От правительственных кабинетов до семейных кухонь нет сегодня более обсуждаемой темы, чем курс рубля и его перспектива. Как правило, выделяется четыре фактора, в решающей степени влияющих на динамику рубля к основным резервным валютам — доллару и евро.

Безусловно, темпы фактического обесценивания рубля к доллару и евро впечатляют. За год, с ноября 2013 года, девальвация рубля к доллару составила более 40%. Среди стран, ВВП которых свыше 50 млрд. долларов в год, а в совокупности они производят более 98% мирового ВВП, есть лишь одна страна с такой же динамикой — Аргентина, где девальвация составила 43%.

Для российской экономики наиболее фундаментальным фактором снижения курса рубля стало падение цен на нефть. Это неудивительно, поскольку на долю нефтегазового сектора российской экономики приходится примерно треть ВВП. При этом половина — это стоимость экспортируемых нефти, нефтепродуктов и газа, и еще примерно столько же — это оценка внутреннего потребления, исчисленного по мировым ценам. Более 50% дохода федерального бюджета также формируется в последние годы за счет доходов от нефти и газа. Реальное же значение нефтегазового комплекса в экономике еще выше. Значительная часть хозяйственных единиц в машиностроении, на транспорте, в банковском секторе, так или иначе связана или обслуживает этот сектор. Вторичное и третичное перераспределение доходов от нефтегазовой отрасли обеспечивает спрос подавляющей части предприятий самых различных отраслей экономики, включая сферу услуг и другие, казалось бы, далекие от добывающего сектора, сегменты хозяйства.

Цена на нефть с июня этого года упала почти на 30%, а девальвация рубля к доллару составила чуть более 25%. Комментарии, как говорится, излишни. Такая ситуация неудивительна. Падение цен на нефть ведет к падению доходов от экспорта. Соответственно, падение доходов от экспорта требует ответного снижения курса рубля, чтобы сократить расходы в пересчете на валюту и обеспечить более-менее устойчивый текущий счет. Кроме того, снижение курса рубля в условиях падения цен на нефть обеспечивает сохранение доходной, а соответственно и расходной частей бюджета, за счет которого финансируются военные, социальные и инвестиционные программы и т.п. Если бы ЦБ РФ удерживал курс рубля при снижении цен на нефть, он бы ухудшал платежных баланс, вел бы к сжатию доходной и соответственно расходной частей бюджета, сокращению золотовалютных резервов за счет отвлечения их ресурсов на масштабные интервенции для поддержания курса рубля.

Представляется, что, по большому счету, сколько-нибудь ощутимого дальнейшего падения цен на нефть произойти уже не может, поскольку оно по-настоящему серьезно негативно скажется на масштабах и прибыльности добычи сланцевых нефти и газа США. А это, в свою очередь, может поставить под сомнение перспективы превращения страны в экспортера энергоносителей и обеспечение ресурсов для реиндустриализации Америки. Так что с этой стороны вряд ли можно ждать для рубля дальнейших неприятностей.

Второй фактор, который некоторые эксперты, особенно связанные с банковским сообществом, считают даже главным, — это международные санкции на рынках капитала против российского бизнеса. Бесспорно, санкции обострили проблему рефинансирования внешнего валютного долга российских корпораций. Кроме того, эти санкции привели к закрытию лимитов иностранных банков для российской банковской системы.

Соответственно, как у предприятий-экспортеров, пользовавшихся кредитами западных банков, так и предприятий, работающих на внутреннем рынке, получавших валютные кредиты от российских банков, возникли определенные сложности с обслуживанием этих кредитов. По сути, исчезли возможности их рефинансирования. Более того, в четвертом квартале текущего и первом квартале следующего года предстоят достаточно большие выплаты по валютным кредитам. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев закрылись перспективы получения новых кредитов и прямых инвестиций, в том числе под уже начавшие реализовываться проекты.

В этих условиях предприятия-экспортеры приостановили продажу валютной выручки. Предприятия, работающие на внутреннем рынке, бросились скупать валюту, стараясь минимизировать убытки, связанные с неблагоприятным изменением валютного курса. Наконец, сами банки частично решили попридержать имеющуюся валюту до лучших или точнее более прибыльных для них времен, а частично занялись активными спекуляциями на потерявшем устойчивость и предсказуемость, но приобретшем волатильность, валютном рынке. В итоге, возникла своего рода структурная дисфункция. Валюты в корпоративном секторе, а также золотовалютных резервов Центрального Банка РФ, вполне достаточно для того, чтобы обеспечить рефинансирование и нормальное функционирование экономики.

Более того, надо иметь в виду, что ситуация по факту несколько лучше, чем по формальным показателям. Дело в том, что определенная часть кредитов, полученных из банков Нидерландов, Люксембурга, Швейцарии и ранее Кипра — это фактически средства тех же самых корпоративных заемщиков, которые таким образом развивают свой бизнес в России. Даже в тех случаях, когда это привлеченные ресурсы банков, они, как правило, имеют достаточно устойчивое обеспечение, частично выраженное в денежных средствах или высоколиквидных ценных бумагах.

С учетом отмеченных обстоятельств и этот фактор, который, безусловно, в конце октября — начале ноября сыграл определенную роль, в перспективе не таит большой угрозы для курса рубля при должной политике Центрального Банка РФ по кредитованию и рефинансированию реального сектора экономики в сочетании со строгим государственным контролем за целевым использование кредитных ресурсов крупнейшими и крупными корпоративными заемщиками.

Потенциально весьма опасным может оказаться фактор населения. Этот фактор на валютную ситуацию действует трояко. С одной стороны, во все возрастающих масштабах происходит закрытие рублевых вкладов населения в банках и перевод их в наличную валюту. Дополнительно в валюту начинают вкладываться и те рублевые сбережения, которые население держало дома. Кроме того, держатели валютных средств, особенно относительно крупных, начинают их под любыми предлогами и любыми способами переводить за рубеж. Причем по мере удлинения продолжительности периода и увеличения темпов обесценивания рубля по отношению к доллару и евро, этот процесс все более ускорялся. Параллельно, по свидетельству многих банкиров, население начинает изымать валюту из банков, боясь, что в случае жесткого развития ситуации может разразиться банковский кризис по типу 1998 года или будут введены чрезвычайные меры по ограничению выдачи валюты, как это имеет место на Украине.

Точных оценок масштабов этого процесса пока нет. С наибольшей интенсивностью он развивался в октябре — первых числа ноября. Пока можно констатировать, что ЦБ РФ удалось не допустить возникновения паники среди населения и удержать процесс в контролируемых и управляемых рамках. В этом плане поддержание относительно устойчивого курса рубля, по крайней мере, в ближней перспективе является ключевым фактором, который позволит успокоить население и уменьшить его давление на валютный рынок.

Кстати, надо понимать, что процессы на валютном рынке, включая условия для формирования иррациональных панических настроений, связанных не сколько с реальной экономической ситуацией, сколько с различного рода хорошо сдирижированными медиакампаниями, вполне поддаются моделированию и досконально изучены поведенческой экономикой. Поэтому надо держать в уме потенциальную возможность использования спровоцированной валютной паники населения как инструмента финансовой войны. Соответственно, необходимо вести опережающий мониторинг индикаторов, предшествующих подобным явлениям, и превентивно пресекать попытки использования информационного пространства для организации валютной паники.

Наконец, четвертый фактор — это пресловутые спекулянты. В сложившейся на российском валютном рынке ситуации они могут оказывать лишь ситуативный, дополнительный эффект. Сами по себе их действия не могут вызвать сколько-нибудь существенной девальвации. Однако при возникновении панических настроений среди населения согласованные действия спекулянтов могут вызвать так называемый каскадный эффект. Этот эффект способен привести, как показал пример той же Аргентины на переломе ХХ и XXI веков, к сверхбыстро развивающимся негативным, а в случае латиноамериканской страны и необратимым последствиям.

Поэтому очень важно, чтобы ЦБ РФ реализовывал жесткую политику против спекулянтов и не допускал высокой волатильности рубля как среды, благоприятствующей спекуляциям. При этом надо понимать, что борьба со спекулянтами — это не чисто монетарный вопрос. В не меньшей степени он связан с тонким анализом больших биржевых данных и конкретного поведения тех или иных финансовых институтов на валютном рынке.

Вполне резонно сделать вывод, что валютные спекуляции, являющиеся нормальным способом инвестиционного заработка в обычных условиях, в ситуации по факту финансовой войны против России перестают быть политически и экономически приемлемым способом получения доходов. Естественно, речь в данном случае идет лишь о спекуляциях, связанных с национальной валютой. Возможно, настало время всерьез рассмотреть все аспекты этого вопроса с привлечением широкого круга экспертов, практиков, придерживающихся различных точек зрения и относящихся к различным секторам экономики, и по результатам такого рассмотрения при необходимости выступить с соответствующей законодательной инициативой.

Подытоживая, можно сделать вывод о том, что объективные факторы снижения курса рубля по отношению к основным резервным валютам в значительной мере исчерпаны. Сегодня в этой сфере опасности кроются не в объективных экономических процессах, а в умелом и целенаправленном использовании поведенческих факторов в сочетании с хирургически точными спекулятивными акциями. Не секрет, что в прошлом году в ведущих американских военных журналах, например, Parameters, был опубликован цикл статей, посвященных финансовым войнам против государств, отвергающих доминирование США.

Елена Ларина — эксперт по рынкам, ИА REGNUM