В полдень у выхода из метро «Цветной бульвар» начинают появляться группы людей. Молча разворачивают плакаты, большая часть которых написана от руки на картонках. Кто-то разматывает флаги, которые уже на Самотечной площади образуют карнавальное многоцветье, обнаружив, что к митингу медиков решили присоединиться больше десятка политических движений и партий.

На Самотечной через час становится довольно плотно, хотя очередей у рамок нет. Пожилая женщина, судя по разговорам, с подругами того же возраста, доктор по профессии, все никак не может понять, что ей выкладывать на стол у рамок, чтобы пройти. Полицейский терпеливо объясняет.

Подходящие люди становятся в хвост шествию. Общее впечатление от массы собравшихся людей — это люди среднего и старшего возраста. И, судя по внешнему виду, вряд ли относящиеся к медицинской элите с достойными зарплатами. Отдельными фрагментами в колонне — группы активистов партий «Яблоко», «КПРФ», «Справедливая Россия», «Партия прогресса», «Гражданская платформа» и общественные движения преимущественного «левого» окраса. Особенно громко скандировали националисты: «Русским больницам — русские врачи!».

Коллективы врачей идут с табличками, на которых написаны номера больниц и ничего не скандируют, однако самодельные плакаты, которые несут врачи, однозначно трактуют их отношение к реформе: «Вы повышаете зарплату убийцам и увольняете спасателей», «На войну хватает, а на медицину нет!», «ГКБ 11 живет и будет жить», «На медицину — 3,2% ВВП — позор Великой России», «ОМС обрекло медицину на смерть», «В воздухе яд, закрывают больницы. Деньги — на церковь, загибаясь, молиться?»

Отдельно в колонне под прицел фотографов попадает женщина, которая несет на груди куклу-марионетку, наряженную в больничную пижаму с загипсованными ногой и рукой. На вопрос, почему пришла на митинг, отвечает: «Я не врач, я пациент, поэтому я здесь. Ну, что долго рассказывать. Я в марте обратилась в свою участковую поликлинику к неврологу, меня записали на конец апреля, замечу, с острой болью. Но так и не перезвонили. А подруга мне вчера буквально рассказала, что пришла в свою обычную поликлинику кровь сдавать. А там уже на прием терапевтов и специалистов на стене расценки висят — 800 рублей, 1500. А вообще надо собирать общий митинг и про здравоохранение, и про образование, и не загонять как сейчас на бульвар, где нас никто не видит».

Обращаюсь к человеку, в руках которого табличка «больница № 7». Представляется — травматолог Бычков Михаил Викторович. На мой вопрос, необходимо ли, по его мнению, сокращение больниц, рассказывает: «В больнице было два отделения травматологии по 40 коек, сейчас прошли сокращения и осталось всего 60 коек, а число больных регулярно превышает эти новые стандарты». К разговору присоединяется молодой человек, говорит, что раньше работал в этой больнице, а теперь два года назад ушел работать в «Скорую помощь»: «Нас в рабочем порядке вынуждают сокращать процент госпитализаций — с 29% до 22%. Например, если раньше мы с лучезапястным переломом везли человека в больницу, то теперь отправляем в травмпункт. А еще таких показаний с десяток — запрещено госпитализировать с высокой температурой, пневмонией, обострением бронхиальной астмы».

Рядом с женщиной, которая сидит в инвалидной коляске, идет сбор подписей под резолюцией митинга, которая предлагает отправить все медицинское руководство московского здравоохранения в отставку. У молодого человека, заполняющего лист, спрашиваю, почему он это делает. «У нас в Северо-Восточном округе только на одной улице закрывается три поликлиники — детская, взрослая и женская консультация. Причем врачам строго запрещено говорить пациентам, что с Нового года они перестанут работать…»

Ближе к месту митинга толпа митингующих редеет — очень холодно. Оставшиеся ждут начала, слушая Высоцкого и Цоя, доносящихся из динамиков.

Ведущая митинга, активист общественного движения «Вместе — за достойную медицину» Алла Фролова, приветствуя всех собравшихся, говорит: «Реформа — это не увольнения и не сокращения. Символ проводимой реформы стоит за нашими с вами спинами — это больница №63. Ее закрыли год назад, и она никого не лечит. Кому нужна такая оптимизация?»

Вслед за ней на трибуну поднимается Римма Антиполовская — врач с 30-летним стажем диагностического центра №1: «Реформа — это катастрофа, помноженная на ложь. Нам пытаются объяснить, что мы не нужны. Но еще в 2005 году наш диагностический центр был признан одним из лучших в Европе, мы обслуживали 4 миллиона человек в 3 московских округах. Наш центр забит дорогостоящей аппаратурой, но без врачей она ничего не стоит». У Антиполовской срывается голос: «26 декабря — мой последний рабочий день…»

Следующий оратор — Василий Викторович Власов, профессор: «Только коллективные действия независимых профсоюзов могут нас защитить. Мы должны помнить, что за нами вся Россия. Совершенно безнаказанно и втихую за последние годы было уничтожено сельское здравоохранение, родовспоможение в провинции. Самое подлое в реформе — что она проводится втихую. Реформа нужна, но она должна обсуждаться со специалистами, экономистами и самое главное, с пациентами…»

Это была главная мысль, которая звучала в речах и других ораторов: «Реформа не должна привести к развалу здравоохранения».

Организаторы митинга сообщили, что на площади собралось около 10 тысяч человек, на самом деле собралось тысяч пять-шесть. Многим просто было трудно достоять на пронизывающем холоде до конца. Участники митинга приняли резолюцию «В защиту здравоохранения». Основные требования: остановить массовые сокращения врачей, приостановить реорганизацию и провести публичное обсуждение реформы. Протестующие потребовали отставки вице-мэра столицы Леонида Печатникова и руководства московского департамента здравоохранения.

Наталья Чернова, Новая газета. Фото — Форбс.