То, что мы сейчас наблюдаем в Сирии — это финальная часть длительного постколониального периода в истории арабских стран и это будет еще долгий путь.

Окончательно рухнули проекты арабского социализма, возникшие на волне поддержки СССР в Египте (насеризм), Сирия и Ирак (баасизм), Ливии (третий путь Каддафи).

Но также пал и искусственный «демократический режим» в Афганистане, а также существенно трансформировались «демократии» в Ливии и Ираке (до уровня лоскутных).

По сути, сейчас более-менее стабильны режимы королевств Залива, которые держатся исключительно на американской военной силе.

Нынешние события в Сирии (хотя и инспирированные извне) являются первым проявлением внутренней постколониальной трансформации.

Внешний фактор управления событиями в Сирии не должен нас смущать.

Немецкий философ Карл Шмитт в «Теории партизана» указывал на это противоречие: партизан борется против глобального влияния и мейнстрима, но при этом сам является инструментом в руках этого самого глобализма и мейнстрима.

Кроме того, Шмитт выделяет четыре основных критерия партизана: иррегулярность, повышенная мобильность, теллурический характер и повышенная идеологическая мотивированность.

Кстати, лишь почвенность (теллурический характер), привязанность партизана к земле, отличает его от террориста.

Именно поэтому, Менахем Бегин, будущий премьер Израиля и нобелевский лауреат мира за мирное соглашение с Египтом и одновременно в молодости один из участников взрыва отеля «Царь Давид» в период британской администрации в Палестине — партизан, а не террорист. А лидеры Аль-Каиды, которые лишены привязанности к какой-либо конкретной территории — террористы.

Хотя сам Бегин, в ответ на сравнение его с Ясиром Арафатом отвечал:  «Я террорист, а он — бандит!»

«Партизан» противник всего регулярного, в первую очередь, регулярной армии. Но он и не приемлет открытый коллаборационизм, хотя идет в этом плане на скрытые компромиссы.

То, что происходит в арабских, тюркских и пуштунских народах — это именно возврат к почвенности с помощью модели «исламского партизанского движения» против регулярных, стационарных государств, созданных по западному образцу.

Среди признаков нынешнего сирийского «партизана» есть и иррегулярность, и повышенная мобильность, и идеологическая мотивированность. Хотя размыта почвенность, теллурический характер. 

Поэтому в рядах Хайят Тахрир аш-Шам можно встретить и боевиков из «иммаматов Кавказа», и уйгурские боевые подразделения.

Это создает размытость таких структур, которые балансируют на тонкой грани между «повстанцами» и «террористами».

Можно сказать, что они «повстанцы» пока уничтожают врагов Запада и «террористы», когда начинают атаковать Запад или его союзников.

То есть на данном этапе — они «повстанцы».

У Израиля сейчас возникла историческое окно возможностей окончательно рассечь Ось сопротивления Ирана и изолировать Хезболлу в южном Ливане. А также — расширить зону влияния на юге Сирии.

Но кроме возможностей, возникают и риски, о которых я уже писал.

Основной риск — это замещение шиитской антиизраильской оси сопротивления еще более мощной суннитской.

Если это произойдет, то на месте Сирии появится Талибан 2.0. (я об этом также писал), при всем различии салафитов и талибов в плане религиозной догматики.

Точнее будет сказать, что вместо Хезболлы на юге Ливана, в Сирии может появится огромный Хамас 2.0. (здесь суннитские догматические аналогии вполне уместны).

Поэтому, ключевая задача для Израиля, Британии и США на данный момент — это направить пассионарную мусульманскую волну в ином направлении.

Но самое главное для Израиля уже произошло, хотя об этом мало кто пишет. 

Наступление ХТШ на Асада сорвало готовящийся суннитско-шиитский антиизраильский синтез, который действительно был смертельно опасен для Израиля и которому он мало что мог противопоставить кроме ядерного оружия, которое может появится и у Ирана.

В своих статьях я обращал внимание на данный риск и сейчас он полностью нейтрализован.

Теперь о новом векторе пассионарности. 

Такое направление есть.

В первую очередь, речь о южном Ираке. 

То есть, можно ожидать обострение на границе Сирии и Ирака. Затем — давление на Иран. 

Здесь возможна конвергенция усилий ХТШ и Талибана (у которого непростые отношения с Ираном и который уже поздравил аль-Джулани с победой).

То есть задача Израиля и США — запустить «халифатский мусульманский проект», который должен придти на смену «демократическому» и «социалистическому» арабистанам.

Халифатский проект — это теократическая модель организации общества и самое главное, он может включить в себя все разнообразные догматические модальности мусульманского мира: суннитов, ваххабитов, салафитов, талибов, братьев-мусульман и даже шиитов и зейдитов. 

То есть это создание оси нестабильности: Дамаск — Багдад -Тегеран — Кабул — Душанбе — Ташкент — Астана — Урумчи. А также Дамаск — Грузия (как транзитная страна) — Северный Кавказ.

То есть вовлечение в зону влияния фундаменталистского «Исламского халифата» на законах шариата в рамках Священной войны — Джихада огромного массива Евразии.

Примечательно, что эта пассионарная волна потенциально направлена против таких стран как Иран, Ирак, Афганистан, Грузия, РФ, Китай и Центральная Азия.

Особенно здесь стоит выделить угрозу для РФ, Ирана и Китая, так как все остальные выполняют либо вспомогательную. либо транзитную роль.

С одной стороны — это реинкарнация совершенно архаичного проекта арабского халифата, который в значительной мере занимал все эти страны, а с другой — это и чисто пост-модернистский проект Большой игры основных геополитических игроков, таких как США, Британия, Турция, Израиль.

Примечательно, что такие игроки как РФ, Иран и Китай, прочно застрявшие в индустриальном модерне (утратившие пассионарный драйв архаики и не приобретшие пока геополитическую пластичность и мультифункциональность пост-модерна), являются ведомыми в этой партии, а не ведущими.

Они опасны в конвенциальной войне с миллионами снарядов, но крайне уязвимы в «партизанской», сетевой.

В свое время похожая история, только наоборот, случилась с первой серией Большой игры Британии на Ближнем Востоке, когда Лондон опирался на индустриально-колониальный модернизм и проиграл в Иране, Ираке и Египте, потому что столкнулся с арабским социализмом, который тогда казался более прогрессивной формой развития для арабских стран.

Если бы в странах Залива не нашли нефть, то США проиграли бы Большую игру и там. 

А теперь, роли поменялись: крах модели арабского социализма и новая почвенная архаика на западном «движке» гибкого пост-модернизма и мультиправды, когда титул «террориста» или «партизана» меняется в зависимости от контекста событий.

Естественно, у всей этой истории не столь линейное будущее.

Во-первых, аль-Джулани может не стать для Запада «героем», хотя из него уже лепят образ нового Салах ад-Дина.

Во-вторых, исторический Салах ад-Дин 12 века, как мы помним, не только захватил Египет, который нападал на Королевство крестоносцев, но и взял Иерусалим.

В-третьих, пассионарное движение в Сирии может быть «перебито» двумя другими геополитическими проектами.

Это пантюркизм и османизм Турции, которая нацелилась примерно на те же территории: Центральную Азию, Ближний Восток, Закавказье и Северный Кавказ (речь о влиянии, а не о прямом контроле).

И «курдский проект», который распространяется на юг Турции, север Сирии, Ирака и северо-запада Ирана.

И который противостоит как тюркскому проекту, так и халифатскому.

То есть, пассионарная волна может пойти на внутреннюю региональную борьбу, а не на экспансию.

По большому счету, то что сейчас происходит в Сирии — это вторая серия нового халифатского проекта, который был начат террористической ИГИЛ в 2011 году.

Но ИГИЛ был разбит скоординированной атакой РФ и США в 2016-2017 годах, когда россияне взяли Пальмиру, проамериканские курды — Ракку, а проамериканские иракцы — Мосул. Все это произошло примерно в одно и тоже время.

Но ИГИЛ — это был ужасающий терроризм, именно поэтому и возник консенсус между США и РФ по его устранению.

Нынешние структуры боевиков — это мимикрия под «партизан», вот только слабая «заземленность» выдает в них не повстанцев, а радикалов, просто не таких «явных». Но это пока.

Как бы там ни было, новая Большая игра на Ближнем Востоке началась и при определенных раскладах, эта волна может докатиться до Ирана, Китая и России.

Следовательно, в этой игре будут активно участвовать Израиль, Британия, США и Турция, но с разным набором интересов.

У Израиля — это фактор регионального доминирования, стать центром сборки семитского аравийского кластера под воздействием внешней фундаменталистской угрозы (напугать ею монархов залива).

Для Турции — попытаться сыграть свою игру и запустить создание тюркского геополитического кластера.

Для США и Британии — создание точек давления на РФ на Северном Кавказе и в Центральной Азии.

И в этот проект будут авансированы ключевые геополитические ресурсы, во всяком случае, в период правления Трампа.

И Трамп не шутил относительно завершения «всех войн»: американцы действительно больше нигде воевать не будут, это сделают другие.

Автор — Алексей Кущ