Большая приватизация сегодня явно недостаточна для спасения бюджета. А в то, что за счет разгосударствления можно повысить экономическую эффективность, во власти никто не верит. То, что на поверхности выглядит как обмен собственности на деньги, скрывает сложную систему понятийных договоренностей о примате лояльности и границах дозволенного…

На первый, непросвещенный взгляд приватизация – это главным образом про собственность и деньги. Что может быть приземленнее распродажи госимущества с молотка для латания дыр в бюджете?

Но по более внимательному рассмотрению выходит, что и по-крупному, и даже в мелочах дело обстоит совсем не так. Что продается, зачем, кому и почем – определяется в конечном итоге не содержанием нормативных актов и не весом презренного металла, а весьма тонкими материями. Ведь даже Джордж Сорос, прожженный рыночный делец и сокрушитель Банка Англии, купился в 1997 году на «Связьинвест», но спустя семь лет подобру-поздорову предпочел зафиксировать убыток в несколько сотен миллионов долларов.

Или взять историю нынешнего года, возникшую в связи с уже не первой попыткой продажи Росимуществом рядового, по всем меркам, предприятия, Учебно-опытного молочного завода Вологодской государственной молочно-хозяйственной академии им. Н.В. Верещагина. Итог впечатляет: в грандиозный скандал оказались втянуты не только профильные чиновники, но и высшие должностные лица исполнительной власти на федеральном и региональном уровнях, депутаты Госдумы и их альтер-эго из Общероссийского народного фронта. К устранению приватизационной угрозы взывали десятки тысяч подписей под письмом президенту Путину в защиту этого без преувеличения «не имеющего аналогов завода», «флагмана молочной индустрии», системообразующего «для социально-экономической политики села Молочное предприятия, на котором трудится более 450 человек», «уникальной учебно-производственной базы для подготовки специалистов молочной отрасли», а к тому же еще владельца знакомого всем людям доброй воли бренда «Вологодское масло».

Реальный источник и размах угрозы были вскрыты в пронзительном интервью члена комитета Госдумы по культуре Кожевниковой: завод и бренд стремится за бесценок захватить и уничтожить неназванный заграничный супостат, чтобы наладить на нем производство «запрещенного в большинстве стран Европы и в США МАРГАРИНА» (заглавные буквы оригинального текста сохранены), в результате чего вкус настоящего масла всерьез рисковали забыть наши дети. Разумеется, осознав эти ужасы, защитить от которых и страну в целом, и убыточный ныне, но невероятно важный для страны молокозавод способно только его сохранение в государственной собственности; любой нормальный человек, несомненно, захочет плюнуть на мизерную ожидаемую выручку от приватизации (чуть более миллиарда рублей). Именно так в конце концов и поступил вице-премьер Дворкович, отменив распродажу, что лишний раз доказывает: сердце у него есть.

Да что уж говорить про вологодский учебно-опытный миллиард с маслом, если двенадцать навеки покрытых славой «залоговых аукционов» принесли российской казне менее $900 млн. Другими словами, это каждый двадцатый рубль финансирования бюджетного дефицита, 1,6% федеральных расходов и целых 0,2% ВВП 1995 года.

Конечно же, приватизация в России – это совсем не про деньги, а о судьбах отечества. И действительно, по авторитетному свидетельству Чубайса, «если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году, и это были бы последние свободные выборы в России, потому что эти ребята так просто власть не отдают». Судя по тому, каким пышным цветом расцвели свободные выборы в современной России, стоит признать: игра стоила и свеч, и свечных заводиков, проданных обладателями отважных сердец с молотка за бесценок двадцать лет назад.

Вооружившись этим знанием, хотелось бы понять, какую благую роль призвана сыграть новая большая приватизация-2016, о важности которой слаженно заговорили обитатели всех кремлевских башен. Напомним, что реализация предыдущей «амбициозной программы приватизации» четыре года назад была тихо свернута: выяснилось, что в заявленной тотальной распродаже корпоративной сокровищницы государства никто из серьезных мужей не заинтересован. В итоге план привлечь в 2012 году в бюджет 450 млрд рублей был выполнен менее чем наполовину, но поставленный тогда абсолютный рекорд выручки до сих пор остается непревзойденным. Всего за пятилетку (2010–2014), по данным Счетной палаты, государство недополучило почти 80% заложенных в программу приватизации средств. А в прошлом году показатель выполнения плана по выручке оказался еще скромнее – менее 5%.

Что изменилось сегодня?

Разумеется, в отличие от погрязшей в вялотекущем дефолте Эллады никакие темные и внешние силы злобно не гнетут суверенную Россию, принуждая к распродаже активов в пользу чужеземцев. Более того, хотя политика по отношению к допуску к торгам заграничных супостатов до сих пор провозглашалась весьма двусмысленно, очевидно, что они вряд ли являются желанными гостями на приватизационном пиршестве. Да и не сказать, что иностранцы сильно стремятся откушать традиционных яств из нашего нового меню, ибо многие из них, подобно Соросу, вполне уже сыты. В последнее время вместо наращивания своего российского бизнеса зарубежные инвесторы, напротив, потихоньку его сворачивают, распродавая активы по дешевке оптом и в розницу.

К большой приватизации толкает нужда в деньгах? Разумеется, состояние бюджетной системы в 2016 году не только далеко от горячечного комсомольского румянца незабвенного периода нацпроектов, но и заставляет резать расходы по живому. В резервных кубышках отчетливо видно дно. Однако со времен повторного покорения Крыма кардинально испорчена и рыночная конъюнктура: непросто продавать госсобственность, когда нефть то и дело принимается тестировать ценовые минимумы десятилетия, а санкционный режим, ограничивая входящие в страну финансовые потоки, эффективно выполняет функцию дискаунтера для всех российских активов.

Да и, как мы уже выяснили, дело вовсе не в деньгах – 893 млрд рублей планируемой приватизационной выручки. Она и теперь, даже после увеличения в 27 раз по сравнению с первоначальными намерениями, зафиксированными в бюджетном законе, составляет чуть больше 1% прогнозного ВВП текущего года. А с учетом сложившейся традиции выполнения планов приватизации примерно на одну пятую мы имеем все шансы опять выйти на уровень «залоговых аукционов» – 0,2% ВВП.

Таким образом, большая приватизация сегодня явно недостаточна для спасения бюджета. А в то, что за счет разгосударствления можно повысить экономическую эффективность, во власти вопреки периодическим начальственным акафистам о частной собственности давно никто не верит: вся политика последних лет исходит из противоположной убежденности.

На самом деле приватизационная загадка отгадывается просто: в 2016 году (так же, как и в 1995-м) пришло время перезаключать Великую хартию, на которой зиждется современная российская государственность. То, что на поверхности выглядит как обмен собственности на деньги, скрывает сложную систему понятийных договоренностей о примате лояльности, опричных вольностях и границах дозволенного.

Правда, в отличие от ее английской предшественницы восьмисотлетней давности с нашей Magna Carta ни в подлиннике, ни в копиях нигде ознакомиться нельзя, и даже пересказы заведомо недостоверны, ибо ее нормы не только не писаны, но и изменчивы. Хотя большинство представителей деловой элиты неизменно проявляют сознательность, соблюдая канон с дополнительным прогибом, наверху, по-видимому, сочли, что в преддверии очевидных экономических турбулентностей неплохо бы освежить Хартию в памяти на всех уровнях пирамиды общественных отношений.

Имущественная оболочка Хартии – не в пример незадачливому Соросу – теперь почти никого уже не вводит в заблуждение. Весь смысл российской приватизации был и остается в том, что условные (смешные) деньги уплачиваются за не менее условную собственность. Конкретные физлица временно распоряжаются делегированными им активами только при соблюдении конвенции, и ее вольные и невольные нарушители, не желающие по первому требованию расстаться, испытывая при этом лишь трепетное чувство благодарности, с приватизированной некогда шубой с чужого плеча в пользу более достойных правопреемников, запросто могут лишиться не только шубы, но и свободы. А если еще будут упрямиться, то надолго и уже вне дома.

Знают ли об этом будущие покупатели «Башнефти», повторно предлагаемой к приватизации? Помнят ли об этом нынешние бенефициары бывших активов ЮКОСа? Понимают ли это владельцы аэропорта Домодедово и претенденты на их место? В курсе ли прочие фигуранты списка «Форбс»? Конечно, знают, помнят, понимают, в курсе. Но напомнить все равно нелишне.

Олег Буклемишев, carnegie.ru