Вроде бы сухая и официальная новость. «Странам «каспийской пятерки» удалось достичь компромисса по вопросам разграничения акватории Каспийского моря. По его словам, на состоявшемся 4-5 декабря совещании министров была завершена выработка «общеприемлемых формулировок Конвенции о правовом статусе Каспийского моря».

«В частности — согласовать принципы разграничения его акватории на зону под национальным суверенитетом, рыболовную зону и общее водное пространство, а также дна и недр в целях недропользования, режимы судоходства и мореплавания в будущих территориальных и внутренних водах, условия прокладки подводных трубопроводов»,— пояснил господин Братчиков. Он напомнил, что подписание Конвенции состоится на Пятом Каспийском саммите в первой половине 2018 года…»

В случае, если конвенция будет подписана, будет устранено существенное препятствие для Туркмении и Казахстана в их проектах по переброске своего газа на европейское направление. Это препятствие во многом определялось позицией России (а точнее, Газпрома), которая формулируется предельно просто: продавайте газ кому угодно и куда угодно, но Европа для вас закрыта.

Тем удивительнее внезапная покладистость и договороспособность в вопросе, который, скажем так, мало согласуется с интересами Газпрома.

Ответ может быть хотя и неочевидным, но вполне логичным: Россия потерпела поражение в Сирии (я в очередной раз повторяю слово «поражение» как констатацию недостижения основной цели войны: принуждения Турции к изначальным условиям параметров Турецкого потока. ИГИЛ — это для контуженной аудитории, которая верит в сказку о том, что Путин вдруг подорвался и побежал воевать и побеждать мировой терроризм). Положение Газпрома после краха проекта Турецкого потока существенно ухудшилось, теперь единственной надеждой остаются два Северных потока общей мощностью в 110 млрд кубометров, однако СП-1 в любой момент может быть возвращен к параметрам 50% использования, а с СП-2 до сих пор есть серьезные вопросы и проблемы, он строится, получая согласования «на ходу». И гарантий того, что он будет запущен в заявленных параметрах и сроках, тоже нет.

Европа четко выдерживает линию на диверсификацию поставок энергоносителей. Вопрос строительства, наполнения и запуска «Южного газового коридора» для ЕС является стратегическим. Представляется более чем вероятным, что в череде последних встреч Путина он получил если не ультиматум, то жесткое условие допуска среднеазиатского газа к Южному коридору. Возможно, что окончательно ему об этом было объявлено на последней встрече с Эрдоганом и Роухани. От этого условия может зависеть позиция либо Евросоюза, либо отдельных стран ЕС по вопросам эксплуатации и строительства Северных потоков.

Другого объяснения, почему Россия пошла на согласование принципов разграничения акватории Каспия, которые ей (а точнее- Газпрому) совершенно невыгодны, видимо, нет. В случае, если бы Путин сумел победить в Сирии (на самом деле это крайне фантастический сценарий, поэтому изначально война носила предельно авантюристичный характер — а вдруг получится), то он мог диктовать условия Европе на южном направлении, перекрыв его для всех нежелательных конкурентов. Точнее, даже не перекрыв, а монополизировав коридор, самостоятельно определяя условия допуска к нему всех остальных операторов газового рынка. Это было целью войны, и ничто другое.

Поражение России случилось в 15 и 16 годах. Первый звонок прозвучал после того, как турки сбили наш самолет, но Путин так и не рискнул ответить симметрично и адекватно. Окончательно поражение было оформлено ровно год назад — в Алеппо.

Наша зомби-аудитория до сих пор свято верит, что Россия победила в Алеппо и даже умудряется записывать его в актив Путину. Реальность же заключается в том, что Алеппо было сдано турками иранским прокси в ходе договорных отношений в сентябре-ноябре 16 года, и именно Иран теперь контролирует эту важнейшую точку на территории Сирии. Кремль позже взял небольшой реванш, устроив серьезный погром в окружении Асада, зачистив его от проиранской партии, позиции которой в Республиканской гвардии, ВВС и разведке ВВС были доминирующими, но контроль Алеппо Ираном это уже не может отменить. Вообще, Алеппо можно смело записывать в актив Эрдогану потому что после него у Путина просто не осталось возможностей для принуждения Турции к изначальным условиям прокладки Турецкого потока. Эрдоган немудряще обыграл Путина в этом матче, что, в сущности, не должно вызывать ни малейшего удивления: невежество кремлевских в ближневосточной специфике просто фантастическое. Это невежество может соперничать только с их наглостью. Они действуют, исходя из своих собственных сугубо умозрительных построений, которые к реальности не имеют ни малейшего отношения.

Закрепил свою победу Эрдоган операцией «Щит Евфрата», создав буфер даже не от курдов (хотя эта цель тоже преследовалась), а от любых неожиданнстей со стороны «союзников. «Щит» не достиг всех целей, но даже в таком виде он выглядит более чем угрожающе для любых попыток продолжения «Северной стратегии» Путина.

Фактически год назад война была проиграна, и 17 год стал для Путина годом создания повода для выхода из этой теперь уже бесперспективной войны. Он, конечно, будет вынужден держать в Сирии некоторый контингент с локальными целями, но в целом Сирия перестала интересовать Кремль.

Последствиями поражения теперь становится ухудшение условий для Газпрома. 19 год не за горами, и если все проекты обходных маршрутов вокруг Украины провалятся или как минимум не выйдут на минимально приемлемые параметры, то придется договариваться с Киевом, причем на его условиях.

Именно поэтому наблюдается активизация Путина в Северной Африке. Дедлайн — 31 декабря 18 года, срок окнчания действующего транзитного договора с Украиной. До этого срока он должен получить в руки инструмент давления на Европу, с помощью которого ему удастся диктовать условия эксплуатации хотя бы северного маршрута, раз уж южный провалился. Если решение о войне в Ливии будет принято, то воевать Кремль будет в 18 году, не позже. Учитывая, что война при самых благоприятных раскладах тоже займет как минимум несколько месяцев (хотя в реальности это почти невозможно), то времени у Путина вообще нет. Стопроцентной вероятности войны, конечно, нет — уже сейчас видны сценарии противодействия, которые могут обнулить усилия Кремля, но деваться ему тоже некуда.

Автор — Анатолий Несмиян