В субботу, 23 января, в Тегеране прошла встреча президента Ирана Хасана Роухани и лидера КНР Си Цзиньпина. Как отмечает издание Deutsche Welle, на саммите было подписано 17 договоров: частности, о строительстве двух АЭС на юге Ирана, а также о долгосрочных поставках иранской нефти в Китай.

Роухани назвал данную встречу “началом новой эры” в отношениях стран. Президент Ирана также проинформировал, что наряду с экономическим сотрудничеством планируется укрепить и политическое партнерство между Тегераном и Пекином: в частности, для борьбы с терроризмом в регионе.

Председатель КНР, в свою очередь, признал, что переговоры прошли успешно. Он подчеркнул, что сотрудничество на политическом уровне между двумя странами будет проходить при участии международных организаций и поможет сохранить мир в регионе.

Следует отметить, что Китай в течение многих лет оставался ведущим торговым партнером Ирана. Например, в 2014 году торговый оборот между странами составил около 52 миллиардов долларов.

В этом контексте Роухани заявил на встрече, что к 2026 году этот показатель может достичь более 55 млрд долларов в год.

Лидер КНР стал первым главой государства, который посетил Иран после снятия с него международных санкций.

Анатолий Несмиян о стратегическом партнерстве Китая и Ирана

Китай, не вмешиваясь в события на Ближнем Востоке, по-видимому, пришел к выводу, что ситуация дозрела и теперь можно начать пользоваться плодами чужих поражений. Визит Си Цзиньпина в Тегеран завершился заключением соглашения о стратегическом партнерстве сроком на 25 лет. В реальности это уже вылилось в соглашение о поставках нефти и строительстве АЭС.

Стратегически Китай пытается повторить действия Америки в предыдущих мировых войнах — прийти к месту событий последним и заключить договор с ослабленным победителем. В общем-то, Иран выглядит именно победителем: именно он добился снятия санкций, существенно укрепил свои позиции в Ираке, причем так, что теперь само существование Ирака (по крайней мере его южной части и в значительной мере курдской) зависит от помощи Ирана. Иран сумел подорвать претензии Саудовской Аравии на региональное лидерство, а также без особых проблем включился в гонку на нефтяном рынке на выбывание слабейших.

Это, конечно, не та победа, которая выглядит безусловной, но и войны сегодня не ведутся до знамени над рейхстагом — все результаты гораздо более расплывчаты и неконкретны. Тем не менее, общие позиции Ирана выглядят весьма перспективно — для политики главное — это не сужение, а наоборот, расширение окна возможностей.

В этом смысле большинство стран, пытающихся проводить свою политику в регионе, существенно закрыли свои перспективы. Аутсайдерами выглядят Россия и Турция, которые не сумели реализовать никаких планов, и теперь будут вынуждены исходить из навязываемых условий. Даже США, если брать их сугубо региональные планы, подорвали свои возможности влияния, и хотя остаются крупнейшим игроком, их коридор решений заметно сузился.

Китай вполне прагматичен и, похоже, полагает, что на данном этапе уже можно начинать проявлять активность. Естественно, США остаются его главным противником, а накопленный опыт борьбы вынудил Штаты немедленно начать отражать «агрессию» Китая — сразу же за снятием санкций по поводу ядерной программы США наложили новые санкции на Иран — теперь по поводу его ракетной программы, причем под эти санкции попали уже и китайские компании — как раз те, кто намерены разворачивать сотрудничество с Ираном по разным направлениям. Видимо, это пока пристрелка, и в дальнейшем американцы будут усиливать санкционное давление.

Правда, Китай — это не Россия, для него эти мероприятия носят гораздо менее значимый характер. Кроме того, в отличие от России, объемы торговли США с Китаем носят совершенно иной характер. Если санкции против Москвы ударили в первую очередь по европейским союзникам США — чего их жалеть? — то воевать с Китаем с помощью санкций станет весьма затратно уже для самой Америки.

Иранская стратегия России

Противоречия, как известно — мощный источник развития. Правда, развитие бывает восходящим или нисходящим. В последнем случае система, не сумевшая с выгодой для себя использовать существующие противоречия, обречена на деградацию.

Снятие санкций с Ирана и его выход на нефтяной, а в перспективе — и на газовый рынок — создает для России сложную ситуацию, так как интерес Ирана связан с возвращением в первую очередь на европейский рынок. Китай и без того находится с Ираном в очень теплых отношениях в плане торгового партнерства, поэтому выпавший в результате санкций рынок Европы — главная цель иранцев. Столкновение наших интересов в Европе объективно, причем для России именно сейчас крайне болезненно: мы потеряли Украину, у нас серьезные проблемы, связанные с европейскими санкциями, российское руководство дальновидно и мудро сейчас уничтожает все достижения предыдущих десятилетий по выстраиванию отношений с Турцией. Плюс Россия упустила из-под своего контроля Туркмению, во всяком случае, существенно упустила — а это тоже весьма неприятный факт, который выстрелит — но несколько позже. В общем, десятилетие правления друзей Путина в ключевых отраслях России принесло вполне ожидаемый эффект — то, есть, глубоко отрицательный.

Иран в данном случае усугубляет обстановку, которая и без того для России носит критический характер. Станет ли он последней соломинкой — неизвестно, но то, что на нашем верблюде и без того горами лежат тюки с проблемами — факт.

С другой стороны, Иран, получив доступ к ресурсам, замороженным на Западе и включившись в гонку на нефтяном рынке, получает в руки существенные и дополнительные возможности, которые могут позволить ему интенсифицировать свою политику в Ираке и Сирии. Она зашла в тупик и стагнирует, что подтверждается стратегическим военным тупиком на фронтах Ирака и Сирии. Бравурные сообщения о захватах «ключевых» и «стратегических» деревень и городков не отменяют того факта, что обстановка никак не меняется — ни в Сирии, ни (что особенно важно для Ирана) в Ираке. Исламское государство остается важным фактором идущей войны, и трудности, которое оно испытывает, ничуть не мешают его устойчивости. Кроме того, Шура ИГ довольно грамотно играет на противоречиях своих противников, в результате чего они постоянно вынуждены воевать не столько с самим Исламским государством, сколько опосредованно — друг с другом.

В итоге нам и невыгодно, и выгодно усиление Ирана — что создает противоречие, которое и можно использовать для проведения своей политики в регионе. Иран объективно заинтересован не только в поражении ИГИЛ (что, кстати, совсем не факт, так как после поражения кто-то должен брать на себя ответственность за суннитские территории Ирака и Сирии — иначе любая победа над ИГИЛ очень быстро превратится в поражение), но главное — Иран объективно заинтересован в поражении своего главного противника — Саудовской Аравии. Прямое столкновение между ними исключено, а для ведения «прокси-войны» ИГИЛ подходит как нельзя лучше: жесткое противоречие между двумя ваххабитскими образованиями неразрешимо в принципе.

Иран может развернуть ИГИЛ на юг — если сумеет подорвать его позиции на севере Ирака и существенно — в Сирии. Ресурсная недостаточность оставит ИГИЛ один-единственный коридор в регионе — строго на юг, к нефтяным полям Гавара в Восточной провинции Саудовской Аравии. Есть, правда, еще один «коридор», который ИГИЛ сейчас усиленно готовит — в Ливии. Именно сейчас в Ливии «вилайет Трабулус» активизирует свои действия в районе нефтяного бассейна Сирт и прибрежных терминалов отгрузки в Бреге, Рас-Лануфе, а также «пробует на зуб» и прочность позиций на западе Ливии в районах отгрузки нефти.

Естественно, что такая политика Ирана может иметь успех лишь в координации усилий с Россией, которая продолжает вести очень странную войну в Сирии, воюя за сугубо тактическую цель — сохранение прибрежной полоски в Латакии под контролем нынешнего правительства Сирии, причем при этом же Россия вступила в сговор с Западом, конечным итогом которого может стать оформление сдачи Сирии и создание на ее территории крайне неустойчивого конгломерата слабых государств-территорий.

Кроме того, для разворота ИГИЛ в сторону Саудовской Аравии необходима ликвидация ливийского проекта ИГИЛ, как запасного варианта в случае поражения ИГИЛ в Сирии и Ираке. Без России эту задачу выполнить невозможно даже теоретически.

Весь комплекс проблем ставит перед Россией и Ираном задачу по координации политики во всем регионе, а главное — в повышении уровня вовлеченности наших стран в идущем конфликте, причем нужно понимать, что Запад и аравийские монархии не будут смотреть на эти упражнения сложа руки. Риск многократно возрастает, однако и цена победы гораздо выше — развернув ИГИЛ на Саудовскую Аравию, Россия и Иран смогут существенным образом изменить всю региональную обстановку в свою пользу.

Вопрос остается прежним — есть ли у России национальные интересы и есть ли силы, которые готовы отстаивать их. Это серьезный вопрос, который интересует и Иран — и без четкого ответа на него иранцы не будут даже пытаться координировать свою политику с Кремлем на таком уровне. Если мы не сможем найти с Ираном общий язык по этому вопросу, мы не сможем использовать возможности, которые возникают сегодня при создании противоречия, вызванного выходом Ирана из режима санкций. А значит — упустив возможности для развития, мы будем продолжать деградировать и далее.