Известный экономист Сергей Гуриев ответил на «Эхо Москвы» на вопросы слушателей о состоянии экономики России. В центре внимания упадок в строительной отрасли и сельском хозяйстве; экономика фриланса, проблемы рынка труда, вызванные ростом производительности и внедрением робототехники; антикризисные предложения Глазьева и Кудрина; отток капитала и инвестиционный климат России, борьба с «нефтяным проклятьем» нашей страны, национальные интересы России и многое другое.

Кто может доступно объяснить, почему, например, строительная отрасль (сельское хозяйство) приходит в упадок в условиях, когда всем нужно жильё (питание)? Где то звено в экономической цепи, разорвав которое, можно реально улучшить жизнь и экономики, и населения? (Юлий, пенсионер, Могилев)

Во время рецессии больше всего страдают инвестиционные отрасли и гораздо меньше – отрасли, связанные с потреблением услуг и товаров первой необходимости. Отложить потребление еды и услуг ЖКХ на следующий год невозможно. Отложить приобретение квартиры, автомобиля или стиральной машины (даже в кредит) – это вполне разумное решение (в некоторых случаях – просто необходимость). Конечно, в России не хватает жилья – и особенно качественного жилья. Тем не менее, во время рецессии в России – как и во всех других странах – спрос на новое жилье снижается. Поэтому строительная отрасль больше всего страдает от кризиса. Рецессия – это трудное время и для автопроизводителей – падение продаж новых автомобилей составило около 40%.

В России есть и дополнительные факторы, усугубляющие положение этих отраслей – недоступность дешевого капитала вследствие западных финансовых санкций. Как разорвать эту цепь? Во время рецессии рекомендуется использовать денежную и бюджетную политику для того, чтобы восстановить спрос. Именно это и делают российские власти. Правительство тратит бюджетные деньги на поддержку предприятий, спроса населения на машины и на поддержку ипотеки. Российский Центральный Банк вливает огромные ресурсы в банковскую систему для того, чтобы банки могли кредитовать предприятия и населения. Без этих мер ситуация была бы гораздо хуже. Другое дело, что возможности Министерства финансов и Центрального банка ограничены. Резервный фонд близок к исчерпанию, а Центральный банк обоснованно опасается, что дополнительные вливания ресурсов приведут к том, что инфляция выйдет из-под контроля. В этом смысле крайне важны институциональные и структурные реформы, улучшение инвестиционного климата, борьба с коррупцией (которая особенно дорого обходится строительному сектору), развитие конкуренции. Эти меры приведут и снижению инвестиционных рисков, и к росту доходов.

Что вы думаете об «экономике фриланса» в России и за рубежом? И какова, на ваш взгляд, должна быть реакция на это явление властей? (Артем, малый бизнес, Жуковский)

Это очень важное явление, которое играет все более заметную роль в мировой экономике – в том числе вследствие развития новых технологий и появления бизнес-модели «платформ» (таких как Uber). Во многих странах «экономика фриланса» создает рабочие места для людей, которые в противоположном случае были бы безработными (например, дискриминируемые меньшинства или иммигранты) – или были бы экономически неактивны (например, пенсионеры или женщины с маленькими детьми, которые не могут работать с 9 до 5). С этой точки зрения, это крайне полезно и для экономического роста, и для самореализации, и для социального согласия.

С другой стороны, пока нет простого решения проблемы налогообложения «фрилансеров». В случае обычного трудового контракта, зарплату легко обложить налогами и социальными сборами, которые необходимы для того, чтобы государство платило пенсии, социальные пособия и пособия по безработице. В случае фрилансеров, пока такие механизмы не разработаны – и именно с этим связаны массовые протесты против фрилансеров и даже запрет некоторых сервисов компаний типа Uber во многих городах. Безусловно, в ближайшем будущем справедливые и эффективные механизмы налогообложения фрилансеров так или иначе появятся, и экономика фриланса будет восприниматься не как «несправедливая конкуренция» и «способ ухода от налогов», а как возможность включиться в экономику для тех, кто не может или не хочет работать полный рабочий день.

В результате замены многих профессий роботами ожидается огромное число людей без работы (в рамках нынешних специальностей). Возникающие новые профессии вряд ли способны поглотить столько рабочей силы. И к востребованному хоть кем-то творчеству склонны немногие. Чем по вашему мнению будут заниматься множество «освободившихся» людей? Интересуют в первую очередь нынешние дети, которые как раз вырастут к самым сильным эффектам этого процесса. (Михаил, системный аналитик, Израиль, Хайфа)

С этой проблемой уже сейчас столкнулись практически все развитые страны. В последние 15-20 лет в них наблюдается так называемая «поляризация рынка труда» (job polarization). В западных странах рабочие места создаются либо для самых высококвалифицированных специалистов, либо для низкоквалифицированных сотрудников, занимающихся ручным трудом. Рабочие места в середине пирамиды навыков сокращаются – они вытесняются либо роботами (в широком понимании этого слова), либо аутсорсингом в другие страны. Высококвалифицированные специалисты выигрывают и от глобализации, и от автоматизации. Низкоквалифицированные сотрудники оказывают услуги, которые (пока!) невозможно автоматизировать или передать на аутсорсинг (например, уборка или уход за больными). Процесс поляризации сопровождается ростом экономики в целом, но отдельные категории – в основном, представители нижнего среднего класса – теряют рабочие места и доходы. Именно с этим связан рост смертности белых мужчин со средним уровнем образования в Америке в последние годы – и рост популизма практически во всех развитых странах. Популисты справедливо критикуют те правительства, которые неспособны предложить альтернативу для пострадавших от технологического прогресса и глобализации. С другой стороны, популисты и сами не предлагают конструктивных решений.

Некоторым странам – например, Швеции и Германии – так или иначе удается справиться с этой проблемой. В этих и некоторых других странах проведены реформы рынка труда, профессионального образования, и социального обеспечения, которые позволяют потерявшим работу встроиться в новую экономику или по крайней мере избежать существенного снижения уровня жизни.

В целом, рост производительности действительно приводит к тому, что люди просто меньше работают и получают больше свободного времени. В недавней работе шведские экономисты Боппарт и Круселл показали что в последние 65 лет во всех развитых странах (кроме США) среднее количество отработанных часов в год сокращается с темпом 0.5% в год. В Германии и Франции этот темп еще выше – 1% в год. Казалось бы, это небольшая величина, но в межпоколенческой перспективе это существенные изменения. Например, за 25 лет сокращение на полпроцента в год превращает 40-часовую рабочую неделю в 35-часовую, а за 50 лет – в 31-часовую. Как и предсказывал Кейнс, рост производительности приводит к тому, что людям больше не надо так много работать.

Боппарт и Круселл объясняют ситуацию в Америке и отличиями в системе налогообложения и социального обеспечения, и демографическими отличиями. Большее предложение рабочих рук в Америке приводит к низким зарплатам, а для людей с низкими зарплатами более длинная рабочая неделя (и отсутствие длинных отпусков) – это просто необходимость.

Сергей Маратович, существуют как бы две основные модели выхода России из экономического кризиса: глазьевская и кудринская. Какая на Ваш взгляд ближе подходит к сути данного вопроса? Или их нужно объединить таким образом, чтобы одна дополняла другую? Есть ли иной путь развития экономической ситуации?

Пока точно неизвестно, в чем именно состоят две этих модели. Алексей Кудрин сказал, что его предложения будут подготовлены в течение года. Борис Титов заявил, что предложения Сергея Глазьева существенно отличаются от его предложений, поэтому из доклада Столыпинского клуба трудно понять, что именно предлагает Титов, а что – Глазьев. В открытых источниках можно найти два источника разногласий.

Во-первых, это вопрос о расширении вмешательства государства в экономику. Здесь ответ дал сам Владимир Путин. Заявив, что надо искать новые источники роста, он признал, что возможности сегодняшней экономической модели ограничены – в сценарии статус кво следует ожидать, что «динамика ВВП будет находиться где-то около нулевой отметки» (это цитата из его выступления). Учитывая то, что в последние десять в России роль государства в экономике резко выросла – и за счет увеличения госрасходов, и за счет опережающего роста госкомпаний и госбанков, и за счет создания госкорпораций, и за счет резкого расширения госрегулирования – легко понять, какая именно экономическая модель отвечает за замедление экономического роста.

Во-вторых, это вопрос о том, является ли недостаток денег в экономике ограничивающим фактором для экономического роста. Простой ответ на этот вопрос – это цифры чистого оттока капитала. В последние годы предприниматели и инвесторы вывозят из страны около 5% ВВП (в 2014 году – гораздо больше). Это огромная величина – четверть всех инвестиций в основной капитал. Отток капитала свидетельствует о том, что проблема не в нехватке денег, а в инвестиционном климате.

Что Вы посоветуете студентам, молодым специалистам и др.: оставаться в России или, чтобы добиться успеха, реализовать себя, надобно ехать на Запад? Сможет ли Россия когда-нибудь догнать передовые страны по уровню развития и жизни населения? Или же мы «прОклятая навсегда страна»?

Я не могу дать совет, который одинаково подходил бы для всех. Наверняка, многим будет легче реализовать себя в России, а многим – за ее пределами. В долгосрочной перспективе я являюсь оптимистом по отношении к России. У России есть все для того, чтобы построить и современную экономику, и демократическую политическую систему, и обеспечить своим гражданам возможности для самореализации. С другой стороны, маловероятно, что в ближайшие годы Россия будет быстрорастущей экономикой или глобальным центром инновационного развития.

Сергей, как вы думаете, почему в научной среде не обсуждается принципиально неправильная стратегия самоизоляции РФ. Не нужно быть большим ученым, не нужно анализировать числа, чтобы предсказать итог (не время его наступления). В закрытых системах работает «второе начало термодинамики» неизбежно, то есть не развитие системы, а смерть от хаоса. (Валерий, пенсионер, Минск)

Даже самые известные критики глобализации говорят о том, что ни одна страна не смогла стать богатой и развитой, повернувшись спиной к мировой экономике. Интеграция в мировую экономику позволяет найти новые рынки для наших товаров и услуг, привлечь инвестиции и современные технологии (в том числе управленческие и социальные). Безусловно, интегрироваться в глобальную экономику можно по-разному, необходимо учитывать, например, и социальные проблемы, связанные с глобализацией. Но пример Северной и Южной Кореи наглядно показывает преимущества интеграции над изоляцией.

Мне кажется, что сейчас самый влиятельный человек для России это Илон Маск. Ситуация же с внутренней политикой кажется такой безвыходной и малозначительной, что для помощи стране нужно стать технарём и двигать прогресс в энергетике, чтобы у плохих людей было меньше средств для консервирования социально-экономических отношений. Что вы думаете по этому поводу?

Безусловно, Илон Маск – это выдающийся предприниматель, компании которого сделали и будут делать очень много и для экономического развития, и для сохранения окружающей среды во всем мире. И именно в этом смысле с него надо брать пример. Я не совсем понимаю, о каких «плохих людях» идет речь, но я являюсь оптимистом с точки зрения социально-экономического развития России.

Существуют ли реальные механизмы перехода от петрономики к конкурентной экономики в современной России, или необходим глубокий кризис, вызванный резким сокращением объемов потребления (продажи) нефти. И, если кризис неминуем, то каковы его последствия? Спасибо. (Олег, экономика, Россия, Москва)

Сергей Маратович, что мешает нам слезть с пресловутой «нефтяной иглы»? Что необходимо сделать, чтобы избавиться от «сырьевого проклятия России»? Виновато ли только отсутствие политической воли, на проведение структурных реформ?

Какие 5-10 решений нужно внедрить сейчас в России для изменений и кардинального улучшения экономической ситуации?

Само по себе наличие нефти не означает наличия «проклятия». Страны с демократическими политическими системами – США, Норвегия, Канада, Австралия – получают выгоды от развития сырьевых отраслей, ни о каком «сырьевом проклятии» речь там не идет. Другое дело, что в сегодняшней России нефтяная отрасль в любом случае не может обеспечить быстрого роста доходов для всего населения – особенно с учетом того, что в ближайшем будущем нефтяные цены вряд ли будут расти такими же темпами, как и в нулевых годах. Поэтому высокие темпы экономического роста в России невозможны без развития несырьевых секторов.

Для этого необходимо осуществить ряд хорошо известных мер (которые включают и так называемые «структурные реформы», и меры по развитию человеческого капитала). Эти меры много раз включались в программные документы российского Правительства и даже в Указы Президента России. Пожалуйста, лучше всего эти меры описываются и обосновываются в отчете ЕБРР «Diversifying Russia» (он доступен и по-русски). Рекомендации этого отчета, написанного в 2012 году, в полной мере актуальны и сегодня.

Почему говорят, что нет альтернативы повышению пенсионного возраста? Этой альтернативой может служить повышение производительности труда. В самом деле, если, например, повысить производительность труда в 2 раза, то это будет означать, что работающий может прокормить вдвое большее число пенсионеров. И при достаточно большом повышении производительности труда никакая демографическая яма не будет страшна. С царских времён производительность труда повысилась в десятки раз. Почему же до сих пор есть малоимущие, еле — еле сводящие концы с концами? А если, благодаря научно — техническому прогрессу производительность труда повысится ещё во много раз — всё равно будут малоимущие, всё равно надо будет повышать пенсионный возраст? Кто крадёт результаты труда рабочего?

Безусловно, если производительность труда будет расти, а пенсии и продолжительность жизни будут оставаться на том же низком уровне, то повышать пенсионный возраст будет не нужно. С другой стороны, авторы пенсионной реформы предполагают, что, во-первых, продолжительность жизни будет расти, и, во-вторых, общество будет считать несправедливым, если рост пенсий будет отставать от роста зарплат. Пока авторы пенсионной реформы исходят из того, что средняя пенсия должна составлять около 40 процентов от средней зарплаты. Без повышения пенсионного возраста такую пенсию в долгосрочной перспективе обеспечить невозможно. При этом повышение пенсионного возраста можно осуществлять постепенно – так, чтобы основное бремя легло на сегодняшних молодых людей.

Продолжительность жизни действительно растет. За последние 10 лет продолжительность жизни мужчин выросла почти на 10 лет, женщин – на 5. Официальный демографический прогноз предполагает, что в ближайшие пятнадцать лет, отношение численности пенсионеров к численности людей трудоспособного возраста вырастет с 0.43 до 0.53 – несмотря на то, что в этом прогнозе предполагается, что чистый приток иммигрантов в Россию составит почти 5 миллионов человек.

Как Вы понимаете слова: национальные интересы России? Чем они отличаются, например, от национальных интересов других европейских стран?

Национальные интересы России – как и других стран – заключаются в обеспечении достойной жизни для своих граждан, создании для них равных возможностей для самореализации и гордости за свою страну. В целом, процветание России не противоречит национальным интересам других стран – чем богаче Россия, тем больше возможностей для инвестиций, торговли и туризма. При этом возможны и ситуации, в которых отдельные страны или отрасли конкурируют с Россией.