Известный журналист, телеведущий и публицист отвечает на вопросы о богах и религиях, русской нации и народе и состоянии современной науки.

Читали ли вы книгу Сэма Харриса «Моральный ландшафт»?

Да, читал. Книга на меня впечатления не произвела. Это уважаемый и симпатичный автор, глубокий, серьёзный, очень информированный. Но он изначально воспринимает человека и его мораль не как нечто искусственное, социальную игру. Он все время намекает на то, что у этой социальной игры есть какие-то более глубокие корни, что с моей точки зрения является вздором и вносит в книгу системную программную ошибку. Поэтому при всем богатстве фактуры, которую она предлагает, я бы ее для чтения не рекомендовал.

Как вы относитесь к Ницше?

Никак не отношусь. Всё, что он написал, было очень сильно пропитано его веком, ненужным бунтарством, реакционерством. Понятно, что его реакция была весьма правильной, очень хорошо выношенной и красивой. Но относиться к людским порокам с такой страстью мог только либо скрытный верующий, либо очень большой романтик. А при решении наших вопросов никакой романтизм, увы, не годится. На мой взгляд, ему не хватает хладнокровия. Он чересчур переживает за homo.

Ведь в православной Византии наука развивалась, в христианской Европе наука развивалась, несмотря на буйство инквизиции?

Когда мы говорим об инквизиции, то допускаем грубейшую ошибку, считая, что она была каким-то инопланетным, жестоким вторжением в жизнь Средневековья каких-то оторванных от общества сил. Мы просто недооцениваем степень религиозности средневековых людей и забываем о том, что в то время некрещеный человек ни смог бы социализироваться ни в одной христианской стране. Открытый атеист не мог бы претендовать даже на роль городского нищего, не говоря уже о какой-то карьере. Он стал бы изгоем, не имел бы никаких социальных перспектив. Я уже не говорю о том, что делало человеческое общество с теми, кто мог быть заподозрен в связях с демонами, дьяволами, суккубами, инкубами. Ненависть к таким людям, желание самосуда зашкаливали. Если бы в то время были телевизионные трансляции, то сожжение людей, наверное, было бы хитом, наиболее рейтинговым материалом. И в этих условиях инквизиция во многом брала на себя функции регулятора и не позволяла этим настроениям выйти из-под контроля. Она не была чем-то направленным против общества, она была острием этого общества.

Наука хоть и развивалась, но непристойно, недопустимо медленно, ведь вера в Бога – серьёзный парализатор интеллекта. Только аннуляция этой веры, которая по-настоящему произошла лишь в 18-19 веках, позволила науке сделаться наукой, а не просто набором любопытных наблюдений вроде описания свойств минералов или того, сколько ножек у муравья. Наука пытается вычислить и понять взаимосвязь между всеми этими событиями, организмами и явлениями и дать ответы на самые главные вопросы жизни.

Почему в России плохо с наукой?

С наукой сейчас плохо везде. Просто в одних местах это красиво закамуфлировано, а в других все это отвратительное зрелище лежит на поверхности и всем очевидно. У науки есть свои тупики. Это связано с тысячей причин, в том числе с бедностью языка. Мы умеем кое-как описывать этот мир, но слов для описания квантового мира, который живет по своим потрясающим законам, в нашем языке так и не появилось. А от умения описывать зависит и умение мыслить в этом направлении. Все, что происходит сейчас в науке по всему миру, – это очаровательное копание в мелочах, использование того огромного багажа, который достался нам от двух предшествующих веков. Тогда наука действительно делала реальные успехи. Сейчас она эффектно предлагает себя, превратилась в некую витрину. Но всегда дело за теми, кто организует некий вектор направления, в котором нужно думать. И делают это не учёные, а публицисты. Например, в 18 веке три французских хулигана, блестящих интеллектуала того времени – Ламетри, Гельвеций и Гольбах – подсказали этот вектор направления всему естествознанию. Если мы сейчас будем по молекулам разбирать эту ситуацию, то увидим, что практически вся наука и 19, и 20 века – это расшифровка тех идей и интуитивных предвидений, которые в своё время высказала эта троица. Конечно, они были не единственными энциклопедистами, но зато самыми радикальными. А потом пришёл Энгельс, который в свою очередь сумел все проблемы естествознания собрать в очень мощный, концентрированный сгусток и указать направление, в котором нужно двигаться, чтобы их разрешить.

Сейчас нет ни Ламетри, ни Гольбахов, ни Гельвециев, ни Энгельсов, а если они и появятся, то по множеству разных причин не смогут быть услышанными. Современная наука всерьёз поверила в то, что она большая и сама для себя может изобретать вектора. А это не так. Всякие лжеучёные – петрики, торсионные поля – это ахинея, но ахинея нормальная, и с ней не нужно бороться. Это лучше, чем толпа доцентов – научная мелочь, образующая огромные по численности социальные пласты, которая умеет мыслить только под копирку и в строго означенном направлении и способна придушить любую живую идею. Наука ожирела и под собственным грузом лишилась самого главного – свободомыслия. Она превратилась в своего рода «искусство ради искусства», со своими ритуалами, пустыми вышиваниями, невероятной силы и красоты пиаром, так как при ней кормятся большие рекламные и медийные силы. Она научилась настолько бояться ошибок, мелочничать и вышивать по предложенной канве, что это стало её парализатором. В России это просто видно лучше, чем в остальном мире. Она не умеет эту убогую современную науку закутывать в мерцающие флёры многозначительности, нужности, блестящего социального статуса, как на Западе.

Вот когда будет серьёзная потребность в очередном большом, качественном скачке развития, тогда, вероятно, и будут востребованы публицисты, которые пусть порой и ошибаются, но умеют мыслить дерзко. В науке иногда важнее бестактно задать вопрос, чем предложить на него правильный ответ. Если есть вопрос, то этот ответ рано или поздно будет получен, даже если ему будут предшествовать десятки неправильных ответов.

Какой вы видите Россию 2091 года?

Я не могу ответить на этот вопрос, потому что законодательство Российской Федерации запрещает мне серьёзно делиться мыслями по поводу будущего России. Вот когда я приеду к вам в Лондон, где ничто меня не будет ограничивать, поскольку я буду на территории другого государства, я, вероятно, смогу объяснить вам свою точку зрения. Увы, у меня настолько неблагоприятные прогнозы, что их озвучивание входит в противоречие с целым рядом статей УК.

С какой целью создавались боги и религии?

Боги и религии создавались с абсолютно нормальной и здравой целью. Это была такая преднаука, так как была необходимость ответить на какие-то вопросы – по части природных или других сложных, необъяснимых явлений, которые возникали в жизни человека. Например, кто-то умер – вот он вроде как есть, а вместе с тем его нет. А потом с течением времени его лицо начинает искажаться, приобретать всё более угрожающее выражение, так как у homo, как и у всех приматов, обнажение зубов, западание глаз – это обозначение угрозы. Поэтому когда мы говорим, что у мертвеца на определенной стадии разложения страшное лицо, мы только имеем в виду, что его лицо напоминает нам угрожающее выражение. И этого мертвеца нужно было как-то задобрить. Образовался набор ложных представлений, суммировавшийся потом в каких-то верховных существ, к которым есть смысл обращаться за помощью или на кого-то жаловаться. Начали создаваться мелкие пантеоны духов, богов, покровителей, обожествленных предков, которые лежат в основе всех верований и религий. Вавилонские, постегипетские культы, иудаизм аннулировали всё это множество мелких богов и все их функции передали одному единственному богу, при этом породив его антипод, который вобрал в себя все черты духов, божеств отрицательных. Затем они получили подкрепление жреческой касты, жизнь и благополучие которой зависело от этих исповеданий. Жреческая каста, конечно, делала всё, чтобы они были как можно более основательными, крепкими и незыблемыми, и начался большой бизнес – религия. Я не говорю, что религия – это только бизнес. Это глупость плюс бизнес. И это та вынужденная глупость, в которой мы не имеем никакого права обвинять людей, которые действительно не знали ответов на самые главные вопросы – такие, как смена дня и ночи, времён года, цвет и текучесть крови, движение или неподвижность Солнца, тогда как кто-то им эти ответы предлагал. Это, конечно, были абсурдные ответы, но они людям были нужны. Со временем появилось научное знание, которое, по идее, должно было похоронить всю религию, но, как мы видим, этого не произошло.

Существует ли Русская нация?

Не существует никакой русской нации. И говорю я это не потому, что я какой-нибудь русофоб. Я не русофоб. Для меня национального вопроса просто не существует. Более идиотской вещи, чем разделение по национальности, я не знаю. Как и всякие границы, патриотизмы, это одна из главных бед человечества.

Я понимаю, что когда речь идёт о каком-то народе, мы обязаны говорить о продолжительности его существования. До середины 16 века и вовсе никакого русского народа быть не могло, так как Русь была структурным подразделением Орды и смогла избавиться от её власти только тогда, когда сама Орда уже разрушилась под грузом собственной ненужности и экономической бессмысленности. Затем пришел Пётр, который вообще всё русское, аутентичное, национальное, что было на тот момент накоплено за несколько столетий, уничтожил как что-то абсолютно ненужное. Можно сказать, бросил, как при переезде бросают гнилые шкафы и немытые банки из-под варенья. Россия стала принципиально другим государством. А до второй половины 19 века 60 %-70% её населения, так называемого русского народа, находилось в рабстве у 20-30%. И это рабство было абсолютным, вплоть до возможности изнасиловать и убить когда хочешь, оторвать от семьи, купить, продать. И это, извините, единый народ? Народ не может быть сформирован из рабов и господ. Под словом «народ» мы должны подразумевать тех, кто свободен в своих действиях и выражениях. Но таких в России ничтожное меньшинство. Более того, этот «народ» на долгое время предал и забыл собственный язык. Не случайно герои известного фэнтези Толстого изъясняются по-французски. А потом мы видим, как тот же «народ» на протяжении нескольких десятков лет свирепо насилует и убивает сам себя, легко отказываясь от всякой национальной идентичности и разбавляя её в понятии «советский». Совершенно непонятно, куда здесь самому понятию «народа», «нации» вписаться.

Правда ли, что наш народ не способен к управлению?

Русские ничем не отличаются от французов, голландцев, немцев и всех остальных. Если взять русского и вырастить его в условиях нормального европейского социума, это будет великолепный человек. Ведь в России есть масса фантастических, удивительных вещей, а в самих россиянах – набор определенного рода волшебных качеств. Мы нигде не видим такой глубины маразма, но одновременно и такой дерзости и способности наперекор всему мыслить. В 18 веке честь лучшей публицистики была за Францией, а в 19 – все-таки за Россией, так как здесь возникла огромная плеяда людей, которые, скажем так, точно знали направление развития. Может быть, звучит легкомысленно, но это дорогого стоит.

Что скажете о критике своей книги «Происхождение личности»?

Любые книги и существуют для того, чтобы их критиковали. Если книга будет претендовать на то, чтобы расставить все точки над i пусть даже в одном вопросе, мы уже откровенно можем сказать, что её автор – кромешный идиот. Книги существуют как повод для дискуссии. У меня есть набор штатных критиков, к которым я прислушиваюсь и от которых принимаю любую критику. Отношусь к ней с огромным вниманием, в какой бы обидной форме она ни была. Homo ведь – существа эмоциональные. Но одно дело, когда критика исходит от Ивана Васильевича Гайворонского или Леонида Болеславовича Лихтермана, настоящих специалистов в своей области, и совсем другое – если у ребят просто есть свои фантазии по этому поводу, а то, что пишешь ты, с этими фантазиями не совпадает. Ведь вся история формирования человека на протяжении нескольких миллионов лет – абсолютно фантазийная. Она состоит из домыслов, которые находились в сильной зависимости от культурных клише – беллетристики XIX века, которая придумала какой-то образ пещерного человека. По камешкам, которые этот человек обтёсывал, мы не можем сделать никаких глобальных выводов о серьёзном – например, о том, когда люди перестали есть друг друга или поняли взаимосвязь полового акта и беременности.

Я могу предложить какие-то ответы, но никогда не скажу, что они окончательные и универсальные. Но вообще к любой критике отношусь весело, если, конечно, она подаётся не самой хамской форме. А в этом случае не забывайте, что я прежде всего боец, и если есть возможность развязать какую-то войну, я немедленно ею воспользуюсь. Война имеет необычайную медийную рентабельность.

Где научиться так блестяще хамить?

Я бы рекомендовал начать учиться у Демокрита, продолжить квантовой механикой, электродинамикой, Фейнманом, Резерфордом, Максом Борном, Иваном Петровичем Павловым. Поймите, я ведь не хамлю, а просто называю вещи своими именами, а это может быть в какой-то мере неприятно. Это мастерство беседы, мастерство аргументации. Я, конечно, пользуюсь и всякими запрещёнными приёмами – деморализую собеседника, вывожу его из себя. Но это скорее профессиональные телевизионные штуки, которые я, кстати говоря, преподаю.

Никакой волшебной кнопочки, которую можно нажать, чтобы человек научился блистательно полемизировать, нет. Для этого ему сначала необходимо приобрести определённую степень интеллектуальной свободы.

Что такое, в вашем понимании, любовь?

Это литературный термин, который для меня не очень понятен. Как и всякий литературный термин, его можно трактовать самым неожиданным образом. Те, кто издаёт журналы XXX, тоже считает, что выпускает журналы про любовь. Те, кто выходит в День славянской письменности и культуры на Красную площадь, тоже считают, что их привела туда любовь. Учитывая многозначность, а потому и абсолютную бессмысленность этого слова, я предлагаю его в серьёзном разговоре не употреблять.

Не считаете нужным ввести научный атеизм в школах?

Ни в коем случае. Атеизм, как и всякую поповщину, не нужно преподавать в школах. По идее, его должны были бы заменить химия, физика и астрономия. Я не говорю о каком-то углублении в эти предметы – например, достаточно будет банальной макрофизики с небольшим экскурсом в квантовые теории, струнную теорию и космологию. Это уже заставит человека мыслить трезво, здраво, адекватно.

Науки всегда в процессе мышления будут требовать причинно-следственной связи, они учат поиску, знанию причин. Дети довольно легко воспринимают любую чушь и порой могут очень долго её в себе носить. Атеизм – не чушь, но способность к нему – это настолько уникальное, исключительное качество человека, что оно всегда должно быть плодом его собственной интеллектуальной работы.

В отличие от религии, его нельзя навязать. Это глубоко индивидуальная штука. Он должен зародиться, пройти несколько качественных, важных стадий. Мы знаем, что выдающиеся атеисты – это часто люди, каким-то образом связанные с религией, церковью, монастырями, верой и т.д., то есть знающие тему хорошо. Homo к атеизму в массе своей не способен. Даже если у него выдернуть его любимое православие или еще какую-нибудь фигню, он начнёт верить в астрологию, воскрешение мёртвых, заряженную воду и другую подобную нелепицу. Невежество всё равно будет искать форму своего воплощения.

Есть ли в учении Христа что-то полезное/поучительное, или это совершенно бесполезная книга?

Абсолютно бессмысленная книжка. Я бы даже не назвал её увлекательной. Там, конечно, можно найти какие-то фольклорные смыслы, несколько неплохих фразеологизмов, но она, увы, очень предсказуема. К тому же, ребята, давайте будем честны: говоря о каком-то учении Христа, мы должны понимать, что существа, функционирующие в Ветхом и Новом завете, – это одно и то же лицо. В христианстве не два и не три бога, а один. У него разные ипостаси, но от этого он не размножается и не делится на три. Христос – это то же самое божество, которое устраивало всемирные потопы и топило миллионы людей с их младенцами и старухами, и разрывало детей, оскорбивших пророка Елисея, медведицами. По крайней мере, так это описывает их книжка. Мы просто говорим о несколько другом амплуа одного и того же бога.

Вообще вся эта так называемая этическая основа цивилизации никуда не годится. Человек не оценивает себя трезво, а потому не понимает, как выстраивать свои отношения с миром и другими людьми. Пока он кормится сказками, он всё равно не будет реалистом. А не будучи реалистом, он не сможет полноценно создавать и нести эту жизнь.

Как бороться с попами, которые всюду лезут? (вопрос от госслужащего).

Трудно дать какой-то совет, ведь сейчас в этом вопросе установлен полный тоталитаризм, госслужба обязывает к правильному мышлению, и прикидываются все. Но, по счастью, только прикидываются. Единственное, что могу сказать, – если вас заставляют присутствовать на каком-нибудь молебне, пожалуйста, не рыпайтесь, не обзывайте никого попами и дураками, а просто сделайте две фиги, держите их в кармане и, по возможности, шевелите большими пальцами этих фиг так, чтобы их присутствие всё время ощущать. Ну, и заодно тренируйтесь в свободомыслии, рассматривайте рожи сослуживцев, рожи попов и для себя выстраивайте совершенно комическую картину происходящего. Где-то с третьего раза у вас всё получится, и вы почувствуете себя этаким Штирлицем. Но не лезьте на рожон открыто, это сейчас всё равно ни к чему не приведёт. Вы просто загробите свою карьеру. Пройдет немного времени, и эта эпоха всеобщего православия превратится в дурной анекдот, и пресса будет глумиться над тушей мёртвой гиены РПЦ. А пока гиена жива, над ней не очень-то посмеешься, если, конечно, не считать некоторых специалистов в этом вопросе.

Что вас может удивить?

Меня могут всерьёз удивить многие вещи. Прежде всего опровержение или дополнение к тем аргументам по важнейшим вопросам, которые мы знаем. Например, если бы кто-нибудь вздумал корректировать постоянную Больцмана или постоянную тонкой структуры. Или предложил безусловно интересные теории о принципах работы мозга. Ведь мы считаем, что на данный момент у нас есть вся палитра информации, и каждый, пользуясь этой палитрой, может писать свою картину. Чем больше знаний, тем более извращенные и экзотические гипотезы возникают, как, например, гипотеза Пенроуза о том, что сознание имеет квантовую природу. И если еще что-нибудь новое появится, я, конечно, буду очень сильно удивлен и вынужден буду этими вопросами заняться сам, чтобы это удивление рассеять.

Какая у вас цель в жизни, что для вас недосягаемый и заветный ларчик?

Недосягаемый, заветный ларчик мой где-то, чёрт возьми, зарыт на одном из островов Карибского бассейна. И я бы предпочёл, чтобы это был дубовый ларчик, окованный железными полосами, закопанный неглубоко. Вот такого рода ларчики я люблю больше всего. Пока, к сожалению, я этого ларчика не нашел. Может быть, плохо ищу. Поймите, я ведь публицист и не занимаюсь наукой в прямом смысле этого слова. Я, конечно, провожу множество лабораторных работ и экспериментов, поскольку люблю убеждаться во всём сам, а есть вещи, которые в любимой мною нейрофизиологической литературе либо описаны недостаточно точно, либо не описаны вообще. Часто необходимо самому анатомировать, препарировать, красить препараты. Но я в первую очередь публицист, занимающийся вычислением многих векторов, и эта работа не даёт мне углубиться в одну специфическую тему. Я не могу позволить себе затвориться, заточиться в какой-то одной, пусть даже и архиважной дисциплине. Кроме того, нейрофизиолог или нейроморфолог ничего вам не могут сказать по поводу мышления, личности, человека, сознания. Их можно сравнить с каменщиками, которые хорошо знают состав раствора, как его следует класть между камнями, что такое закладной камень и как выводится крестовый свод. Но они понятия не имеют, зачем это всё строится, как зовут владельца здания, что из этого выйдет и т.д. А вопросы, которыми занимаюсь я, требуют привлечения очень большого спектра знаний из разных научных областей – астрофизики, космологии, геохимии, геофизики, физиологии. Их можно решать только таким комплексным путём. Я не уверен, что я на верном пути, и ни в коем случае не думаю, что мои мысли по этому поводу являются эталонами. Но существует очень солидный фундамент, которым мы можем пользоваться, – это Иван Петрович Павлов и Уайлдер Грейвс Пенфилд. Это те два поворота, которые вели нас к относительной ясности в вопросах работы головного мозга. Но современная наука их давно проскочила и едет в своё никуда из красивых картинок со стрелочками, томографий и другого жульничества.

Кого можете назвать героем нашего времени?

Для меня слово «герой» – это скорее отрицательное понятие. Оно сильно окрашено либо солдафонщиной, либо очень примитивными и простыми действиями, которые доступны каждому. Политика, как вы знаете, мне давно омерзительна. И всякая военщина тоже. А в лабораториях особых героев не бывает.

Есть ли у Михаила Ходорковского шансы вернуться в российскую власть?

У Ходорковского есть все шансы вернуться в том случае, если у него появится хотя бы минимальное представление о том, что происходит в России. А судя по тому, что он финансирует, кого приближает к себе, на что делает ставки, он существует в абсолютно иллюзорном мире. Этот иллюзорный мир с доставкой на дом прибывает к нему из России в сильно переработанном виде, и Ходорковский, увы, судя по его поступкам, по-моему, реального представления о том, что здесь творится, не имеет. Если получит это представление, то, вероятно, у него, как и у всякого другого человека, хорошо вооруженного информацией и знаниями, эти возможности появятся.

Что будет с Крымом?

Я опять-таки не могу ответить на этот вопрос, так как мой ответ напрямую подпадает под действие статьи Уголовного кодекса о сепаратизме, а я совершенно не намерен баловать российскую систему правосудия потехой суда надо мной.

Каков срок годности Владимира Путина?

Он бесконечен. В той же мере, в какой бесконечна глупость народа. У этого Кощея смерть так глубоко зарыта, что мало кто может до неё добраться, не говоря уже о хилой оппозиции. Она даже не в утином яйце и не в собачках Шувалова. Всё гораздо круче. Ведь Путин – это вовсе не Путин. Под словом «Путин» спокойно можно понимать «Россию». Он воплощает в себе все самые чудовищные, но совершенно органичные для теперешних русских черты и взгляды. Он действительно плоть от плоти их – наиболее для них приятен и, скажем так, приспособлен. И пока эти настроения буду царствовать, Путин будет бессмертным.

В любом народе можно совершить возгонку маразма, глупости, мракобесия, нелепости. И им действительно в таком состоянии проще управлять. Вопрос в том, какой ценой мы будем из этого выходить.

Вот Германии пришлось из этого состояния маразма выбираться через поражение в очень большой войне. Италия из маразма – более слабого, чем в Германии или сегодняшней России – выходила ценой гигантских экономических потрясений. Всюду, куда мы ни посмотрим, плата за это состояние очень высока.

Есть ли связь между количеством православных и тех, кто поддерживает нынешнего российского президента?

Никакой корреляции я бы здесь, честно говоря, не проводил. Никаких православных сейчас по большому счёту нет. Есть несколько фанатиков, загипнотизировавших себя фразеологией определенного типа, и несколько десятков миллионов абсолютно безразличных людей, которые знают, что получат социальное одобрение, если назовут себя православными. При этом понятно, что они ни о чём не имеют ни малейшего представления. Никогда не отличат апокриф от антиминса, не скажут, в чём разница между Иисусом Христом и Иисусом Навином, и задумаются над вопросом о том, кто же из них пытался остановить солнце. Религия – это сейчас очень тонкая-претонкая номенклатурно-социальная плёночка, от которой ничего не останется ровно в ту секунду, когда начальство решит, что это ему больше не надо.

Кто убил Бориса Березовского?

Не знаю, кто убил Березовского. Мне это не очень интересно. Я, конечно, понимаю, что это было не самоубийство, потому что Боря был чрезвычайно тщеславным, артистичным и аффектозным человеком. Он никогда бы свою собственную смерть так дешево не продал. Он мог бы застрелиться в прямом эфире. Разогнаться на Роллс-ройсе и сорваться с известного английского мелового обрыва в воду. Или уехать в джунгли и дать сожрать себя тиграм. Но только в прямом эфире. А вот так, чтобы потихоньку где-нибудь удавиться в ванне на каком-нибудь шарфике – нет. Исключено.

Когда отставка патриарха Кирилла?

Я был бы категорически против отставки патриарха Кирилла. Я сам все возможное сделаю, чтобы этого не допустить. Он служит таким украшением, самоцветом всей этой мракобесной сущности РПЦ, что мне никакого другого не надо. Меня вполне устраивает Гундяев.

Что происходит во время обряда изгнания бесов?

Думаю, вместо того, чтобы довольствоваться моим полутораминутным ответом, гораздо проще и интереснее залезть в литературу по экзорцизму. Поверьте, там очень много различных и любопытных нюансов, в том числе и весьма пикантного свойства, которые вас весьма и весьма развлекут. Займитесь этим вопросом. Не думайте, что то, что в течение двух минут могу сказать вам я, может заменить знания по данной теме.

Ваше отношение к генералу Власову.

Вся проблема в том, что поторопился парень. Чёртова русская торопливость. Ему надо было спокойно в составе сталинской армии довершить войну и уже после этого, имея в своём распоряжении дивизии, артиллерию, снабжение, разворачиваться и идти на Москву. И если бы у него всё получилось, он безусловно превратился бы из изгоя в национального героя. А если бы он еще и лично пристрелил Сталина, то стал бы героем на очень много столетий вперед, потому это этот был бы тот самый случай, когда русские сами избавили себя от того проклятия, которым для них является их власть.

Ваше отношение к новой хронологии Носовского и Фоменко.

Хронология в принципе – вещь совершенно условная. Даже в пределах Европы существует полная сумятица различных календарей, колебания времени. Эпидемия «великой чумы» в своё время сильно изменила многие документы, так как необходимо было доказывать свое право на огромное количество имущества, оставшегося без хозяина, переписывать многие договоры, менять местами даты. О чем вообще можно говорить, если так называемое летоисчисление ведётся от какого-то Рождества Христова – совершенно нелепой, придуманной даты. А потом ведь еще пришла японская, арабская хронология. И всё это надо было упаковать в какую-то единую систему. То, что предлагают Носовский и Фоменко, на мой взгляд, просто лишнее. История – это штука, которую надо забывать, а не помнить. И не ковыряться в ней, а иметь мужество и разум для того, чтобы лишний раз не совать туда нос и не делать из нее культа еще и таким образом.

Даёте ли вы индивидуальные консультации?

Да, я довольно давно даю частные лекции и индивидуальные консультации, но могу сказать, что почти никого нового в эту орбиту не принимаю. Только если в самых крайних случаях. Как вы знаете, я существо корыстное.

Что, по-вашему, благородство?

Как разновидность социальной игры, некая виньетка на образе – да, можно себе его нарисовать. Но самое лучшее благородство – это цинизм, хладнокровие и трезвость, потому что именно три этих качества позволяют не причинять людям лишней боли и проблем и очень снисходительно, доброжелательно, благородно относиться к их ошибкам.

Кто больше наносит вред стране – Соловьев или Киселёв?

Если нужно накачать колесо, какая разница, какой именно насос для этого использовать? Можно использовать их или другие эфирные механизмы. У них абсолютно функциональная задача, ведь ни один из них не обладает даром убеждения, ораторов среди них нет, интеллектуалов тоже. Они сильны тем, что они методичны и имеют возможность в течение длительного срока вдалбливать одно и то же, немножечко это перефразируя и инкрустируя чуть-чуть другим набором фактов. Это нормальные ребята, которые будут спустя каких-нибудь три или четыре года объяснять, что они были вынуждены, что их заставляли, что они так не думали и так далее.

Как относитесь к Фрейду?

Как к жулику. Я понимаю, что глядя на людей, очень трудно их не развести. Фрейд видел настоящих академистов, их незавидную нищенскую судьбу. До 41 года к нему подходило слово «доцент», он был средненьким, но неплохим физиологом. А потом он понял, что может эти свои знания и легкость обращения с терминологией переплавить в некую весьма и весьма симпатичную, но абсолютно фантазийную теорию, которая будет благосклонно воспринята публикой. Ведь публика на тот момент только узнала, что у нее есть психика, и стала думать, что с ней делать. Иметь неповрежденную психику даже считалось своего рода моветон. Более того, люди узнали страшно лестные для себя вещи – о том, что у них есть какое-то подсознание, и его можно исправлять, как-то в нём ковыряться, и тому подобную белиберду. Это блестящее шоу, блестящая выдумка из разряда Грабового или торсионных полей, которая паразитирует на глупости человека.

Ваша теория о пользе курения?

Люди обладают удивительной способностью оправдывать собственные слабости и не самые разумные привычки. Я в этом смысле, наверное, превзошел всех. Но в зависимости от аудитории я могу эту теорию либо оглашать, либо не оглашать. Я могу привести массу доводов в защиту курения, но не рекомендую принимать их всерьёз.

Почему все говорят о свободе журналистики, но не о свободе врачей, науки и так далее?

Очень странная постановка вопроса. Ведь у врача не должно быть никакой свободы. Врач, который начинает экспериментировать со своим больным, почти наверняка лишится работы. Я хорошо знаю американскую нейрохирургию, и там действительно врача дрессируют так, что он никогда не выйдет за пределы означенного в методичках и учебниках. Свобода учёного всегда при нем, потому что никому, за исключением научного руководителя и пары заинтересованных лиц, по большому счёту неинтересно, что происходит в очень маленьком, узком секторе той или иной дисциплины. А свобода журналистики действительно нужна, хотя она, увы, не дает возможности развиться серьезным талантам в этой сфере. Чтобы стать успешным журналистом, нужно огромное количество запретов, масса законов, жестко и тесно мешающих мыслить и писать для того, чтобы их можно было нарушить и опрокинуть. Свобода для журналистики всегда губительна.

Что вас радует?

Меня радует масса вещей. У меня абсолютно такой же набор условных рефлексов, как и у всех остальных людей XX и XXI века. Я такой же раб этой культуры и социальных отношений, связей и представлений. Я же не сверхчеловек, который может подняться над всем этим и руководствоваться только здравой логикой и пониманием принципов работы мозга. К сожалению, я такой же, как все, поэтому меня, вероятно, радует то же самое, что и всех. Меня даже жилетики радуют.

Источник — thebusinesscourier.co.uk