В 2014 г. государство объявило «перемирие» в налоговой политике, обязавшись до 2018 г. не повышать нагрузку. Тогда казалось, что налоговая система почти полностью сформирована и замминистра финансов Сергей Шаталов, который считается ее архитектором, может уходить со спокойным сердцем. Но очень скоро стало понятно, что перемирие не будет долгим: в бюджете огромная дыра, уже принято решение взять дополнительные налоги с нефтяников и «Газпрома», а после 2018 г. не исключено повышение других налогов. Какие перемены ждут налоговую систему, Шаталов рассказал в интервью «Ведомостям», а на вопрос о своем возможном уходе из министерства ответил, что он сейчас находится перед «очень ответственным» выбором.

– Президент обещал не повышать налоговую нагрузку до 2018 г. Но тогда были другие условия. Сейчас цена на нефть опустилась ниже $40, а рубль ослаб. Когда есть выбор – повышать налоги, резать социальные расходы или истратить все фонды, – возможно отступить от обещания?

– Надеюсь, этого не случится. Уверен, обещание – не просто слова, а ответственный политический выбор, основанный на оценке вызовов, стоящих перед страной. И хотя с момента соответствующего заявления ситуация в стране стала еще сложнее, речи о смене курса нет. Во время экономического кризиса, сопровождающегося многочисленными шоками и внешними проблемами, неизменность налоговых условий – лучшая стратегия, и отступление от нее возможно только в самом крайнем случае. Стабильность налоговой системы как инвестиционный фактор, может быть, даже важнее, чем низкие налоговые ставки, поскольку только она позволяет оценивать риски и экономику новых проектов и принимать инвестиционные решения.

Есть немало примеров, когда при более высоких, чем в России, налоговых ставках, но стабильных условиях и бизнес развивается, и инвестиции привлекаются. Мы пока не можем похвастаться ни долгой историей поступательного развития, ни эффективными государственными институтами, ни высоким доверием граждан. В этих условиях роль налоговой стабильности только возрастает. Очевидны и политические издержки повышения налогов: снижение деловой активности, рост теневого сектора, снижение реальных доходов населения.

Альтернатива – сокращение госрасходов и повышение эффективности государства. Правительство уже делает шаги в этом непопулярном направлении, вероятно, при неблагоприятном развитии событий придется действовать еще жестче.

Но посмотрите: даже в жесточайших бюджетных условиях, сложившихся во втором полугодии, на искушение повысить налоги власти не поддались. Напротив, приняты меры инвестиционной направленности. Пожертвовали, если можно так сказать, только нефтяниками и «Газпромом», для них налоговая нагрузка – на один год всего – возросла. И такое решение, если оно не будет пролонгировано, не подорвет конкурентоспособности российского ТЭКа и не нанесет компаниям непоправимого ущерба, поскольку при прямой зависимости курса рубля от нефтяных цен и сложившейся структуре экспорта их рублевый операционный денежный поток даже вырос по сравнению с прошлым годом. Не зря Moody’s вывело российских нефтяников в лидеры по устойчивости к падению нефтяных котировок. Такой вывод подтверждается тем, что объемы добычи и бурения в этом году не снижаются. Добыча даже увеличивается на 6 млн т. Разумеется, так будет не всегда…

– Это хорошее оправдание, но, согласитесь, это именно повышение налогов, а не просто изъятие девальвационной прибыли, как это красиво назвало правительство.

– Конечно, и никто с этим не спорит. Но верно и то, что государство тем самым изымает изрядную долю девальвационной прибыли. Такая прибыль действительно появилась за счет валютной выручки, в то время как расходы, осуществляемые в основном в рублях, росли не так быстро. Стоило ли оставить всю эту прибыль нефтяникам? Это можно было бы обсуждать, не будь ситуация с доходами бюджета столь угрожающей. Именно последнее обстоятельство не оставило выбора. Когда очень нужно и нет иного выхода, приходится отступать и даже идти на жертвы. Важно правильно выбрать, где такие жертвы будут наименее болезненны и не приведут к долговременным негативным последствиям. У нефтянки есть небольшой запас прочности в два-три года, и снятие жирка неприятно, но не катастрофично. Но здесь нельзя перегнуть палку: отрасль очень инерционна, от разведки до добычи проходят годы, и, если сегодня начнет сокращаться разведочное бурение, вскоре можно будет столкнуться с падением добычи.

– Так может эта логика – если очень нужно, то можно – сработать до 2018 г. и в отношении других налогов?

– Жизнь полна сюрпризов, и не всегда приятных, поэтому полностью исключить подобный сценарий нельзя. Если все же придется повышать ненефтегазовые налоги, то стоит обратиться к исследованиям на тему оптимального выбора и опыту других государств, сталкивавшихся с подобными проблемами. Недавние публикации ОЭСР ранжируют налоги по степени их влияния на экономический рост (в порядке убывания) следующим образом: налог на прибыль корпораций, налог на доходы граждан, налоги на потребление и, наконец, налоги на недвижимое имущество. Не случайно глобальная тенденция последних 10–15 лет – снижение налога на прибыль и повышение НДС. Многие государства сознательно идут на ставки НДС выше 20%, последовательно снижая налог на прибыль. Такая налоговая политика дает преимущества в конкуренции за инвестиции и способствует экономическому развитию. Так, в Европе ставки корпоративного налога ниже 20% установили уже 18 государств, в числе которых не только «малыши», но и Венгрия, Польша, Сербия, Румыния, Германия, Белоруссия и Украина.

Разумеется, лучше избежать роста налогов и после 2018 г., но если не будет другого выхода, то первым кандидатом на повышение должен стать НДС. Когда приходится выбирать из плохих, очень плохих и совсем уж плохих вариантов, лучше выбрать наименьшее зло.

– А это не выбор между тактическими задачами собрать налоги и стратегическими задачами экономики?

– В том плане, что НДС легче собирать? Для бюджета у него есть очевидный плюс, так как он оперативно и автоматически отслеживает инфляцию. Но дело даже не столько в собираемости, а в том, что НДС – наиболее нейтральный налог, который в идеальной модели совсем не затрагивает бизнес, поскольку целиком перекладывается на конечных потребителей. В реальности все, конечно же, сложнее и зависит от многих факторов, включая эластичность спроса и предложения, конкурентность рынков. Какую-то часть дополнительной налоговой нагрузки придется взять на себя бизнесу. Вот здесь бы и мог помочь маневр с налогом на прибыль.

И, конечно, если ситуация с бюджетом будет совсем аховой, не исключено, что будут искать жертвенную корову. Кандидатов на роль не так много. Могут снова вспомнить про нефтяников и других недропользователей, присмотреться к спецрежимам, поставить вопрос о сохранении нулевой ставки налога на прибыль для сельхозпроизводителей.

– Вот еще, кстати, одна корова, которая также выигрывает от кризиса – антисанкции, импортозамещение.

– Сегодня это священная корова, национальный приоритет, поэтому тема пока даже не обсуждается.

Налоги на физлиц

– А что касается повышения налогов на физлиц? Я знаю, уже сейчас такие варианты обсуждаются в правительстве и Кремле на период после 2018 г.

– Теоретически возможно. Вопрос лишь в том, стоит ли это делать? Думаю, парное решение 2000 г. по ЕСН и НДФЛ позволило убить сразу двух зайцев: существенно возросли налоговые поступления, сократилась теневая составляющая экономики. Снизилась доля зарплат в конвертах, упростилось налоговое администрирование. Российский успех был столь заметен, что – несмотря на скепсис МВФ – плоская ставка приобрела популярность и за рубежом (пример – Словакия, Казахстан, Белоруссия, Украина, Румыния). После введения страховых взносов, повышения их ставок и передачи администрирования в фонды процесс «осветления» экономики остановился. Повышение налога может повернуть его вспять.

– На это можно так возразить: тогда было сложно вывести страну из серой зоны, но теперь, когда люди уже привыкли к белой жизни, к белой зарплате, мало кто захочет возвращаться обратно.

– Наверняка этого никто не знает. Соглашусь, что самый крупный бизнес уже вряд ли вернется к прежней порочной практике, а вот средний и мелкий бизнес этого чураться не будет. А люди – если их поставят перед выбором: либо ты получаешь зарплату в конверте, либо получаешь существенно меньше или вообще не работаешь?.. Они, скорее, выберут работу и теневую зарплату. Тем более в кризисное время, тем более если перспективы будущей пенсии весьма туманны.

– А что насчет прогрессивной шкалы НДФЛ? Политически это хорошо продается.

– Продать ее несложно, гарантированно получив поддержку значительной части населения. Но помимо уже названных рисков снижения налоговых поступлений следует взвесить и другие очевидные минусы. Во-первых, прогрессия неизбежно потребует введения практически тотального декларирования доходов гражданами, особенно теми, кто имеет несколько источников доходов. Это при том, что сегодня круг декларантов совсем узок – в основном индивидуальные предприниматели и получатели налоговых вычетов, – а большинство граждан даже не слишком осведомлено о том, как за них уплачивают налоги работодатели. Во-вторых – сопутствующая и совсем не бесплатная перестройка всего налогового администрирования и контрольной работы.

Наконец, самые богатые люди, которые теоретически могли бы заплатить самые большие налоги, но к услугам которых лучшие юристы и консультанты по оптимизации, имеют в своем распоряжении и самые большие возможности для минимизации налогов за счет выбора резидентства, использования особенностей международного налогообложения и других инструментов. В итоге не к нам поедут иностранные знаменитости, недовольные своими национальными налогами, а от нас будут уезжать те, кто сегодня готов честно и открыто платить свои 13%.

– Но как другие страны со всеми этими проблемами справляются – у них одновременно высокие ставки и нет такой серой экономики.

– Справляются с разным успехом. Почему, например, так много желающих перебраться из Франции в Монако или Великобританию после принятия инициатив президента Олланда о повышении прогрессии? Теневая экономика есть во всех странах, но размеры ее серьезно различаются. Многое зависит от восприятия государства гражданами и доверия к нему, от качества самого государства и его институтов. У нас впереди еще длинный путь.