Предлагаем вашему вниманию интервью со Степаном Демурой, обозревателем РБК-ТВ, известным своими категоричными суждениями и сбывающимися прогнозами. В поле зрения – вопросы будущего России, перспективы углубления глобального кризиса, прогнозы курса валют и стоимости нефти. Также Степан Демура дает рекомендации россиянам по выживанию при кризисе, рассуждает о судьбе США и их валюты, рассказывает об истоках глобального кризиса.

Апокалипсис — завтра?

Происходящему сегодня наши потомки, несомненно, вынесут объективную оценку. Совпадет ли она с высказываниями о кризисе современных экономистов — вопрос. Интерпретаций причин и последствий — изобилие. Еще в прошлом году «Наши деньги» обещали продолжить публикацию мнений экспертов, имеющих различные взгляды на проблему. Мы уверены, что только глобальный подход поможет понять истинный масштаб происходящего и не оказаться в плену иллюзий.

В этом номере свое мнение высказывает обозреватель РБК-ТВ Степан Демура — личность в некотором роде легендарная и, что не менее важно, с некоторых пор публичная: чуть ли не ежедневно его можно видеть в программе «Рынки. Глобальный взгляд». Суждения Демуры часто кажутся категоричными, а прогнозы — радикальными. Но это не мешает им сбываться. «Когда я писал, что индекс РТС в 2008 году сделается 2500, а потом уйдет на 700, надо мной смеялись. Теперь я смеюсь над ними!» — говорит Степан. Вместе мы пытаемся понять, с чего все началось, к чему придем и чем, как говорится, сердце успокоится.

— В чем, по вашему, причины глобального кризиса?

— Его истоки — в перепроизводстве долга. Объясняется все очень просто. Вот у вас есть реальный сектор экономики, производящий добавленную стоимость, которая потом превращается в капитал и сбережения. Дальнейшее расширение производства возможно, когда эти самые капитал и сбережения инвестируются, а вы получаете еще больше добавленной стоимости. Разумеется, экономика может устойчиво развиваться в том случае, если вы производите больше, чем потребляете.

Но вот вы вводите в систему кредит, и на начальном этапе опережающий рост потребления и инвестиций придает экономике значительный импульс. Однако по мере увеличения долговой нагрузки наступает момент, когда реальный денежный поток уже не в состоянии поддерживать ни существующий уровень потребления, ни обслуживать долговую массу. Вы просто столько не зарабатываете. Возникает дефляционный коллапс — уничтожение избыточного потребления и долгов путем банкротства и дефолтов. Ничего нового в этом нет — цивилизация прошла через этот цикл много раз. Он повторяется с той или иной силой каждые 60-80 лет.

— Но если все так очевидно, почему тогда «проморгали» в этот раз?

— Если бы очевидно! Все современные ведущие экономисты говорили нам — так хочется пройтись по этим клоунам! — что в мире в 1990-х годах сформировалась «новая экономика». То есть монетарные власти избавились от бизнес-циклов. Для них кредит, банковская система — это базис, реальная экономика — надстройка. И теперь они утверждают, что правила экономики — их экономики! — в условиях кризиса не работают. Но хочется обратить внимание этих деятелей на австрийскую школу. Ее представители (фон Хаек, фон Мизес) уделяли большое внимание структуре капитала — важнейшей вещи, производящей реальный денежный поток. За теорию бизнес-циклов Хаек в 1933 году получил «Нобелевку» по экономике. В 1926 году они предсказали, когда начнется Великая депрессия, и описали все механизмы ее возникновения один в один.

Но в отличие от современного кризиса, тогда деньги были обеспечены золотом. И монетарные власти не могли их просто печатать из-за ограничения, наложенного американской конституцией, в которой четко прописано, что деньги США — только золото и серебро. Но в 1971 году, когда все валюты были сняты с «золотого стандарта», такая возможность появилась. Все это привело к тому, что кризисы стали более жесткими — потому что появилась возможность вывести систему из равновесия со значительно большей амплитудой и, соответственно, более жестким возвращением.

Ведь действия правительств зачастую направлены на то, чтобы исказить реальную стоимость денег. Добиваются этого путем понижения ставок и печатания денег. А поскольку такие деньги дешевые, разумеется, предпринимателям кажется, что их надо пустить в проекты, которые, как выясняется, в принципе не могут окупиться!

Например, мания с коммерческой недвижимостью. Когда вы можете получить долгосрочные средства под 1%, а арендная доходность у вас 4% годовых, вы купите этот проект. Но при 4% годовых проект окупается только через 25 лет! А нормальная рентабельность должна быть лет пять-шесть. При этом еще вы работаете с большим «плечом», то есть ваших реальных денег, скажем, всего 10 рублей, а проект стоит 100. У вас «плечо» получается 10 к 1. Теперь представим незначительное отклонение от параметров проекта, например, аренда упадет всего на 10%. И что с вами будет? Поскольку у вас такое «плечо» — 10 к 1, вы тут же теряете 100% капитала. Все, вы банкрот! Вот так и произошло сейчас, один в один.

— Какие есть способы сокращения долговой массы?

— Их три. Первый: массовые дефолты, банкротства, жесточайший дефляционный коллапс и депрессия — по аналогии с 1870-ми годами в США и Европе. Второй выход — долг уничтожается путем девальвации валюты, в которой он был выписан. Пример: сейчас весь долг США (государственный, корпоративный и частный) составляет 52 трлн долларов. ВВП — 14 трлн долларов. Рентабельность долга — меньше 1%. Если вы обесцениваете доллар в 10 раз, что получается? Долговые обязательства в новых долларах у вас уже не 52, а 5,2 триллиона.

— Для этого нужно печатать новую валюту?

— Не обязательно. Британцы после войны, чтобы избавиться от военных долгов, выпустили внешний и внутренний фунт. И США так же могут обесценить долг путем девальвации, например в 10 раз. Либо ввести новую валюту. А ВВП, если пересчитать обратно, остается прежним, с учетом инфляции: уже не 52 к 14, а 5,2 к 14. Жить можно! Если, конечно, канадские и мексиканские природные ресурсы будут в «новых долларах» и дешевая и покорная мексиканская рабочая сила — тоже.

А третий путь — это такой баланс между первыми двумя: части корпораций и потребителям дадут возможность обанкротиться, но в то же время девальвируют валюту. С политической и социальной точек зрения такой вариант наиболее приемлемый. Потому что на первом пути получим Великую депрессию 1870-х годов. По второму — либо Веймарскую республику в Германии, либо сегодняшнее Зимбабве. По третьему — Великую депрессию 1929 года.

— На слуху 1929 год, а о событиях 1870-х широкой публике не очень известно.

— Согласно историческим документам, люди, пережившие обе эти депрессии, говорили, что 1929 год — это так, цветочки. Тогда, в конце ХIХ века, в Европе был бум на рынке недвижимости. Правительства, августейшие особы стран-лидеров — Австро-Венгрии, Франции и Германии — всячески потворствовали строительству, особенно в столицах. Создавались банки, застройщикам выдавались кредиты. Появлялись первые ипотечные бумаги.

Но этот кредитный бум случился на фоне американской экспансии. На рынке центральной Европы появились дешевое зерно и сельхозпродукция с низкой себестоимостью, так как американцы использовали технологические инновации: элеваторы, ленточные конвейеры, огромные сухогрузы для поставок зерна в Европу. Когда в 1873 году пузырь недвижимости лопнул, европейские банки начали разоряться. Начавшийся в экономике, а потом в банковской сфере кризис из Европы быстро перекинулся на США.

Там популярной темой была не недвижимость, а строительство железных дорог, которое тоже финансировалось в основном кредитными деньгами и выпуском корпоративных бумаг. Так вот в сентябре 1873 года один из крупнейших железнодорожных девелоперов Джеймс Кук не смог обслужить свои долговые обязательства, вследствие чего американский фондовый рынок рухнул. Началась паника. В последующие три года в США обанкротилось несколько сотен банков. Малый и средний бизнес не могли получить кредиты, безработица достигла 25-30%, на шахтах Пенсильвании случились кровавые бойни, погромы. Нечто подобное происходило и в Европе. В США кризис длился четыре года, в Европе — шесть лет. Вот это пример, когда пошли по пути дефляционного коллапса.

— Не дай бог оказаться в такой ситуации! В России появилась какая-то система противостояния кризису?

— Я не вижу ее. Хотя по нам кризис ударит сильнее, потому что в России экономики, которая могла бы производить добавленную стоимость, практически нет. Либо газ, либо нефтянка, либо строительство. А модель развития существующих производств такая, что деньги с предприятий выводятся акционерами в оффшор, а на производства вешаются кредиты, которые невозможно обслужить. Вернее, их обслуживанием теперь занимаются простые россияне.

Краткосрочный пик кризиса, считаю, придется на первую половину 2009 года, когда должны пойти очень большие объемы погашений: по облигациям, внешним долгам. И, разумеется, будут банкротиться предприятия, станет увеличиваться безработица, усиливаться социальное напряжение. Плюс еще девальвация рубля, которой не должно было быть (как нас заверяли), приведет к очень сильному росту потребительской инфляции.

— Когда мы поймем, что кризис миновал?

— Перед тем как мы увидим настоящий пик, будет некоторое облегчение. Будет фактически проведена национализация банковских систем в США и, возможно, в европейских странах. В Англии — точно. Кроме того, произведены огромные списания долгов, возможно 70-80% активов. Но при этом все будет сделано за счет бюджета и налогоплательщиков. Это называется приватизация доходов и национализация расходов — хорошо известная россиянам старая практика.

То есть деньги, наверное, в каком-то количестве начнут поступать и на фондовые рынки, и в реальную экономику. Скорее всего, этот период облегчения станет сопровождаться девальвацией всех валют по отношению к реальным активам — за счет включения печатного станка. Возможно подобие восстановления экономики в Азии и Европе.

— И что дальше?

— Доллар начнет ослабевать по отношению к другим валютам. Начнется устойчивый рост нефти, золота, оживут кредитные рынки. Все это будет свидетельствовать о том, что предпринимаемые монетарными властями меры дают какой-то результат. И реальная экономика станет показывать хоть какие-то темпы роста, но не факт.

А поскольку диспропорции были такими огромными, что с наскока их не вылечишь, начнется финальный заход на низы. Дальнейшие проблемы снова будут связаны с долгами банковской системы и реальной экономики. Все это происходило во времена депрессии 1930-х и в Японии в 1990-х годах. Судя по всему, рынки должны показывать низы во второй половине 2014 года. После чего, возможно, начнется устойчивый рост и экономики, и фондовых рынков.

— Какими будут последствия кризиса?

— Самыми плачевными. Скорее всего, доллар перестанет быть резервной валютой, он будет просто уничтожен правительством США. Вероятно, под вопрос будет поставлена существующая монетарная система и правила функционирования банковской системы. Будет передел сфер влияний в мире. Начнется некое обособление, изоляционное движение.

— Сейчас очень популярны рассуждения о неких «островках стабильности» с экономической, политической и прочих точек зрения. Россия сможет стать таким островком?

— Нет, конечно. «Островок стабильности» — это даже уже не смешно. Для этого нам нужно полностью менять экономическую политику. Но, к сожалению, нет времени. Точку невозврата мы прошли. Хотелось бы ошибаться, но я циник, поскольку на рынке давно. В последние 20 лет в России существовал режим клептократии — со всеми вытекающими последствиями. В США, кстати, происходит то же самое, мы здесь не исключение. Только они все делают более эстетично, выпуская государственные облигации и хитрые финансовые инструменты, перекладывая свои потери на деньги налогоплательщиков под соусом борьбы с «экстраординарной экономической угрозой».

Впрочем, у нас есть шанс — если англосаксонский мир и Китай «лягут» раньше нас. Опять же, к сожалению, я не думаю, что с существующей экономической и политической командой это возможно. Почему? Россию заставляют играть по правилам, написанным извне. Как только мы начнем «игру без правил», — а ситуация вполне позволяет, — шансы России выжить резко возрастут.

— Чего ждать россиянам, к чему готовиться?

— К самому худшему. Покупайте маленькие слитки золота, по 50-100 граммов, чтобы потом было легче менять их на продукты питания, на все остальное. Пока недвижимость будет падать, в нее вкладывать не стоит. По историческим меркам недвижимость с пика уходила на 80% вниз. Существует иллюзия, что недвижимость — это актив, который станет расти, что это средство сбережения денег. Но история показывает обратное. Да, московская квартира на Тверской не потеряет в цене. Только покупательская способность того доллара будет в разы меньше, чем этого. Ваши сбережения по номиналу останутся теми же, а реально покупательская способность резко упадет.

Кредит? Если вы уверены, что его вернете, берите.

— А если человек уже взял ипотеку в долларах, а сейчас курс растет. Что делать?

— Он пока растет, а потом начнет падать. Пока нет необходимости переводить кредит в рублевый. Хотя, если возможно, погасите его досрочно: что-то продайте. Кто выживал в депрессиях раньше? У кого не было кредитов, кто имел собственные средства, либо капитал. Сейчас нужно продать все, что «не прикручено», затем и болты продать. Чтобы вы были ликвидны.

— Некоторые эксперты предрекают курс рубля к доллару в пределах 50 к концу года.

— Возможно, это так, возможно — нет. Вот если сейчас нефть пойдет вниз, начнется очередная волна вывода капитала из России. Усугубится проблема с платежным балансом, это дополнительное давление на рубль. А у Центробанка, по статистике, реального ликвида на 1 января было 38 млрд долларов, все остальное инвестировано в ценные бумаги и непонятно во что. То есть вероятна ситуация, что у ЦБ реальной валюты останется на три-четыре недели поддержки курса. Это при сценарии, когда нефть уходит к 20 долларам за баррель. Потом она, конечно, быстро разворачивается и «улетает» вверх, но в моменте вполне возможно, что мы увидим доллар по 40 и больше. А евро — около 70-80 рублей. Смотрите: нефть с августа по декабрь упала со 150 до 35 долларов. Нормальное падение? Так что ничего невозможного нет.

Записала Татьяна Нелюбина, источник – «Коммерсантъ» (?)