Есть некоторая странность в публичных ожиданиях: стоит только власти по неведомым публике причинам отступить от жестко репрессивной линии в преследованиях даже не оппозиции, а почти случайных представителей гражданского общества, как тут же высказываются предположения о наступлении «оттепели» или «развале московского дела», появляются совершенно невероятные истории державших свечу при принятии решений в гражданском крыле администрации с замером политических весов различных аппаратных акторов.

Однако внутренняя механика власти, даже если она не монолитна, устроена так, что начатое политическое дело — «болотное» ли, «московское», хоть «усть-урюпинское» — развалиться не может. Может быть сделан один шаг назад или движение в сторону, но лишь для того, чтобы потом идти семимильными шагами вперед.

Отчасти это движение только вперед жестко детерминировано той самой банальной защитой «чести мундира», но главное не в этом, а в четко продемонстрированной властью как единым целым готовности к политическим репрессиям и полному контролю над обществом. До такой степени полному, что уже даже изображать реверансы в сторону гражданского общества и имитировать приличия нет никакой нужды. И подобного рода сигналов множество.

Именно «открытость» позиции власти роднит такие кейсы, как назначение Валерия Фадеева на пост главы президентского Совета по правам человека (СПЧ) и награждение Рустама Габдулина, старшего следователя по особо важным делам при председателе Следственного комитета орденом «За заслуги перед Отечеством» первой степени с обоснованием: «за заслуги в укреплении законности, защите прав и интересов граждан, многолетнюю добросовестную работу».

Именно генерал Габдулин, когда-то курировавший «болотное дело», ведет теперь дело «московское». И потому вполне ясно, какую именно «законность» и интересы каких именно «граждан» он защищает. Как говорилось в годы застоя, все для блага человека, и мы все этого человека знаем.

Имитация защиты прав другого человека — того, о котором речь идет во второй главе Конституции РФ, — больше не нужна: власть не стесняется это говорить на своем body language, языке жестов, выразившемся в кадровом назначении в СПЧ. Спорная квалификация следственными органами как «призывов к экстремизму» самого факта выражения гражданином России своего мнения о политической ситуации в стране считается единственно возможной. Власть посылает этот месседж urbi et orbi, награждая орденом следователя и одновременно предъявляя обвинение по статье об экстремизме студенту ВШЭ Егору Жукову. Что-что, а ломать молодые человеческие судьбы в «интересах государства» наша репрессивная машина умеет.

Подвоз топлива на стройку мусорного полигона в Шиесе в сопровождении все той же Росгвардии — еще один внятный сигнал: гражданское общество, реализующее свои конституционные права на благоприятную окружающую среду (ст. 42 Конституции РФ), — враг государства и бизнес-интересов нескольких групп, с этим государством связанных. О поручении президента, согласно которому до 1 сентября 2019 года следует при решении вопроса о продолжении работ в Шиесе учесть мнение жителей региона, то ли забыли, то ли как раз уже учли, изучив проблему: нет такого мнения, зато есть Росгвардия. Все признаки строительства важного политического объекта — свалки — налицо: перекрытия дорог, оцепление стройки, отключение коммуникаций, блокировка интернета.

Защита гражданами пространства своей жизни практически приравнивается к массовым беспорядкам. Далекие географические точки Русского Севера похожи на Москву в летние субботы. И это тоже сближает «революцию достоинства» в столице и в любом другом населенном пункте Российской Федерации. Стройка под охраной Росгвардии — это ли не живой символ новой стадии развития российского авторитаризма?

«Новая искренность» государства состоит в том, что оно больше не скрывает своего отношения к гражданскому обществу, которое не перешло на сторону власти: надзирать и наказывать, давить и не пущать. Причем следует различать оппозицию — радикализированных в результате преследований последних месяцев «профессиональных революционеров», борющихся не столько за власть, сколько с властью, и граждан, выражающих свое неудовольствие нарушением конституционных прав и ущемлением достоинства (права избирать и быть избранными, права на мирные собрания, права на благоприятную окружающую среду).

Так вот, странным образом государство оказалось более жестоким и нетерпимым именно по отношению к гражданскому обществу, которое она безнадежно путает с оппозицией. Кажется, государство хочет открытого конфликта с активными гражданами, — не фиктивными, а реальными. Вероятно, полагая, что тем самым задушит фронду в зародыше, а остальных запугает. Это прямой путь к политизации гражданского общества, и уж тогда оно и в самом деле постепенно будет превращаться в оппозицию.

Андрей Колесников, Форбс (27 октября 2019 года)