Оживление кредитного рынка, пусть пока очаговое и неуверенное, дает надежду на ускорение посткризисного роста. Постепенное исчерпание кризисной повестки дает возможность вернуться к обсуждению стратегических проблем развития банковской системы.

Качественное создание сайта для нужд вашего бизнеса или в личных интересах предлагает invision.com.ua. Вы можете заказать сайт-визитку, полноценный интернет-магазин или информационный сайт для поддержки вашего товара на рынке.

Начиная с марта статистика ЦБ фиксирует рост совокупного портфеля рублевых кредитов, выданных банками нефинансовым компаниям и физическим лицам. Остаток корпоративных рублевых ссуд за март−май (июньские данные пока недоступны) вырос на 2,7%, задолженность граждан (подчеркнем, в рублях; валютные кредиты продолжают сжиматься) — на 3%. Темпы невелики, раза в три-четыре скромнее отметок кредитного бума 2006−го — середины 2008 года, но уже вполне достаточны, чтобы однозначно свидетельствовать: «кредитные каникулы» в российской посткризисной экономике закончились.

Какие же факторы привели к долгожданной разморозке кредитования? На первый взгляд лавры реаниматора вполне может примерять ЦБ, с апреля 2009−го по июнь нынешнего года упорно снижавший базовые ставки по рефинансовым операциям, что вкупе с регулярными вербальными интервенциями денежных властей толкало вниз и конечные кредитные ставки. Более того, номинальные ставки по кредитам конечным заемщикам, если верить средним показателям, рассчитываемым ЦБ РФ, снизились даже чуть больше, чем ставка рефинансирования.

И это было бы прекрасно, если бы параллельно не наблюдался процесс резкого торможения инфляции (уже завершившийся, правда, поздней осенью прошлого года), в результате чего реальная стоимость кредитных ресурсов для заемщиков с момента окончания острой фазы кризиса по сегодняшний день не только не уменьшилась, но даже возросла. По состоянию на февраль 2009 года средняя реальная рублевая кредитная ставка составляла менее 2% годовых, сейчас (данные на май 2010−го) она «весит» почти 5% годовых.

Казалось бы, налицо явное ухудшение ценовой доступности кредитов. Однако, как это ни странно, опросы промышленных предприятий, проводимые ИЭПП, на протяжении всех посткризисных 13 месяцев фиксируют стабильно растущий тренд доли компаний, удовлетворенных доступностью банковских кредитов и своей способностью эти кредиты обслуживать. Первый показатель вырос с 30% весной 2009 года до 67% в июне года нынешнего, второй — с 50 до 81%. Что характерно, никаких особенных скачков в последние три-четыре месяца, когда пошел рост кредитов, субъективные оценки доступности последних не демонстрируют. Это явный признак того, что причины разморозки кредитования следует искать все же не на стороне спроса на кредит, а на стороне расширения его предложения банками. Опрошенные нами банкиры подтвердили эту гипотезу: масштабного приращения спроса на корпоративные кредиты пока не чувствуется.

Зашевелились

А вот зарабатывать банкам, обремененным явно избыточной ликвидностью (по данным на 1 июня, на депозитах в ЦБ банки, за вычетом встречных обязательств, держали сумму, эквивалентную 57,1 млрд долларов — это почти четверть чистого кредита банков реальному сектору экономики), надо. Тем более что интенсивный рост рублевых депозитов россиян не снижает обороты. К концу мая 2010 года они выросли до 6,4 трлн рублей, что на четверть превышает предкризисный максимум августа 2008−го. А вот валютные депозиты плавно снижаются. С четвертого квартала прошлого года они «похудели» на 11%, до 58,3 млрд долларов.

Еще одним фактором, подтолкнувшим расширение предложения кредитов, стала наблюдающаяся все первое полугодие нынешнего года стабилизация, если судить по официальным балансовым данным, доли просроченных корпоративных ссуд на уровне около 7% совокупного портфеля (оценки ЦМАКП по данным ЦБ РФ). Еще порядка 30—35% портфеля составляют реструктурированные ссуды, сколько-либо массового ухудшения обслуживания которых, чего опасались многие банкиры еще три-четыре месяца назад, не происходит. Тот факт, что проблема плохих долгов не усугубилась, придает банкирам уверенности и высвобождает для кредитования часть ресурсов, которые в противном случае оказались бы связанными в резервах на возможные потери по ссудам.

Правда, чтобы кредитная машинка как следует закрутилась, необходима достаточная инвестиционная активность предприятий, потребность в финансировании которой и составляет существенную часть спроса на кредит. А динамика инвестиций пока еще существенно отстает от интенсивности промышленного роста.

«Пока не восстановился сектор инвестиционных проектов, девелопмент, — говорит зампред правления банка «Возрождение» Людмила Гончарова. — Наиболее острая ситуация в секторе коммерческой недвижимости, в особенности у бизнес-центров. Офисные площади занимают финансовые компании, посредники, девелоперы, которые сильно пострадали в результате кризиса. Поэтому значительно снизились объемы сделок по продаже и аренде коммерческих площадей. С точки зрения кредитования банкам сейчас более интересно реальное производство».

В каких именно группах банков локализовано оживающее кредитование? «Застрельщиками выступают прежде всего госбанки, — говорит член правления банка «Интеза» Иван Розинский. — Среди частных и иностранных банков идет процесс дифференциации, переосмысления стратегий. Так что здесь кредитная активность, как правило, пока существенно меньше». Несколько иные оценки у ведущего эксперта ЦМАКП Олега Солнцева: «Наиболее быстро наращивают портфель частные московские банки, затем следуют госбанки (кроме Сбербанка), далее — частные региональные, а затем — иностранные банки».

В региональном разрезе в сегменте корпоративного кредитования лидируют, как и следовало ожидать, передовики посткризисного роста — Юг и Урал, а машиностроительное Поволжье существенно отстает. Но точки роста, отмечают банкиры, есть везде. По динамике потребительского кредитования лидируют обе столицы с их областями.

Ряд экспертов разделил нашу гипотезу о возможном развороте тренда рыночных процентных ставок к росту в связи с разморозкой кредитования. «Да, прекращение снижения ставок очень вероятно, — рассуждает Олег Солнцев. — Это связано с активизацией спроса на кредит и с тем, что в перспективе должно начаться рассасывание избыточной ликвидности у банков. Ранее избыток свободных средств вынуждал банки снижать ставки по кредитам (чтобы нарастить размещение ресурсов) и по депозитам (чтобы ограничить привлечение ресурсов), однако теперь ситуация должна измениться. Первый сигнал о начале изменений — переход от понижения к повышению средней максимальной ставки по депозитам в крупнейших банках, зафиксированный Банком России во второй половине июля».

Штрихи к портрету макропосредника

Проанализируем, насколько эффективно она справляется с функцией перераспределения сбережений в инвестиции. Мы намеренно рассчитали баланс использования ресурсов банковской системы накануне (на 1 августа 2008 года) и после кризиса (на последнюю дату с доступными данными — 1 июня 2010−го), чтобы посмотреть, как изменилось поведение наших финансовых посредников.

Первое, что бросается в глаза, — кардинальное изменение взаимоотношений российских банков с нерезидентами. Наши банки из крупных нетто-дебиторов (их совокупные чистые иностранные активы насчитывали перед кризисом минус 101,6 млрд долларов) превратились в нетто-кредиторов заграницы. Выпавшие нерезидентские ресурсы оказались замещены как приростом средств населения (включая снижение задолженности физлиц), так и увеличенной (в значительной степени за счет адресных вливаний ЦБ и ВЭБа) капитальной базы. Принципиально важно отметить, что доля депозитов населения в привлеченных средствах банковской системы подскочила за 2009 год на шесть процентных пунктов, до 30,2%, переломив нисходящий с 2006 года тренд. А вот доля ресурсов других финансовых институтов в пассивах банковской системы по-прежнему несущественна.

Главный же негативный итог кризиса — сокращение чистого кредита банков сектору нефинансовых предприятий. В долларовом выражении этот показатель сократился на 12% (с 269,4 до 236,6 млрд долларов). В рублях имеем 14−процентный номинальный прирост и трехпроцентное реальное снижение за рассматриваемый 22−месячный период. Сократился и масштаб перераспределения банками ресурсов в пользу реального сектора. Если накануне кризиса в сектор нефинансовых компаний банки направляли 81% всех перераспределяемых ресурсов, то сейчас — только 72%. Кроме того, как мы уже отмечали выше, по-прежнему значительны избыточные резервы, размещенные в Банке России.

В целом за межкризисное десятилетие (1999—2009) российская банковская система совершила колоссальный рывок вперед. Отношение активов к ВВП выросло с 33 до 75%, кредиты экономике — с 11 до 41% ВВП, депозиты физлиц — с 6 до 19% ВВП, доля кредитов населению в совокупном кредитном портфеле — с 5 до 22%. И очевидно, что кризис даст новый толчок к ее развитию с учетом недооценивавшихся рисков.

Пусть цветут сто цветов

Есть еще один стратегический пункт, требующий специального рассмотрения, — оптимальное количество банков и степень консолидации сектора.

Начнем, что называется, от печки, задавшись вопросом: а много ли в России банков? Сначала просто выясним, сколько их, а также их подразделений и как меняется это число. Как видно из графика, динамика числа российских банков четко распадается на три периода: этап быстрого роста в 1988—1994 годах (особенно быстрый рост пошел с 1990 года), когда число банков выросло с четырех почти до 2500 на пике в 1994 году. Затем эйфория закончилась, и начался период консолидации банковского сектора, который можно датировать 1995—2000 годами. В этот период банков стало почти вдвое меньше — чуть более 1,3 тысячи. Далее, в 2001—2003 годах сокращение числа банков прекратилось и сменилось едва заметным ростом. После кризиса банковской системы летом 2004 года наблюдается устойчивое медленное сокращение (примерно на полсотни единиц в год), никак, кстати, не ускоренное кризисом 2008—2009 годов. Похожей была и динамика филиалов, с той лишь разницей, что в период кредитного бума 2006—2008 годов их число заметно росло, а в кризисный 2009 год баланс открытий-закрытий филиалов стал сильно отрицательным. И наконец, мы видим колоссальный взлет числа банковских офисов в 2006—2008 годах (за два года оно выросло на 6,3 тыс. единиц, или на 20%), сменившийся чувствительным провалом в прошлом году (на 600 единиц). Картина в принципе весьма объяснима. В последние годы ключевым мотивом сетевой экспансии были продажи розничных продуктов в регионах посредством открытия недорогих (сравнительно с филиалами), мобильных, гибко настраиваемых офисов разных типов.

Любопытно, что аналогичная картина наблюдается в США. За последние 25 лет число банков там сократилось вдвое (банков — членов Федеральной корпорации страхования депозитов в 1985 году насчитывалось 14,5 тыс., а в прошлом году — всего 6,8 тыс.). Тогда как число филиалов и офисов в стране продолжало быстро расти (до 83,2 и 90,2 тыс. по итогам прошлого года соответственно). Значительную роль в увеличении числа филиалов в США сыграл принятый в 1994 году Закон Ригля-Нила (Riegle-Neal Act), который отменил ограничение на открытие филиалов банков за пределами штатов их «прописки» (ранее только банковским холдинговым компаниям разрешалось иметь филиалы в разных штатах, причем отдельные в каждом штате; долгое время в ряде штатов, например в Техасе, банкам запрещалось открывать отделения даже в пределах своего штата).

А теперь можно попытаться сравнить количество банков в России и в США. При международных сопоставлениях плотности банковских сетей традиционно пользуются показателем количества банковских офисов (конечных точек продаж) на 100 тыс. жителей. По итогам прошлого года в России этот показатель составил 26,5. Совсем не многим меньше, чем в США (29,27). Плотность банковской сети в нашей стране существенно больше, чем в таких «больших» (территориально распределенных) развивающихся странах, как Аргентина, Бразилия, Казахстан, Турция, примерно соответствует уровню Австралии и Венгрии, но существенно отстает от уровня насыщенности населения банковскими институтами в таких старых «банковских» странах, как Италия, Германия, Австрия, Швейцария, Франция, не говоря уже о европейском лидере — Испании (в 2004 году здесь насчитывалось 95,87 банковского офиса на 100 тыс. человек). Существенно выше российской (45,6 точки на 100 тыс. граждан) плотность сети и в такой весьма примечательной (в том числе в других вопросах банковского регулирования) для нас стране, как Канада.

Понятно, что среднероссийский показатель — не более чем общий ориентир. Внутристрановая разбежка плотности банковской сети очень велика. Так, если в Северо-Кавказском федеральном округе этот показатель в середине нынешнего года недотягивал и до 11 единиц на 100 тыс. населения, то в столичном регионе (Москва и область) он составлял почти 35.

Институционализация «малышей»

Российские денежные власти проводят политику консолидации банковского сектора, не оставляя «малышам» места на рынке за счет последовательного повышения требований к минимальному капиталу новых и действующих банков. Последнее такое решение вступило в силу 1 января нынешнего года, когда нормативный размер минимального капитала был поднят до 90 млн рублей. На момент принятия решения о новых требованиях (апрель 2009 года) до планки недотягивало 145 банков. Однако только семь из них лишились лицензии из-за невозможности привлечь капитал, некоторые были либо преобразованы в небанковские кредитные организации с пониженными требованиями к капиталу, либо присоединены к более крупным банкам, но большинство (122) сумело капитализироваться на общую сумму 7,8 млрд рублей. В настоящий момент около 200 банков имеют капитал ниже 180 млн рублей — новой планки минимальных требований к капиталу, вступающих в силу 1 января 2012 года. Однако в ЦБ уверены, что ни к каким иным последствиям, кроме принудительной капитализации большинства «недоростков», эта ситуация не приведет.

Глава Минфина Алексей Кудрин в конце прошлого года публично высказывался в пользу более радикальных темпов консолидации банковского сектора. Он считает необходимым установить минимальный размер собственного капитала банка на уровне 1 млрд рублей и дать банкам пять лет на достижение этой планки. По оценкам министра, подобная операция оставит на рынке около 500 жизнеспособных банков, то есть меньше половины от сегодняшнего числа. Председатель Банка России Сергей Игнатьев в дальнейшем с предложением Кудрина не согласился, заявив, что не видит необходимости в дальнейшем повышении требований к капиталу.

И все же понятно, что курс на дальнейшую консолидацию сектора властями будет продолжен. Вопрос лишь в темпах и агрессивности такой политики.

Тем временем малые и средние банки ведут свою контригру. Их идея, поддержанная Ассоциацией российских банков (АРБ) и вошедшая в стратегические документы АРБ, сводится к тому, чтобы на законодательном уровне ввести специальный защищенный статус регионального (локального) банка с щадящими требованиями, с одной стороны, и ограниченными правами — с другой. В качестве послаблений предлагается пониженный размер минимального капитала банка (15 млн рублей вместо 90 млн для банка с обычной, федеральной лицензией), а также льготные значения некоторых обязательных нормативов, а именно норматива достаточности капитала H1 (для локальных банков его предлагается установить в размере 6% вместо 10—11% для банков с обычной лицензией) и норматива максимального размера риска на одного заемщика H6 (20% вместо 25%). Ценой этих поблажек будет запрет на открытие функциональных подразделений банка за пределами региона регистрации. Банкиры также готовы рассмотреть ограничения на совершение ряда валютных операций для региональных банков и ограничения на суммы привлекаемых вкладов населения (только в рамках предельного размера страхового возмещения по вкладам).

В принципе идея красивая, хотя и совсем не новая. Именно такой путь консолидации банковского сектора через поражение в правах в обмен на жизнь предлагала в 2001 году Комиссия по банковской реформе РСПП во главе с Александром Мамутом. Тогда эта идея встретила бурю негодования у малых и средних банков и была быстро спущена на тормозах. Прошедшие восемь лет и два кризиса, похоже, заметно причесали амбиции региональных банкиров, и они (за всех не скажем, но большинство) уже готовы к жизни в теплом загончике.

Руководство ЦБ относится к идее законодательной локализации местных банков отрицательно. «Я не знаю, что такое региональные банки, — жестко заявил журналистам некоторое время назад первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев. — Правовое регулирование у нас не избирательное, а достаточно общее. Это не недостаток, а достоинство банковского регулирования, обеспечивающее равные условия для конкуренции».

Конечно, трудно считать равной конкуренцию столь разновеликих игроков, как крупнейшие московские банки и местные банки в регионах, пусть даже занимающие лидирующие позиции. Как пел В. С. Высоцкий, «как школьнику драться с отборной шпаной?». Но была ведь и есть сейчас отчаянная провинциальная банковская «шпана», выбивавшаяся в лидеры федерального уровня. Если бы спецрегулирование региональных банков существовало, мы бы никогда не увидели рождения таких звезд, как Башкредитбанк Азата Курманаева (владели банком республиканские власти, но именно его управляющий успешно выводил банк на федеральный уровень, пока «выскочку» из Уфы жестко не прессанул московский «НИКойл», Азат Толгатович лишился поста и вынужден был с семьей уехать в Лондон), Сибакадембанк-УРСА-МДМ Игоря Кима или нынешняя сверхновая региональная звезда — хабаровский «Восточный экспресс» Сергея Власова.

Так что для стратегической поддержки региональных банков нужны другие, более тонкие ходы. Какие? Будем думать вместе.

Александр ИВАНТЕР, Эксперт