Профессор Габриэль Цукман рассказывает о резком росте неравенства с 1980-х годов и формировании системы социального воспроизводства, которая перечеркивает идеалы меритократии.

Профессор экономики из Университета Беркли Габриэль Цукман (Gabriel Zucman) известен своим исследованием об офшорах и сокрытых богатствах. Он участвовал в составлении «Доклада о мировом неравенстве» под руководством Тома Пикетти (Thomas Piketty).

— Каковы черты неравенства в США?

— В первую очередь речь идет об активном росте очень высоких доходов и прибыли с финансовых активов, которые увеличиваются на 4-6% в год с 1980-х годов, а также стагнации доходов подавляющего большинства американского населения. Если рассмотреть долю 1% самых богатых американцев в общенациональном доходе, получается, что в 1980 году на них приходилось 10% против 20% в настоящий момент.

— То есть, кусок пирога 1% самых богатых вырос в два раза…

— У 50% американцев с самыми низкими доходами складывается обратная ситуация. На них приходилось 20% национального дохода в начале 1980-х годов против всего 12% сейчас. Для половины американского населения средний доход до выплаты налогов и отчислений составляет всего 16 000 долларов. При этом у 1% самых богатых средний доход до уплаты налогов достигает 1,3 миллиона долларов.

— Этот низкий показатель не меняется?

— Он не менялся с начала 1980-х годов. Можно даже сказать, что за последние 38 лет для половины населения вообще не было никакого экономического роста.

— Как распределяются богатства среди этого 1%?

— 0,1% зарабатывают сейчас 6 миллионов долларов в год, а 0,01% — 29 миллионов. Наконец, 0,001% получают 125 миллионов, что касается зарплаты и дохода с капитала… Как и во Франции, значительная часть приносящего доход имущества представлена недвижимостью, акциями и облигациями… Оно сконцентрировано еще сильнее, чем доходы. Так, верхний 1% американского населения владеет 40% имущества.

— Это неравенство выражено сильнее, чем в других богатых странах?

— Да. Сравнимое по масштабам неравенство существует, например, в России и Индии. 1960-х и 1970-х годах распределение доходов и имущества было относительно равным. Как бы то ни было, триумф рыночной экономики привел к росту неравенства.

— С чем связаны такие перемены по сравнению с 1980-ми годами?

— В 1960-х годах распределение зарплат было более ровным. Это достижение стало результатом «Нового курса» Рузвельта, который был доведен до конца президентом Джонсоном: его социальная политика привела к формированию программы медицинского страхования в 1965 году. Так появилось социальное государство. Тем не менее после избрания Рейгана в 1981 году и спада экономического роста был постепенно начат своеобразный политический эксперимент. Налоговая нагрузка на группы с самым высоким доходом была постепенно ослаблена: в 1960-1970-х годах она могла достигать 90%, однако была доведена до 28% в 1986 году. С этого момента изменение государственной политики стало систематическим. Высокая в 1970-х годах минимальная зарплата застыла на месте. Возможности профсоюзов были существенно ограничены. Доступ к высшему образованию претерпел серьезные изменения: некогда оно было бесплатным, но стало недоступно дорогим. Единственным решением стал опасный уровень долга. Нынешняя ситуация — результат принятых в 1980-х годах решений.

— Какие выводы нужно из этого сделать?

— Все это тесно переплетается с налогообложением. Наблюдается связь между социальным упадком и снижением налоговой нагрузки. Стремление администрации Трампа продолжить курс на снижение налогов для самых богатых может только усилить неравенство.

— Вы говорите об этом с большой долей уверенности…

— Да. Когда в условиях сильнейшего ослабления регуляции происходит снижение налоговых ставок для самых богатых, это ведет в хищническому поведению. Такое снижение налоговой нагрузки создало условия для формирования системы, в которой просматривается активное стремление к денежной выгоде, пусть даже в ущерб остальному обществу. Иначе говоря, если самых богатых облагают 90% налогом, у них нет особого интереса разрабатывать дополнительно сотни тысяч долларов, поскольку при превышении определенного порога налоговая служба заберет 90%. Сегодня максимальная ставка составляет 37%. В этом заключается характерная черта хищнического капитализма.

— К каким проявлениям несправедливости ведет неравенство доходов и имущества, а также снижение налогообложения?

— Это влечет за собой другие формы неравенства. Одним из примеров является сильнейшее неравенство в доступе к высшему образованию. У молодых людей, чьи родители относятся к 1% самых богатых, есть 100% шанс поступить в университет. Между доходами родителей и вероятностью поступления существует прямая связь. А это в свою очередь лишь закрепляет неравенство.

— И противоречит идеалам меритократии?

— Разумеется. США называют себя меритократическим государством. Примером тому служит «американская мечта»: кто угодно может создать стартап и стать миллиардером. Однако практика показывает, что социальная мобильность находится в ступоре уже не один десяток лет, а для поступления в университет нужно родиться в богатой семье. Та же самая несправедливость возникает и в медицине. Обогащение одних в ущерб другим перерисовывает городской пейзаж, формируя финансовую и расовую сегрегацию. Для более половины американцев жизнь трудна, опасна и неустойчива. Другими словами, в США семья, в которой рождается человек, все больше и больше определяет его существование. Теперь в Америке говорят о «лотерее рождения».

Источник — Slate.fr, Франция, перевод ИноСМИ