На форуме «Россия зовёт» глава Сбербанка нарушил странный этикет нынешней элиты, которая ликвидирует последствия экономической политики Путина, но не решается сказать о причинах такой политики. Чем же ответит Кремль на выступление Грефа?

Высокопоставленным питерцам «допутинского» призыва иногда свойственно выступать в роли возмутителей спокойствия. Анатолий Чубайс в январе 1996 года взбудоражил Давосский форум предупреждением об опасности коммунистического реванша в России. Алексей Кудрин в сентябре 2011-го чуть было не спровоцировал преждевременный распад правящего тандема. Теперь настала очередь Германа Грефа устраивать сальто-мортале по-питерски, вынуждая многочисленных зрителей ломать голову над тем, что это было — каминаут или «договорной матч»?

И не то чтобы времена нынче какие-то чересчур «вегетарианские», но первый вариант представляется не намного вероятнее, чем второй. И как раз из-за напряжённости и драматизма момента. Ранее мы писали, почему сегодня опаснее трогать тех, кого принято называть «олигархами». Не потому, что они стали намного сильнее, чем 10-11 лет назад, а потому, что для российской власти это будет означать открытие «второго фронта», что на фоне жёсткой схватки с Западом может иметь роковые последствия.

Госбанкиры до сих пор находились с «олигархами» по разные стороны баррикад. Их функционал, разумеется, кардинально отличался от функционала ФСБ, Генпрокуратуры или Следственного комитета. Одни раздавали фигурантам «золотой сотни» «пряники», другие — специализировались на «кнутах». Но если силовики инициировали передел собственности, то госбанки помогали сделать начавшуюся в середине «нулевых» национализацию максимально «бархатной». В итоге за редкими, хотя и громкими исключениями, построение госкапитализма скорее способствовало столь лелеемой Кремлем стабильности, нежели наоборот.

Однако триумфу Сбербанка и ВТБ предшествовала серьёзная банковская встряска. Летом 2004 разразился «кризис доверия», детонатором послужила неосторожная фраза главы Росфинмониторинга Виктора Зубкова о составленных его ведомством «чёрных списках» кредитных учреждений, подозреваемых в отмывании денег. (Согласно одной из версий, некоторые из банков якобы были замешаны в экспорте авуаров атакуемого силовиками ЮКОСа.) После этого сколь бы то ни было заметные попытки частных банков побороться с государственными конкурентами за вклады населения ушли в прошлое. А вместе с ними — и возможности «олигархических» ФПГ по самостоятельному привлечению сравнительно недорогого финансирования.

Зато банковские «столпы» госкапитализма не только не испытывали проблем с фондированием и клиентурой, но также вне зависимости от качества риск-менеджмента были защищены от любых внешних шоков. Неслучайно, борьбу с кризисом 2008 года государство начало с предоставления почти 700 млрд рублей Сбербанку и ВТБ. Да и «бархатная девальвация» неизвестно кому больше сыграла на руку — населению или банкам, сумевшим поиграть на плавном ослаблении рубля.

Сегодня госбанкам вроде как тоже грех жаловаться. В конце августа правительство постановило вложить в привилегированные акции ВТБ и Россельхозбанка 234 млрд рублей из Фонда национального благосостояния (хотя де-факто это те же самые деньги, которые были выделены в 2008-м, а потом возвращены государству). Но это не мешает ВТБ «добивать» исками «Мечел», а его главе Андрею Костину рассуждать о «стрёмности» покупки металлургического концерна. Несмотря на то, что, согласно газете «Ведомости», на такую сделку нацелился президентский друг Геннадий Тимченко.

По сравнению с Грефом, Костин, конечно, — эталон лояльности. Но по нынешним временам, когда не столько Кафка, сколько Ионеску легко становится былью, глава ВТБ довольно смело реагирует на предложения о введении ответных санкций против «дочек» западных банков. «Они инвестируют деньги, кредитуют российские предприятия, приносят высокие банковские стандарты, конкуренцию нашему банковскому сектору. Нет необходимости в мерах, направленных против западных банков», — заявил Костин в недавнем интервью «Известиям».

Очевидно, что угроза изоляции заботит госбанкиров больше, чем каких-либо иных обитателей отечественного бизнес-олимпа. Но, в 2008, хотя тогда никто не «отлучал» Россию от западных рынков капитала, с внешним финансированием дела тоже обстояли не лучшим образом. «В условиях международного финансового кризиса западные банки стали испытывать значительные трудности, и сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий практически полностью за счёт собственных финансовых ресурсов», — признавал Владимир Путин, выступая на X съезде «Единой России».

Однако в той же речи Путин упомянул оптимизацию начисления НДС и снижение налоговой нагрузки на малый бизнес. Для сравнения: на недавнем форуме «Россия зовёт!» глава государства упомянул лишь возможность усиления фискального давления: «Несмотря на сложности, мы не стали усиливать налоговую нагрузку на бизнес. Вы знаете, мы не скрывали этих дискуссий в руководстве страны, в правительстве: мы не пошли по этому пути».

Иными словами, в плане налогов хуже вроде бы не будет. Но и лучше — тоже. Слишком много всего завязано теперь на федеральный бюджет, чтобы государство согласилось на фискальные поблажки. Для промышленных гигантов это не смертельно — в крайнем случае, они, подобно «Роснефти», компенсируют издержки за счёт резервов той же казны. А вот горизонты предпринимателей средней руки стремительно сужаются. Причём, по многим из них, вроде рестораторов или импортеров продовольствия, геополитика с санкциями и контрсанкциями ударила ничуть не меньше, чем макроэкономика со слабеющим рублем и растущей инфляцией.

Их кредиторам, пусть и не читавшим «Гибель империи» Егора Гайдара, уже пора бить во все колокола. Особенно, если при таких заёмщиках ещё и объём частных вкладов исчисляется триллионами рублей.

Правда, по этой же причине алармизм Германа Грефа или лёгкое фрондёрство Андрея Костина, скорее всего, не повлечёт за собой никаких оргвыводов в их адрес. На этой переправе госбанковских «коней» менять тоже «стрёмно». Равно, как и излишне тревожить их поисками маржи, подсчётами бонусов, соразмерности тарифов реальным затратам и прочими арифметическими упражнениями, достойными активистов-миноритариев или членов ОНФ. Если, конечно, нет специальной задачи усугубить и без того непростую экономическую ситуацию ещё и волнениями вкладчиков.

Но также сложно предположить, что в угоду «госбанкирщине» власти отменят контрсанкции, понизят налоги или пойдут на какие-нибудь иные либеральные экономические преобразования. Логичнее ожидать более локальных, хотя и не менее знаковых решений. Например, создания банка «токсичных» активов, что Греф лоббировал ещё в 2009-м. Как показывает сюжет с «Мечелом» или исследования Moody’s, предрекающего кредитный коллапс уже целым отраслям отечественной экономики, проблема плохих долгов будет лишь усугубляться. И качественно, и количественно. Санкции делают её решение гораздо менее простым, чем 5 лет назад, особенно для близких к Кремлю компаний и бизнесменов. Зато Грефу и его коллегам участие в деятельности «токсичного банка» дает шанс заметно продвинуться в очереди не в «советский Сбербанк», а в новые олигархи.

Forbes