Сразу пять европейских импортеров российского газа инициировали с мая прошлого года арбитражные разбирательства против «Газпрома». Пересмотра цен на газ требуют датская компания DONG Naturgas A/S, польская PGNiG, турецкая BOTAŞ Petroleum Pipeline Corporation, голландская Gas Terra B.V. и базирующаяся в Лондоне Shell Energy Europe. Это следует из опубликованного 16 мая отчета компании за 1-й квартал 2016 года.

Арбитражных разбирательств могло быть не пять, а семь

Впрочем, арбитражных разбирательств из-за формулы цены могло бы быть не пять, а даже семь. Просто с двумя партнерами «Газпром» не стал доводить дело до суда и в марте-апреле этого года урегулировал споры. Это французская компания Engie S.A., а также давний и крупнейший немецкий покупатель российского газа концерн E.on. Точнее говоря, образованная в ходе его разукрупнения самостоятельная компания Uniper, которой E.on, среди прочего, передал весь свой бизнес с Россией.

Возникает по меньшей мере два вопроса: почему, во-первых, «Газпром» спорит сейчас о ценах чуть ли не со всеми своими западноевропейскими партнерам и почему, во-вторых, в одних случаях он находит возможность договориться, а в других готов несколько лет ждать решения арбитража.

Начнем с того, что в арбитражах нет ничего необычного или предосудительного: это цивилизованный способ разрешения разногласий, а они в бизнесе неизбежны. Специфика данной ситуации состоит в том, что все споры связаны с одной темой: с формулой цены на газ.

За десять лет газовый рынок Европы кардинально изменился

«Газпром» в своих долгосрочных контрактах по традиции придерживается формулы, сформировавшейся в Западной Европе в 60-е годы прошлого века в обстановке, когда газовый бизнес был слабо развит, а потому ни о каком ликвидном рынке с нормальным рыночным ценообразованием не могло быть и речи. Поэтому цены на газ привязали тогда к другому энергоносителю — нефти.

Однако за прошедшие с тех пор полвека отрасль кардинально изменилась. В Европе сформировался рынок газа, на котором конкурируют между собой компании из довольно большого числа стран, поставляющие голубое топливо уже не только по трубопроводам, как раньше, но и по морю в сжиженном виде. В таких условиях нефтяная привязка утратила свое былое значение, а на первый план вышли так называемые спотовые цены, формирующиеся в центрах торговли газа (хабах) на основе спроса и предложения.

В опубликованном в начале мая докладе Международного газового союза (IGU) подчеркивается, что Европа является одним из тех регионов, где в последнее время произошли наиболее существенные изменения в механизмах ценообразования. Если в 2005 году 78 процентов газа продавалось на европейском рынке с нефтяной привязкой, то в 2015 году — лишь 30 процентов. Доля спотовых цен за те же десять лет выросла с 15 до 64 процентов.

«Меняются технологии, меняются структуры, поэтому совершенно логически встает вопрос о пересмотре устаревших элементов давних долгосрочных контрактов», — отметил эксперт по энергетике Аналитического центра Deutsche Bank (DB Research) во Франкфурте-на-Майне Йозеф Ауэр, объясняя в беседе с DW причины участившихся арбитражных споров между «Газпромом» и его партнерами в Европе.

Какие факторы влияют на уступчивость «Газпрома»?

Но ведь цены на нефть обвально снизились. Разве европейские импортеры в такой ситуации от нефтяной привязки не выигрывают? Нет, подчеркнул аналитик DB Research, поскольку газ подешевел еще больше. В результате партнерам «Газпрома» зачастую приходится вести бизнес себе в убыток, приобретая российский газ дороже, чем затем удается продать его конечным потребителям, ориентирующимся на уровень спотовых цен.

И это — вовсе не временное явление, убежден Йозеф Ауэр: «Газа на рынке уже сейчас очень много, а в перспективе будет еще больше, поэтому низкие цены на него куда более вероятны, чем низкие цены на нефть». В такой ситуации «Газпрому» «нет никакого смысла настаивать на условиях долгосрочного контракта, что может в конечном счете разорить партнера», указывает эксперт.

По его мнению, в Москве это понимают: «У меня такое впечатление, что „Газпром“ стал в отношениях со своими основными покупателями в Европе намного более гибким». Иными словами, он в большей мере учитывает спотовые цены. Исследования российских экспертов такой вывод подтверждают. По подсчетам Института энергетики Высшей школы экономики и Института энергетических исследований РАН, «Газпром» с начала 2009 до середины 2015 года 65 раз пересматривал контракты с 30 европейскими компаниями. В том числе с тем же концерном E. on, которому в 2012 году из Москвы вернули порядка 1 миллиарда евро.

И вот теперь — договоренность с Uniper. Но почему именно с этой компанией удалось выработать «новую систему расчета цены», как обтекаемо выразился в беседе с DW ее пресс-секретарь Георг Опперман? Думается, сказались как размеры этого партнера на важнейшем для «Газпрома» немецком рынке, так и участие Uniper, равно как и французской Engie S.A., в приоритетном для Москвы газопроводном проекте «Северный поток-2».

Правда, заместитель председателя правления «Газпрома» Александр Медведев в беседе с российским агентством РИА «Новости» в середине апреля отрицал подобную взаимосвязь: «Это совпадение. С кем-то переговоры шли дольше, с кем-то быстрее». Однако трудно поверить в то, что российский концерн, ведя арьергардные бои за нефтяную привязку, не руководствуется соображениями корпоративной стратегии и большой политики. Следуя этой логике, можно предположить, что договоренность с компанией Shell, тоже участвующей в «Северном потоке-2», будет достигнута раньше, чем с польской PGNiG и уж тем более с турецкой BOTAŞ.

Источник — Deutsche Welle