Короткие новости, мониторинг санкций, анонсы материалов сайта и канала "Кризистан" – в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь!

Андрей Мовчан поддерживает политику ЦБ и советует хранить деньги в долларах

Андрей Мовчан— Андрей Андреевич, вице-премьер Дворкович пообещал рост экономики. Прозвучало, что несырьевой экспорт набирает обороты. Поможет это спасти нашу экономику?

— У Дворковича нет никаких обещаний. Это некий его прогноз, который, на мой взгляд, не основан ни на чем и уж точно не основан на росте несырьевого экспорта. Потому что несырьевой экспорт падает. У нас есть статистика, доказывающая, что в последние три года объемы несырьевого экспорта упали. Я бы не говорил, что у нас есть серьезные основания верить такому прогнозу вице-премьера. Это можно считать не то чтобы заблуждением, а, скорее, благим пожеланием.

— Какой должна быть денежная политика, которая позволила бы обеспечить быстрый рост экономики?

— За последние 20 лет во всем мире на разных примерах мы убедились, что денежная политика никак не влияет на рост экономики. Конечно, если она плохая, она может ее разрушить, но вот если она хорошая, то она может помогать другим мерам. Но ни в коем случае не может работать одна.

Повторю еще раз: никакая денежная политика не может сама по себе создать рост экономики. Но для того чтобы рост был возможен в силу других мер, политика должна быть примерно такой, какую проводит сейчас ЦБ России.

— Нужно ли искать внебюджетные источники? Ведь только бюджет экономического роста не обеспечит…

— Бюджеты стран никогда не обеспечивают экономический рост. Рост обеспечивает активность граждан на предприятиях. Бюджет нужен для того, чтобы решать задачи государства: обеспечивать бедных, формировать базу для международных отношений, для того, чтобы содержать армию, полицию, бесплатную медицину — все то, что люди сами не готовы содержать. У бюджета своя функция. Государство должно создавать условия для того, чтобы граждане и предприятия создали экономическое процветание. Какие условия? Правильное законодательство, правильное отношение к инвесторам и предпринимателям, некоторая политическая стабильность и прочее. Тогда инвесторы и предприниматели захотят работать.

— Какие сегменты и отрасли экономики могут отличиться и запустить технологичный рост экономики?

— Этот рост нельзя запустить приказом. Про Россию можно пофантазировать, что у нас есть свой хороший задел в области информационных технологий (IT). Мы создали огромную школу IT. У нас, несмотря ни на что, есть свои прекрасные компании. Сотни тысяч российских программистов работают за рубежом и на зарубежные компании в области программирования, в области создания программных продуктов, в области обеспечения инфраструктуры IT.

Второй огромный блок по перспективам — транспортный. Мы находимся между Востоком и Западом. Только Америка находится между Востоком и Западом с одной стороны, а мы — с другой. Мы можем пускать мощные транспортные потоки. Только нужны инвесторы, готовые в это вкладывать.

Третий блок — это высокая переработка минеральных ресурсов. У нас сейчас минеральные ресурсы без переработки. Остальная часть — малой переработки. Мы могли бы довести дело до конечной стадии переработки. Мы могли бы быть хабом для переработки природных ресурсов. У нас огромные территории, мы могли бы приглашать компании. У нас нет проблем с захоронением отходов. У нас нет проблем с гидроресурсами, с транспортом. Проблема в том, чтобы были те, кто хочет инвестировать.

— Андрей Андреевич, у большинства наших людей всегда была вера в особую российскую, противоположную Западу, цивилизацию. В чем мы другие? Чувство «особости, самостийности» еще не ушло, но на деле растет количество безработных в стране, утрачиваются базовые ценности, открывается правда о ложных идеалах.

— Мы, конечно, другие. Все крупные мыслители отмечали, что культура населения России, российской цивилизации отличается от культуры западноевропейской. Но она отличается не в пространстве, а во времени.

Мы коллективно отстаем в своем социально-политическом развитии от Западной Европы на 80-100 лет. Сейчас мы проходим абсолютно тот же социально-психологический этап, который Европа проходила в 10-20-30-е годы прошлого века. Абсолютно все те же процессы: возврат к религиозности, быстрое обострение национального вопроса и ставка на патриотизм как двигатель развития, жесткие интерпретации понятия «мораль» (80-90 лет назад в Европе арестовывали женщину, если она вышла в брюках на улицу), расовые проблемы. Это все Европа XX века. И она этот этап прошла, прожила: гиперлиберализм, революции изнутри, студенческие волнения, потом толерантность.

— И у них тоже была неразбериха в моральных оценках своей же истории?

— Это тоже у них было 90 лет назад. Попытка все переписать так, как приятно нации. В Италии, в Германии, во Франции. То есть шла борьба за историю, как будто шла борьба за будущее. Конечно, они это пережили. Но и мы находились в революционной ситуации после 1848 года. Просто Россия, находящаяся на периферии, на грани европейского, позже приходит к европейским ценностям, она позже абсорбирует все, что происходит в европейском мире. Кстати, и на Украине происходит примерно то же самое. Вся периферия европейской ойкумены запаздывает примерно на одно и то же время.

— А вот эта оглядка на нефтяные цены: подросла цена — хорошо, падает — крах. Она нас погубит или выручит?

— Есть такой термин в экономике «синдром ренты». Когда человек (семья, цивилизация, популяция) получает большой источник дохода, то прилипает к этому источнику. И когда он иссякает, все инстинктивно продолжают использовать только его, потому что формируется уже экономическая привычка.

Россия, пользуясь нефтью начиная с 60-х годов прошлого века, прикипела к ней. В этом смысле оторваться крайне сложно. Потому что, когда всем специалистам говорят: сделайте что-нибудь другое, они все равно делают круг и возвращаются обратно — к продаже нефти. Даже сейчас это достаточно выгодно. И это печально. Потому что цена на нефть упала и вряд ли надо ждать, что она быстро вырастет. Если вообще вырастет. Она может быть и ноль через некоторое время, потому что новые источники энергии развиваются.

Как в любой другой подобной стране диверсифицировать экономику очень тяжело и не потому что «Путин — не Путин», а просто это свойственно общественному сознанию. Есть рента, есть источник дохода. И когда он скудеет, люди почему-то не диверсифицируются, а продолжают беднее жить на нем.

— В какой валюте порекомендуете сейчас населению хранить сбережения?

— Я бы, честно говоря, хранил в валюте самой успешной экономики. Сейчас самая успешная экономика на рынке — экономика США. Соответственно в долларах. Если Европа сможет вырваться и обогнать, тогда будем говорить о евро. Если Китай сможет, можно будет говорить и про юань.

Читайте также:

1 комментарий

  1. Сердитый:

    Это не то ли это Мовчан, что перед обвалом советовал всем акции покупать, а?

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *