О том, насколько глубоко затронула рецессия розничный бизнес и каких стратегий следует придерживаться компаниям, чтобы остаться в строю, журнал Retail & Loyalty побеседовал с известным российским экономистом Михаилом Делягиным на IBM Cognos Live Forum.

Как бы вы охарактеризовали сложившуюся ситуацию в российской и мировой экономике? Наиболее вероятный, на ваш взгляд, сценарий дальнейшего ее развития?

В мире сейчас установилась ситуация полной неопределенности, одной из причин которой является переход от экономики, основанной на деньгах, к экономике, основанной на технологиях. У большинства игроков сейчас нет ни малейшего представления о том, каким будет завтрашний день их бизнеса, поскольку технологии, необходимые для его развития, больше не передаются и не продаются: продается исключительно доступ к технологиям, без возможности каким-то образом скорректировать их работу, адаптировать под собственные нужды. Иначе говоря, технологии приобретают характер инфраструктуры, тем самым создавая новую экосистему бизнеса и нивелируя значимость денежных средств.

Еще одной важной приметой времени является распад глобального рынка. На сегодняшний день этот процесс кажется медленным, но уже в ближайшее время следует ожидать его ускорения, и ситуация – как политическая, так и экономическая – скорее всего, будет напоминать период между Первой и Второй мировыми войнами. Сейчас во всем мире происходит незаметная для населения, но весьма «эффективная» ликвидация среднего класса, и невозможно даже спрогнозировать, что будет собой представлять мировая экономика, когда этот генератор основной части спроса исчезнет полностью. Еще более непонятным представляется будущее демократии как таковой после вымирания ее важнейшей опоры. Таким образом, основные контуры будущего мировой экономики видны, и хотя они не внушают оптимизма, на их основе уже можно строить более-менее внятные прогнозы.

В России же сейчас мы наблюдаем приближение к финалу длительного процесса разрушения советской экономической системы. Отмечу, что сам финал может оказаться очень болезненным, при этом надежды на вероятность демпфирования этого разрушения государством не очень велики, поскольку власть в итоге также может оказаться не у дел. Оптимизма добавляет лишь уверенность в том, что в ближайший год качественного перелома ни в мире, ни в России не случится: у всех государств есть достаточный запас прочности. Однако отмечу, что многие страны, которые казались островком стабильности, уже таковыми не являются, – это относится и к Германии, и к значительной части Франции, и к Италии.

Какие секторы розничного бизнеса оказались в наибольшей степени затронуты влиянием рецессии?

Влияние и рекомендации представителям всех сегментов розничного бизнеса едины: привыкайте жить и работать на падающем рынке. Рассчитывать на иной расклад в ближайшие 3–5 лет сейчас не приходится. Не исключены периоды затишья, возможны даже кратковременные периоды роста, но в целом развитие рынков во всем мире будет развиваться по нисходящей. Основной совет в этой ситуации: всем предпринимателям, кто не умеет наращивать прибыль на падающем рынке, нужно выходить из бизнеса сегодня: это единственный способ минимизировать потери.

Отмечу, что данная рекомендация актуальна как для финансового, так и для розничного бизнеса. Нужно привыкать работать с малообеспеченными слоями населения, представляющими, как это ни странно прозвучит, наиболее перспективный сегмент, работать с продлением качества, как ныне деликатно именуется ремонт, а также с деградацией не только пользователей, но и собственного персонала. Наконец, нужно привыкать работать с деградацией инфраструктур в целом. При этом, безусловно, у населения будут появляться качественно новые потребности, и тот, кто первым уловит эти изменения, окажется «королем мира» – количество таких удачливых бизнесменов, скорее всего, не превысит 3%. Тех же, кто не просто почувствует новые веяния, но и сам примет участие в их создании, будет намного меньше.

Ваши прогнозы относительно продолжающихся санкционных войн. Есть ли у нас сильные стороны в этом противостоянии?

На самом деле я не очень понимаю значение этого термина – санкционные войны. С 2008 года все страны вели политику агрессивного протекционизма, и единственной страной из G20, не принимавшей участия в этих процессах, была Россия. Начало санкционных войн, по сути, устранило эту аномалию. Сама же политика санкций и контрсанкций аномалией не является: это самая что ни на есть объективная реальность.

В условиях нарастающего протекционизма введение санкций выглядит вполне логично: любой процесс развивается не только линейно, но и периодически скачкообразно. Мы в текущей ситуации стали свидетелями скачкообразного роста протекционизма – не более того.

Гораздо хуже то обстоятельство, что Россия сейчас является проигравшей стороной, потому что мы недостаточно энергично участвуем в санкционных войнах, потому что вместо того, чтоб бить молотком исключительно по пальцам наших коллег, мы заехали, в том числе, и себе по пальцам. По сути, были наказаны не только и не столько наши западные оппоненты, сколько российские бизнесмены, оплатившие товар, но не успевшие перевезти его через таможню. Были забыты особые географические условия Калининграда и Крыма, и что самое важное, была полностью проигнорирована проблема сверхмонополизации российской экономики, которая на все внешние раздражители реагирует взрывным ростом цен, что и произошло в нынешней ситуации. Что касается непосредственно российских контрсанкций, их оказалось недостаточно: если бы правительство запретило на год ввоз автомобилей и вин, санкции со стороны европейских стран были бы давным-давно отменены.

Каково ваше видение ролей государства и бизнеса в попытке выхода из рецессии?

Государство – это мозг и руки общества, оно обязано устанавливать правила игры, определять цели и стратегию их достижения, а также поддерживать старую часть инфраструктуры. Ее новая часть – ИТ-инфраструктура – создается совместными усилиями общества и бизнеса, а старая – целиком и полностью зависит от государства. Справедливости ради отмечу, что несостоятельность государства в этой сфере характерна практически для всех стран мира. Проблема в том, что раньше оно было главным субъектом развития, а в последние двадцать лет эти функции возложил на себя глобальный бизнес, который безответственен по определению.

В такой ситуации государство должно отвоевать у глобального бизнеса свою сферу компетенции, иначе экономика может столкнуться с чудовищными катастрофами в силу принципиальной безответственности управляющих систем. Что касается роли бизнеса в попытке выхода из кризиса, то не стоит строить иллюзий на этот счет: бизнес – это механизм для извлечения прибыли, а не средство для решения социальных проблем.