертов о том, насколько формат «большой двадцатки» может быть полезен для решения основных проблем в области международных отношений и безопасности.

Ян Воутерс, директор Центра исследований глобального управления Левенского католического университета

«Большая двадцатка» оказалась на развилке. Либо она сможет оправдать ту характеристику, которую сама себе дает – «главный форум по международному экономическому сотрудничеству», либо превратится в беззубую говорильню, которая производит лишь групповые фото улыбающихся лидеров с совершенно разными подходами к мировым проблемам.

Из-за глубоких разногласий между новой администрацией США и большинством членов «двадцатки» по темам торговли, климата и миграции гамбургский саммит становится весьма рискованным мероприятием. Он также позволит проверить на прочность новообретенное единство европейских стран (за вычетом Британии). Сейчас у европейских лидеров и чиновников ЕС есть шанс заполнить образовавшуюся пустоту на месте мирового лидерства и сохранить «большую двадцатку» на плаву хотя бы на время.

Шон Доннан, редактор отдела мировой торговли Financial Times

Благодаря президенту США Дональду Трампу и его политике «Америка прежде всего» на перепутье оказалась вся система глобального экономического управления, а не только G20. Возможно, вопрос должен звучать иначе: может ли «большая двадцатка» функционировать без того, чтобы США играли в ней ведущую роль?

Нынешний курс США на самоизоляцию может быть временным, как заявил в своей недавней речи в Индонезии бывший президент Барак Обама. Но даже эта временная пауза может иметь опасные последствия, как это уже бывало раньше. Мир до сих пор не преодолел последствия политики Джорджа Буша-младшего и его иракской авантюры. И многие забывают, что разумная реакция Обамы на эту ситуацию и его более сдержанная внешняя политика тоже вызывали обвинения в том, что Америка устраняется от решения глобальных проблем.

Мне казалось, что приход Трампа к власти вновь приведет к укреплению роли «большой семерки» или какого-то аналогичного клуба стран. «Двадцатка», думал я, покажется Трампу слишком неуправляемой и громоздкой, и он предпочтет общаться в более узком формате G7. Но теперь ситуация выглядит гораздо тревожнее. Сейчас непонятно, сохранится ли у США вообще интерес к многосторонним форматам – хоть к «двадцатке», хоть к «семерке».

Джефф Китни, аналитик, эксперт по Австралии

Австралия занимает только 14-е место в мире по размеру ВВП и относится к странам со среднего размера экономикой. Однако амбиции у нее довольно серьезные, и поэтому она традиционно подчеркивает значимость «большой двадцатки».

Австралия активно поддерживала встречи министров финансов и глав центробанков G20, которые начались в 1999 году, после азиатского финансового кризиса. А в 2008 году, когда крупнейшим странам мира нужно было скоординировать усилия по борьбе с финансовым кризисом, австралийские власти лоббировали превращение этих встреч в саммит на уровне первых лиц государств.

Сегодня, когда Соединенные Штаты все больше уходят в самоизоляцию, мир задается вопросом, кто теперь будет играть ведущую роль в международных отношениях. Австралия уверена, что это должна быть «большая двадцатка». Главными проблемами, с которыми предстоит работать G20, австралийские власти считают защиту свободной торговли, предотвращение протекционизма и укрепление роли ВТО, а также борьбу с изменениями климата и терроризмом.

Йоахим Купс, декан колледжа Везалия в Брюсселе и директор Института проблем глобального управления

Система глобального управления, сложившаяся в начале 1990-х, оказалась на перепутье. Под вопросом и то, какую роль должна играть «большая двадцатка» в разворачивающихся глобальных переменах и в управлении новыми конфликтами.

Конкретных ответов требуют не только общемировые процессы, но и внутренние проблемы в странах «двадцатки», которые во многом и подрывают устойчивость и предсказуемость международного порядка. Это и американский антиглобализм, и брекзит, и экономические проблемы Италии, и внутренняя и региональная нестабильность, с которыми столкнулись Турция и Саудовская Аравия, и растущая напряженность в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Таких внутренних проблем, заслуживающих внимания «большой двадцатки», не меньше, чем общемировых вызовов. С другой стороны, оживление во Франции, укрепление Германии и амбиции Китая окажут существенное влияние на расклад сил в G20.

При этом маловероятно, что в рамках «двадцатки» будут найдены надежные многосторонние решения для этих фундаментальных проблем. Учитывая проблемы с финансированием ООН и растущие претензии региональных организаций, система глобального управления срочно нуждается в перестройке.

Фрейзер Кэмерон, директор Центра ЕС – Азия

Во время финансового кризиса 2007–2008 годов «большая двадцатка» помогла стабилизировать мировую экономику, но с тех пор организация не может похвастаться впечатляющими успехами. С другой стороны, нельзя ожидать от G20 слишком многого – все-таки туда входят очень разные страны, на которые приходится около 85% мирового ВВП.

В последние годы благодаря усилиям «двадцатки» в мире выросла поддержка свободы торговли, удалось выстроить Парижское соглашение по изменению климата. Но сегодня оба эти достижения оказались под угрозой из-за действий новой администрации Соединенных Штатов. Заявления президента США Дональда Трампа в рамках G7 продемонстрировали его пренебрежительное отношение к давним союзникам, которые по традиции настаивают на многосторонних решениях. И саммит G20 в Гамбурге 7–8 июля вновь демонстрирует эти противоречия.

Означает ли это, что пришло время списать «двадцатку» со счетов? Вряд ли: это уникальный форум для обсуждения серьезных глобальных вопросов, более демократичный, чем Совет Безопасности ООН. Это еще и удобная площадка для двусторонних встреч. Например, перед гамбургской встречей G20 ЕС и Япония провели свой собственный саммит, а встречи Трампа и Владимира Путина, а также председателя КНР Си Цзиньпина и президента Франции Эммануэля Макрона привлекли огромное внимание СМИ.

«Большая двадцатка» по-прежнему жива. Но вот как она будет развиваться дальше, большой вопрос.

Патрик Леблон, профессор факультета государственных и международных отношений Оттавского университета

Как в других крупных международных организациях, в составе «двадцатки» постоянно оказывается несколько участников, с которыми трудно договориться.

Сегодняшние Соединенные Штаты – всего лишь еще одна страна в этом ряду. После мирового финансового кризиса 2007–2008 годов вопросы, с которыми имеет дело «двадцатка», стали более масштабными, а вероятность консенсуса по каждому конкретному поводу снизилась. Конечно, гораздо легче договориться по системе финансового регулирования или экономическим стимулам, чем о помощи развивающимся странам или борьбе с изменениями климата.

Но где же еще обсуждать эти политически трудные вопросы, как не в рамках «большой двадцатки»? Она создана именно для того, чтобы обсуждать проблемы глобального управления и вырабатывать планы его перестройки. Особенно полезную роль G20 играет тогда, когда направляет другие международные организации в разработке стандартов, на которые опирается мировая экономика. Кроме того, эта площадка позволяет лидерам ведущих держав обсуждать главные сегодняшние проблемы и, будем надеяться, склонять на свою сторону упрямых коллег.

Марк Пьерини, приглашенный научный сотрудник Европейского центра Карнеги

Саммит «большой двадцатки» в Гамбурге во многом отражает текущее состояние мировой политики. Три президента – Эммануэль Макрон, Дональд Трамп и Мун Чжэ Ин – примут в нем участие впервые; еще один, глава Бразилии Мишел Темер, погряз в судебных разбирательствах. У турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана серьезные разногласия сразу с четырьмя членами G20: с США (по Сирии), с Саудовской Аравией (по Катару), с Германией (из-за политической активности турецкой диаспоры) и с ЕС (по поводу будущих отношений между Анкарой и Брюсселем).

На саммитах G20 редко когда удается добиться содержательного согласия: участники «двадцатки» слишком уж разные. И гамбургский саммит в этом отношении не является исключением. Тем не менее это важная площадка для координации интересов. Особенно любопытна реакция «двадцатки» на жесткую позицию Трампа по Парижскому соглашению по климату и свободе торговли. Хотя в некоторых отношениях Вашингтон и смягчил эти позиции, пока неясно, сложится ли коалиция членов G20 против Трампа, прежде всего по изменению климата, и какой она будет.

В этом смысле большую роль может сыграть солидарность европейцев с канцлером Германии Ангелой Меркель. Вполне возможно, что ей удастся сформировать единый фронт вместе с Макроном, итальянским премьер-министром Паоло Джентилони, президентом Евросовета Дональдом Туском и главой Еврокомиссии Жан-Клодом Юнкером.

Джулия Теркович, научный сотрудник Уорикского университета и Свободного университета Брюсселя

«Большая двадцатка» на распутье, как, впрочем, и всегда. С самого начала организацию критиковали за то, что она слишком большая и слишком разнородная, чтобы добиться заметных успехов. Но главная задача G20 – поддерживать дружественные отношения между странами, на которые приходится 85% ВВП планеты, обсуждать возможные общие позиции по мировым проблемам и подталкивать дипломатов к достижению глобальных договоренностей.

Важную роль в этом смысле сыграл саммит 2014 года, когда председательствующая Австралия предложила не приглашать российского президента Владимира Путина из-за событий на Украине. Но другие члены «двадцатки» эту инициативу не поддержали: главный результат этих встреч как раз в том, что лидеры остаются за столом переговоров и продолжают дискуссию.

Именно с этой точки зрения интересен и июльский саммит в Гамбурге. Для президента США Дональда Трампа, который впервые участвует в формате G20, это возможность объяснить свою позицию по климату другим мировым лидерам. А, скажем, король Саудовской Аравии Салман на саммит не приехал из-за напряженности вокруг Катара. Но, несмотря на такие помехи, G20 по-прежнему дает лидерам возможность встретиться и обсудить главные международные проблемы.

Дмитрий Тренин, директор Московского центра Карнеги

«Большая двадцатка» – это не альянс вроде НАТО и не клуб единомышленников вроде G7. Так что неверно думать, будто «двадцатка» находится на распутье: она и есть пересечение множества путей, в этом и состоит ее ценность.

G20 сформировалась как ведущий мировой экономический форум девять лет назад, на фоне финансового кризиса, и с тех пор стала основной площадкой для обсуждения глобальных проблем. Она довольно представительна и при этом сохраняет разумные размеры, обладает немалым авторитетом, а значит, воспринимается серьезно.

В этом году решения президента США Дональда Трампа выйти из Транстихоокеанского партнерства и Парижского соглашения по климату нанесли удар по практически единодушному консенсусу, сложившемуся в мире. Если Трамп пойдет дальше и введет пошлины на китайскую продукцию, которыми угрожал во время избирательной кампании, это будет означать конец ВТО. Такие односторонние экономические действия Вашингтона могут быть не менее разрушительными для мирового порядка, чем односторонние военные действия Джорджа Буша-младшего.

И проблема здесь не только в Трампе. Законопроект о санкциях в отношении международных энергетических компаний, работающих с Россией, принятый недавно Сенатом США, вызвал острую критику в Германии и других европейских странах. Власти этих стран считают, что причина санкций – желание американских производителей СПГ вытеснить российский газ с европейского рынка. Параллельно французский энергетический гигант Total подписал газовое соглашение с Ираном, а это еще одна мишень критики как для Конгресса, так и для администрации Трампа.

Пол Хенле, директор Центра глобальной политики Карнеги в Университете Циньхуа

Неясности с дальнейшей судьбой формата «большой двадцатки» связаны прежде всего с нерешенным вопросом о новой международной роли США после избрания президентом Дональда Трампа. Председательство Германии на саммите «двадцатки» 7–8 июля укрепляет роль Берлина как главного защитника западного либерального порядка и системы многосторонних институтов. В Европе Америку Трампа уже не считают надежным партнером.

Бок о бок с Германией выступает Китай. Такое невозможно было представить всего пять лет назад, но сегодня их все более плотное сотрудничество приобретает подлинно глобальное значение. Особенно впечатляет, что Берлин и Пекин фактически единым фронтом выступили против политики администрации Трампа в таких областях, как изменение климата и международная торговля. Встреча Си Цзиньпина и Ангелы Меркель в Берлине 4 июля накануне саммита G20 привлекла больше внимания, чем когда-либо в прошлом. Прежде обе страны стремились не слишком выделяться на мировой арене, но теперь они, несомненно, воспринимаются как ведущие державы – с вытекающим из этого влиянием и ответственностью.

Источник — Strategic Europe