Восемь лет назад сенатор Джон Маккейн заявил, что Россия при администрации Владимира Путина сможет быть серьезным игроком в международных делах только в том случае, если цены на энергоресурсы будут высоки. В 2016 году его тезис подвергнется проверке. Сейчас, когда нефтяные цены упали ниже 30 долларов за баррель, а российские компании типа «Лукойла» предостерегают, что в перспективе они могут установиться на уровне чуть больше 20 долларов (и это на фоне санкций, продленных США, Японией и Евросоюзом как минимум до середины года), не получится ли так, что везение у Кремля просто закончится?

А как насчет мечты превратить Россию в XXI веке в энергетическую сверхдержаву? Последние 10 лет высокие цены на энергоресурсы порождали золотую реку налоговых поступлений и доходов, которые Кремль мог использовать для восстановления системы социального обеспечения и для создания российского среднего класса в составе квалифицированных специалистов, занятых в государственном секторе. Потом бюджетный профицит стали использовать для масштабной программы модернизации российской армии. Если, как указывают некоторые источники, мировые цены на нефть в предстоящие семь лет установятся на уровне 40 долларов за баррель, то прежняя кремлевская стратегия финансирования будет уже нереальна. Единственный способ хотя бы частично компенсировать потерянные Россией доходы — это увеличение экспорта, чтобы за счет количества восполнить уменьшившиеся денежные поступления.

Между тем, низкие цены на энергоресурсы ослабляют потенциальных российских конкурентов в лице североамериканских нефтяных и газовых компаний, осваивающих сланцевые месторождения, которые два года назад преподносили как альтернативу для Европы, по-прежнему зависящей от поставок из России. При нынешних ценах этот источник поставок становится все более ненадежным, и рыночные силы ослабляют конкуренцию со стороны Америки. А вот Иран должен вскоре вернуться на мировой рынок. В связи с этим следует заметить, что российская экспансия на рынке энергоресурсов в последние годы происходила именно благодаря Ирану, чья нефть оказалась под санкционным запретом. Замедление экономики в Китае и Индии также ослабляет те ключевые силы, которые в последнее время двигали вверх нефтяные и газовые цены. Тем самым, России придется вести все более ожесточенную борьбу за сохранение своей доли рынка.

Конечно, наращивание добычи тоже крайне необходимо для сохранения доходов. Сплочение российского народа на основе национальных чувств помогло ослабить последствия от потери товаров и услуг в результате западных санкций. Но если начнется массовый возврат к экономическому хаосу 1990-х годов, когда месяцами не платили зарплаты, когда отменяли пенсии и прочие социальные выплаты, а также сокращали льготы, государству грозят массовые и организованные беспорядки.

Есть и более долгосрочные проблемы. Ожидается, что порог рентабельности добычи на российских материковых месторождениях будет составлять в районе 15 долларов (именно такую цифру, например, приводит Газпромнефть по каждому добываемому ею баррелю нефти). Низкие цены на энергоресурсы не сразу нанесут удар по прибыльности российских энергетических компаний. Но чтобы Россия сохранила свои позиции ведущего производителя энергоресурсов, ее компании должны получать достаточно существенную прибыль, дабы создавать крупные запасы инвестиционного капитала, который понадобится для осуществления новых проектов — особенно в связи с тем, что на смену традиционным и низкозатратным материковым месторождениям в Сибири должны прийти морские и нетрадиционные источники, которые будут труднодоступными и более дорогими. И здесь свое воздействие могут оказать западные санкции, поскольку Россия лишилась доступа к необходимым технологиям и к долговременному финансированию. Вот почему государственные компании типа «Роснефти» переходят на предоплату за поставляемую нефть в целях получения средств, в которых они остро нуждаются. Сегодняшнее затоваривание на нефтяных рынках снизило актуальность новых проектов, но со временем новые месторождения все равно придется осваивать, если Россия хочет сохранить свои позиции ведущей нефтедобывающей страны. Иначе, по мере истощения месторождений в Западной Сибири добыча нефти будет обходиться все дороже.

Экономические либералы, всегда занимавшие определенное место в кремлевской политической структуре, конечно же, надеются, что со временем кризис энергетических цен убедит Путина в необходимости проведения содержательных структурных реформ в российской экономике. Возможно, в Кремле появится больше желания продолжать приватизацию государственных энергетических компаний (Роснефть и Газпром) и создавать новые частные добывающие фирмы, которые смогут купить часть активов у государственных и стать современной версией «Лукойла» или старой ТНК. Не помешает и ускоренная реализация давно откладываемых реформ, поскольку это улучшит условия для развития компаний малого и среднего бизнеса, благодаря чему российский средний класс начнет уходить из государственных программ в частный сектор.

Но хотя доходы от энергоресурсов играют ключевую роль в возрождении России, эту страну нельзя назвать классическим нефтегосударством с единственным источником доходов. Безусловно, мировой экономический спад, особенно в Китае, негативно влияет и на другие отрасли российского сырьевого сектора. Правда, здесь следует заметить, что Россия, в больших количествах добывающая золото и прочие драгоценные металлы, имеет возможность пополнять свою казну, даже несмотря на снижение стоимости рубля.

Но политические реалии способны стать для российской экономики лучом надежды. Хотя возвращение Ирана в строй нефтедобывающих стран может создать проблемы для российского энергетического сектора, новые доходы в иранской казне откроют и новые возможности для российской военной промышленности. Поскольку Иран и Саудовская Аравия ведут по всему Ближнему Востоку войны чужими руками, а соглашение с Тегераном лишило его возможности стать обладателем ядерного оружия, Ирану придется наращивать свой неядерный военный потенциал, а также снабжать оружием и оказывать поддержку региональным союзникам. Другие режимы в этом регионе тоже могут обратиться к Москве за военной техникой, так как нестабильность в нем будет сохраняться.

Соглашение с Тегераном создает для других стран стимулы к реализации масштабных ядерных программ в сфере гражданской энергетики, которые могут стать инструментом противодействия Ирану, если тот решит стать ядерной державой, когда срок действия сделки истечет (или если будущий иранский режим по примеру Северной Кореи решит выйти из этого соглашения). Все это выгодно России, ибо атомная энергия остается составной частью той триады, которая делает ее энергетической сверхдержавой.

За последние два года мы стали свидетелями того, как Россия испытывает удар за ударом: она не сумела добиться быстрой победы на Украине, Запад ввел против нее санкции, рухнули цены на энергоресурсы. Закончится ли в этом году ее везение? Или Москва найдет способ опровергнуть предсказания тех, кто говорит, что на сей раз Кремлю придется сменить курс?

Автор — Николас Гвоздев — пишущий редактор National Interest, соавтор книги Russian Foreign Policy: Vectors, Sectors and Interests (Внешняя политика России: векторы, секторы и интересы). Перевод ИноСМИ