Мировая торговля не так давно породила очередную проблему глобального масштаба. Развивающиеся страны пытаются препятствовать массированным поставкам поношенной одежды, поскольку этот импорт негативно влияет на экономический и даже культурный ландшафт импортера. Между тем секонд-хенд как значимое явление известен уже несколько столетий.

Руанда vs США

В Кигали, столице Руанды, с аукциона продаются рубашки и футболки за $5−6, если это, к примеру, Томми Хилфигер. Если производитель простенький, цена ниже на порядок. Все это секонд-хенд. В Москве то же самое — рубашки известных фирм можно купить за 300 руб. Не столь известных — дешевле, порой просто на вес. Естественно, цена зависит от степени износа. Но обычно износ небольшой, а часто и вовсе отсутствует.

В 2016 году руандийские власти повысили импортные пошлины на секонд-хенд c $0,2 за килограмм до $2,5.

Президент США Дональд Трамп в марте 2018 года заявил, что по этой причине страдают американские экспортеры — они теряют рабочие места. И что Руанда лишится права беспошлинного доступа на американский рынок новой одежды, если будет так себя вести.

Руанда, однако, не отступилась. Вот такой американо-руандийский конфликт.

Сейчас объем мирового рынка одежды секонд-хенд составляет $4 млрд. Из Северной Америки и Западной Европы поступает 70% товара, остальная часть — из Китая и Южной Кореи. Значительная его доля направляется в азиатские страны и Восточную Европу, но главный импортер — это Африка. Однако имеет место тенденция: развивающиеся страны стараются ограничивать поставки секонд-хенда. На сегодня 41 страна запретила или фактически запретила (с помощью сверхвысоких пошлин) такой импорт. Самыми заметными членами группы противников секонд-хенда являются ЮАР и Индия.

В индустриальных странах поношенную одежду принимают в качестве пожертвования специальные организации — предполагается, что она будет продаваться в специальных магазинах в благотворительных целях.

Однако количество одежды, поступающей по этому каналу, вдвое превышает внутренний спрос на нее со стороны бедного населения.

Как следствие, избытки продаются экспортерам. В Великобритании, например, тонна одежды, отправляемой на экспорт, стоит £315. Через профильные предприятия еженедельно проходит около 500 тонн секонд-хенда. Работают там в основном иммигранты из Восточной Европы — сортируют одежду, снабжают ярлыками и пакуют в пластиковые пакеты.

Любопытно, что в африканских странах мужская одежда в магазинах секонд-хенда стоит дороже женской, так как последняя поставляется в более крупных объемах. Большие размеры (приходящие в основном из США) у импортеров не в чести — такие вещи приходится перешивать, а это дополнительный расход. Но все равно на секонд-хенд огромный спрос — африканцы скорее приобретут поношенную американскую вещь, чем новую китайскую.

Африканский потребитель жалуется, что у новой китайской одежды низкое качество и выглядит она несовременно.

Что касается американского секонд-хенда, стоит упомянуть, что во время Второй мировой войны он в некоторой степени занимал мысли советских школьниц. В Москве девочкам из относительно обеспеченных семей выдавали ордер на отрез ткани — советской, естественно. А девочкам из семей победнее доставались готовые американские платья (помощь от сердобольных союзников), пусть и не новые, — клетчатые, да еще с двумя карманчиками, мечта, одним словом.

Континент цвета секонд-хенд

Африканская федерация хлопковой и текстильной индустрии сообщает, что в Африку из индустриальных стран приходит в пластиковых пакетах вовсе не поношенная одежда, а совершенно новая, так крупные производители пытаются реализовать не распроданную до сих пор продукцию. В стране назначения она продается по сниженным ценам, и это просто демпинг.

Как бы то ни было, на африканском рынке одежды сейчас господствует именно секонд-хенд. Скажем, Танзания (население — примерно 50 млн человек) импортирует ежегодно 540 млн единиц подержанной одежды, 180 млн — новой, а сама производит только 20 млн. Так или иначе, дефицита одежды страна не испытывает.

Западные аналитики Африке сочувствуют. Например, Университет Торонто в 2008 году опубликовал результаты исследования, согласно которым импорт секонд-хенда привел к тому, что занятость в профильной промышленности африканских стран с 1981 по 2000 год уменьшилась вдвое.

К слову, руандийские производители одежды как раз на двукратное сокращение занятости и жалуются, указывая, что невозможно конкурировать, когда слегка поношенная футболка европейского или американского происхождения продается по цене бутылки воды.

Между тем США озабочены не столько действиями Руанды, которая с ее 12 млн жителей не является значительным рынком секонд-хенда, сколько намерениями Уганды, Танзании и Кении вовсе отказаться от импорта таких товаров.

Стоит сказать, что экспортеры секонд-хенда из индустриальных стран хотят призвать к ответу еще и собственную швейную индустрию, которая переходит на все более дешевые сорта тканей — одежда после первичной продажи успевает сильно износиться и второй жизни в статусе секонд-хенд уже обрести не может. Естественно, из тех же соображений экономии экспортеры переносят сортировку в регионы с относительно дешевой рабочей силой вроде Индии и Пакистана.

Секонд-хенд как двигатель традиции

Бурный рост мировой торговли одеждой секонд-хенд начался в 1990 годах — за десятилетие ее объем увеличился примерно в 10 раз и достиг показателя $1 млрд в год. Развернулась дискуссия, здоровое это явление или не очень. Ряд исследователей указывал, что в принимающих странах по причине такой динамики увеличивается занятость — растет сфера услуг, речь, в частности, о транспортировке, чистке и перешивке секонд-хенда. Ну и, конечно, бедные слои получают дешевую одежду.

Однако многие аналитики напирали на то, что секонд-хенд губит местное профильное производство.

К 2003 году доля секонд-хенда в общем объеме торговли швейными изделиями достигла 5%. При этом по регионам цифры разнились. По стоимости секонд-хенд занимал 5% швейного импорта в Восточной Европе и бывших республиках СССР, 1% — в Восточной Азии, 4% — в Латинской Америке, 3% — на Ближнем Востоке, 15% — в Южной Азии и 30% — в Тропической Африке. Натуральные показатели, естественно, были значительно выше, ведь секонд-хенд продается за 15−20% цены новых швейных изделий.

Именно тогда секонд-хенд установил впечатляющие рекорды в некоторых африканских странах. В Кении и Камеруне он занял 80% всего импорта швейных товаров, в Руанде — 90%, а в ЦАР составил вообще весь профильный импорт.

Выяснилось также, что потребителями секонд-хенда является треть всех африканцев, в Гане — 95% населения, в Зимбабве — 95%, в Тунисе — 60%.

В Тунисе новую одежду принято носить в особых случаях, и она очень дорогая. Соответственно, для повседневного использования тунисцы приобретают дешевый секонд-хенд. Примерно такими же соображениями руководствуются, одеваясь, жители Зимбабве и Кении.

Исходя из приведенных цифр, можно сказать, что в конце прошлого века произошло важное событие в культуре развивающихся стран, прежде всего африканских.

Они перешли от традиционной одежды к европейской — исходя из экономии.

Секонд-хенд и аристократия

Есть романтическая версия, что термин second hand родился в средневековой Англии, где короли любили одаривать отличившихся подданных элементами своего гардероба.

Награда считалась весьма почетной, в словосочетании second hand не было ничего уничижительного — оно как бы указывало на место в иерархии.

Это напоминает известный в свое время анекдот. У некоего аристократа спрашивают, почему он всего лишь граф, тогда как его знакомый — князь. Все просто, отвечает тот, и у меня, и у него в предках были татарские мурзы. Когда они переходили на службу к московскому государю, вариантов было два: либо княжеский титул, либо шуба с царского плеча. И тут все зависело от времени года. Мой предок перешел на службу зимой — поэтому предпочел шубу.

Таким образом, российскую аристократию тоже можно считать проводником идеи секонд-хенда. Как и режиссера Якина, который в известном фильме получил от Ивана Васильевича шубу с царского плеча.

Заметим, что до промышленной революции в Англии секонд-хенд был востребован не только среди приближенных короля, но и среди простолюдинов — уж больно дорога была новая одежда. Но с внедрением машин в ткацкое производство одежда стала дешевой.

Секонд-хенд как художественное слово

В XIX веке в США явление second hand получило отражение в художественной литературе. К примеру, писатель и борец за права чернокожего населения Букер Вашингтон в автобиографической повести рассказывал, обращаясь к событиям 1872 года: «Некоторое время я провел в Хэмптоне, где столкнулся с трудностями — недостатком книг и одежды. Генерал Армстронг имел обыкновение проверять, чтобы у молодых людей было все в порядке: ботинки — блестят, одежда — безукоризненно чистая. Носить один и тот же костюм и во время учебы и на работе, при этом сохраняя его в чистоте, было большой проблемой. И преподаватели заметили, что меня спасала одежда second hand, которая поставлялась с Севера целыми бочками. Эти бочки были поистине благословением для бедных, но достойных студентов».

Фрэнсис Уэбб, тоже афроамериканец, в романе «Супруги Гари и их друзья», изданном в 1857 году, подробно описал поход в магазин секонд-хенда: «Торопливо проглотив вторую чашку кофе, мистер Стивенс вышел из дома, добрался до омнибусной станции и быстро оказался на улице в нижней части города, где располагались несколько магазинов одежды second hand. Основными их посетителями были сельские жители, торгующие на местном рынке, — они твердо знали, что second hand значит дешево. Мистер Стивенс остановился у одного из магазинов. Там были вывешены пальто разной степени изношенности, представляющие эволюцию моды за последние двадцать лет. Некоторые выглядели вполне респектабельно — после чистки и глажки, другие представлялись совсем безнадежными. Шляпы, которые, вероятно, носили еще до революции, соседствовали с лакированными туфлями. За стойкой в магазине сидел наш друг Кинч.

— Привет, Снежок, ты держишь этот магазин редкостей?

— Я не Снежок, и это не магазин редкостей. Желаете что-то купить?

— Пальто. Как оно сидит, мне безразлично. Дай самое плохое.

Такая просьба от джентльмена с наружностью мистера Стивенса удивила Кинча, тем не менее он расторопно достал слегка поношенное пальто.

— Не подойдет, дай мне вон то.

Стивенс указал на видавшее виды пальто со странным покроем.

— Оно не годится для джентльмена вроде вас, сэр.

— Это уж мне судить. Сколько стоит?

— Вы можете получить его за доллар.

— Тогда возьму. Покажи какие-нибудь брюки.

Брюки были принесены, и из множества вариантов Стивенс выбрал пару, которая ему понравилась. За брюками последовала старая шляпа, и Стивенс счел свой гардероб завершенным.

Кинч повел его в примерочную и был потрясен тем, как изменился облик покупателя.

— Но вы уже не выглядите тем джентльменом, каким выглядели раньше.

Мистер Стивенс посмотрел в зеркало. Перемена была разительной, он даже сам удивился.

— Я и не знал, как важен набор предметов одежды, чтобы выглядеть джентльменом. Заверните и завтра принесите мне домой по этому адресу.

Сергей Минаев, Коммерсантъ-Online