Старые договорённости больше не работают. Институты, управляющие экономикой, должны адаптироваться к условиям странного нового мира.

В богатых странах мира проживает миллиард потребителей и находятся миллионы компаний, которые принимают самостоятельные решения. Однако также существуют мощные государственные институты, которые пытаются управлять экономикой, в том числе центральные банки, определяющие монетарную политику, и правительства, которые решают, сколько денег необходимо потратить и какой объём кредитов взять. В течение последних 30 лет данные учреждения придерживались установленных правил. Правительство всегда было заинтересовано в улучшении ситуации на рынке труда и завоевании новых голосов, однако если бы экономика перегрелась, это могло бы привести к инфляции. Поэтому нужны были независимые центральные банки, которые внимательно следили бы за ситуацией. Существовало определённое разделение труда: политики сосредотачивались на многочисленных приоритетных задачах государства, а банки пытались приручить цикл деловой активности, говорится в статье издания The Economist.

Однако сложившееся разделение труда начинает рушиться. В своём специальном отчёте мы показали, что связь между снижением уровня безработицы и ростом инфляции пропала. Большая часть богатых стран переживает бум на рынке труда, даже несмотря на то, что центральные банки не могут достигнуть целевых показателей инфляции. Уровень безработицы в США достиг 3,5% — это самый низкий уровень безработицы с 1969 года, при этом уровень инфляции составляет всего 1,4%. Процентные ставки настолько низки, что у центральных банков остаётся мало возможностей для снижения в случае рецессии. Даже сейчас некоторые все ещё пытаются поддержать спрос с помощью количественного смягчения, то есть за счёт покупки облигаций. Это странное положение дел раньше казалось временным явлением, но теперь оно стало нормой. В результате этого необходимо скорректировать правила экономической политики, в том числе деятельность правительств и центральных банков, иначе это чревато серьёзными последствиями.

Новая эра экономической политики уходит своими корнями в финансовый кризис 2007—2009 годов. Центральные банки задействовали временные и чрезвычайные меры, включая количественное смягчение, чтобы избежать депрессии. Но с тех пор стало ясно, что в движение пришли глубинные силы. Больше нет устойчивого роста инфляции, когда уровень безработицы снижается. В то же время избыток сбережений и нежелание фирм инвестировать в новые проекты снизили процентные ставки.

Экономисты и чиновники изо всех сил пытались приспособиться к новым условиям. В начале 2012 года большинство чиновников ФРС считали, что процентные ставки в США установятся на уровне более 4%. В течение уже почти восьми лет процентные ставки держатся на уровне всего 1,75−2%, при этом это самый высокий показатель среди стран «Большой семерки». Десять лет назад почти все политики и инвесторы думали, что центральные банки в конечном итоге активизируют свою деятельность, продавая облигации, что привело бы к росту активов. Совокупные балансы центральных банков в США, еврозоне, Великобритании и Японии составляют более 35% от их общего ВВП. Европейский центральный банк (ЕЦБ), отчаянно пытаясь повысить инфляцию, возобновил политику количественно смягчения. Какое-то время ФРС удалось сократить свой баланс, но с сентября 2019 года активы ФРС снова начали расти. 8 октября председатель Федеральной резервной системы Джером Пауэлл подтвердил, что этот рост продолжится.

Что готовит нам новая эра экономической политики? Учитывая то, что у центральных банков теперь меньше возможностей для стимулирования экономики, большая часть тяжёлой работы будет связана со снижением налогов и государственных расходов. На фоне низких или отрицательных процентных ставок государственный долг стал более устойчивым, особенно если новые заимствования идут на финансирование долгосрочных инвестиций, стимулирующих рост, например, сюда можно отнести инвестиции в инфраструктуру. Тем не менее недавняя фискальная политика приобрела запутанный характер и иногда приводила к разрушительным последствиям. Германия так и не смогла отремонтировать свои разрушающиеся дороги и мосты. Великобритании пришлось сильно сократить бюджет в начале 2010-х годов, когда её экономика оказалась слабой. Отсутствие государственных инвестиций является одной из причин хронически низкого роста производительности в Великобритании. В США дефицит бюджета оказался выше среднего, но он был связан со снижением налогов для компаний и состоятельных граждан, а не с ремонтом дорог или внедрением «зелёных» технологий.

Политики начинают рассматривать банки в качестве удобных источников денег. «Современная монетарная теория» — причудливое понятие — гласит, что увеличение государственных расходов не связано с новыми затратами, пока уровень инфляции остаётся низким. Что касается центральных банков, то они начинают посягать на фискальную политику, т. е. заходить на территорию правительства. Некоторые экономисты считают, что центральным банкам нужны фискальные рычаги, которые они смогли бы использовать самостоятельно.

Здесь кроется опасность слияния монетарной и фискальной политики. Подобно тому, как у политиков возникает соблазн вмешаться в дела центральных банков, так и у центральных банков появляется желание принимать решения, которые являются исключительной прерогативой политиков. Если они получат в свои руки фискальные рычаги, сколько денег они выделят малообеспеченным слоям общества? Куда они направят инвестиции? Какая доля экономики будет принадлежать государству?

Старые договорённости больше не работают. Институты, управляющие экономикой, должны адаптироваться к условиям странного нового мира.

Александр Белов, ИА Регнум